Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он с силой захлопнул книгу.
Долго-долго смотрел на икону.
Постепенно успокаиваясь.
Приходя в себя.
И вдруг совершенно неожиданно понял.
«Постой-постой… Если я без Ленки не могу, причем, всего-навсего одну только временную жизнь… то как же тогда без Того, с Кем душа после крещения обручена навечно?!»
До этого Стас лишь теоретически знал, что душа создана для того, чтобы после смерти всегда быть рядом с бесконечно любящим ее Богом.
То есть, для вечного блаженства.
А без Него, если человек грешил (ну, кто из нас без греха?), но не каялся — то его душу ждет такая нестерпимая мука, которая, собственно, и есть самый, что ни на есть, настоящий ад!
И теперь, пусть отдаленно — ибо, как он читал в духовных книгах, любая земная мука не идет ни в какое сравнение с небесной — он понял, каково это может быть на самом деле!
«Хоть за это спасибо Ленке! — снова, как оказалось, с еще не остывшей горечью усмехнулся он и, недовольно покачав головой, мысленно приказал самому себе: — И все. Я говорю — все! Больше ни одного слова, ни единой мысли о ней. Вето!»
Как будущий историк, Стас хорошо знал неумолимо властное значение этого слова.
В Древнем Риме, разумеется, пока он был настоящей республикой, какие бы споры ни возникали вокруг пусть даже самого важного вопроса, и сколько бы голосов за него ни подали патриции, если это не устраивало плебеев, поднимался их представитель — народный трибун и говорил:
«Вето».
И закон не проходил.
Трибуна можно было запугать.
Подкупить.
Лишить жизни, что порой и случалось.
Но вето нарушить не мог никто.
Так вот, отныне и он (история с этим коротким властным словом повторялась спустя двадцать веков!), чтобы не мучиться, не страдать, даром теряя время, а делать дело, изобрести, наконец, этот самый мыслефон, раз и навсегда отрежет ее из замяти.
То есть — вот ведь как привязалось! — памяти…
«Вето!»
4
Стас взял телефон, о котором почему-то забыли и папа и мама…
Приняв решение, Стас решил, не мешкая ни секунды, заняться созданием мыслефона.
Этим он преследовал сразу три цели.
Не думать о Лене и выполнять вето.
Помочь людям, точнее, всему человечеству.
И, наконец, — самому себе — написать так и рвущуюся из головы, но никак не перекладывавшуюся на лист бумаги книгу.
Мама про мыслефон, к счастью, пока еще ничего не знала и не могла ему помешать в этом.
А папа…
В конце концов, он ничего о нем не сказал.
А то, что не запрещено, значит — можно!
Только с чего вот начать?..
В детстве, когда он собрался однажды в отместку всем и вся изобрести глобальный компьютерный вирус, все было куда проще
Нарисовал схему — и мечтай, сколько угодно.
А тут уже — взрослая реальность.
И он понимал, что чертеж прибора, который может уместиться и в спичечную коробку и оказаться размером больше всей его комнаты, это уже самый последний и второстепенный этап работы.
Форма выйдет из содержания.
Главное — придумать сам принцип.
И пока ясно только одно.
Идея должна быть до смешного проста и необычна.
Иначе бы до нее давным-давно бы додумались.
Основных слагаемых предполагаемой работы, как понимал Стас, было три: медицинские знания, компьютерная часть дела и… финансовые средства.
С медициной до поры до времени нужно было потерпеть.
Хотя и тут можно было вместо потери времени на институт изучить все экстерном, пользуясь знаниями папиных сотрудников.
А вот по компьютерной части ему мог бы прямо сейчас помочь давний знакомый хакер, который когда-то научил Стаса без особого риска пополнять телефонный счет.
Так он однажды и сделал в Покровке.
Первый и последний раз в жизни.
Уже много лет назад.
Когда пытался изобрести тот самый вирус…
В чем потом покаялся на исповеди и восполнил тот счет, с которого взял чужие деньги — вчетверо.
С тех пор хакер часто звонил ему, все хотел, чтобы Стас с его быстрым и нестандартным умом, о котором еще отец Тихон говорил отцу: «Ваш сын может стать или великим ученым или гениальным преступником», сделался его компаньоном.
Да в последнее время что-то молчит.
Забыл, наверное.
Ну ничего.
Сейчас он сам о себе напомнит.
Только тут ухо нужно держать востро.
Точнее, язык.
И не сказать ничего лишнего.
Даже намеком.
Ведь кто-кто, а этот хакер действительно — гений.
Ему ничего не стоит снять деньги с банковских счетов. И за такую идею, как мыслефон, он может сам ухватиться!
Стас взял телефон, о котором почему-то забыли и папа и мама.
Принялся искать нужный номер.
И тут же, на букве «Б» наткнулся на Ленкин.
Фамилия-то у нее была — Будко.
«Стоп! — остановил он себя. — Вето!»
Следом был Ванин номер…
Точнее, несколько номеров.
Один — домашний.
Второй — армейский, где он, служа в горячей, «горящей», как всегда с тревогой говорила Лена (да вето же! вето!!!), не так давно получил ранение.
Третий — с которого он сначала слабым, а затем бодрым и даже счастливым голосом звонил из военного госпиталя.
И вот тут Стас немного слукавил.
«На Ленке — вето. Но на Ване его нет…» — принялся размышлять он.
На самом деле главная цель была, конечно, хотя бы через Ваню узнать — что же это вдруг стряслось в Покровском.
Тая это от самого себя, Стас продолжал:
«Ванька — мой друг. К тому же глубоко верующий, воцерковленный человек. И его духовный совет в начале такого большого дела, конечно, не будет лишним. И если сейчас я…»
Не в силах сдерживать себя дальше, он набрал Ванин номер.
— Вань! — хотел, как всегда, привычно крикнуть он в трубку, едва произошло соединение.
Но вдруг вместо его баска послышался… веселый, с надменными нотками голос девушки.
— Вам кого?
— Ваню, — слегка растерявшись, пробормотал Стас. Посмотрел на высветившийся набранный номер: да нет, все верно. И на всякий случай спросил: — Я что — ошибся номером?
— Да нет, все правильно, это его телефон. Только сейчас он очень занят!
Голос девушки сопровождал почти заглушавший его фон: музыка, смех, чьи-то радостные возгласы, крики.
— Но он мне очень нужен…
И услышал в ответ уже резковатое:
— Он много кому сейчас нужен: радио, телевидение, газеты… Понимать, молодой человек, нужно, кому вы звоните!
— Но я его друг, — осторожно возразил Стас и уточнил. — А он что, разве уже не в госпитале?
— Нет, конечно!
— А где же?
— На свадьбе!
— На чьей?
— Говорите друг, а сами не знаете… — колко усмехнулась над Стасом девушка. — Ну ладно, я ему на всякий случай скажу, и он, если сочтет это нужным, сам вам потом перезвонит. Как вас-то хоть ему представить?
— Стасик… Стас из Покровки! — сникая почему-то перед таким тоном, поправился Стас.
— А-а, из той самой! Деревенский, значит? — в голосе девушки прозвучало нескрываемое пренебрежение.
— Почему? — удивился Стас. — Я из Москвы.
— А что ж тогда говорите — из Покровки? — уже более дружелюбно начала девушка, но тут — Ваня… точно по голосу Ваня! — позвал ее, и она отключила телефон.
— Ничего не понимаю… — пожал плечами Стас.
Но размышлять до звонка Вани, что и как, было бесполезно.
И он позвонил хакеру.
Здесь тоже откликнулся женский — но уже пожилой и грустный голос.
Это была мама гениального компьютерщика.
От нее он узнал, что тот уже полтора года сидит в тюрьме.
И сидеть ему еще долго-долго.
До самой, как она сказала, ее смерти…
После этого он позвонил еще одному другу, с которым судьба свела его в Покровке — Нику.
