История капли живой воды - Сергей Владимирович Ташевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хрюп!
В одно мгновение капля была выпита и помчалась по знакомой дороге – капилляры, извивы корней, болтанка туда-сюда, и наконец мощный рывок наверх. Она ждала, не заведёт ли с ней разговор местная дриада, но вокруг стояла бездушная тишина. И вообще все это было не похоже на первое путешествие внутри дерева: подъем шёл без остановок, но каждую минуту каплю подбрасывало на каких-то стыках, будто поезд стучал по рельсам колёсами. Приглядевшись, она увидела, что и сверху, и снизу её путь украшен анфиладой круглых колец, делающих ствол ребристым, как шланг пылесоса. Что же это за дерево? Или не дерево, а трава?
– Бамбук! – вдруг догадалась капля. – Меня выпил бамбук! У него, вероятно, и дриады-то никакой нет…
На самом деле никому неизвестно, живут ли в бамбуке дриады, но зато он совершенно точно самое жадное и настойчивое растение. Все жизненные силы бамбук пускает в ствол, чтобы доказать, что он не трава, и может вырасти выше некоторых серьёзных деревьев. Поэтому веточки у него мелкие и неухоженные, с жалкими тщедушными листочками, но вот сердцевина ого-го! Не сломаешь, не согнёшь. За это бамбук очень ценят рыболовы, которые делают из него отличные удочки.
Поэтому неудивительно, что к утру, когда капля уже почти достигла тонкой бамбуковой вершины, бамбук аккуратно спилили. Кто-то долго чистил ствол от веток, напевая протяжную песню, а потом понёс новое удилище к реке. Но то ли рыба в тот день не клевала, то ли у рыболова появились неотложные дела, а может так было предначертано судьбой – удочка оказалась в воде, где-то в камышах. Вскоре её подхватило течение и понесло вниз по реке.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ КАПЛЯ ЗНАКОМИТСЯ С ИНТЕРНЕТОМ
Капля слегка покачивалась вместе с бамбуковым удилищем, и после всех вчерашних приключений была совершенно счастлива. Наконец-то она плывёт к морю! До него явно совсем не далеко: река становилась все шире и медленней, а это верный признак устья, то есть того места, где её воды впадают в океан. Пришло время потихоньку выбираться из удочки, и, путаясь в прочных бамбуковых волокнах, капля протиснулась к речной воде.
Вода в реке вела себя гордо и молчаливо. Как усталый рабочий, который возвращается после тяжёлого дня домой, она угрюмо шла вперёд и вперёд, не обращая внимания на берега и белые буйки, обозначавшие для кораблей фарватер – самый глубокий и безопасный путь по речной дороге. Да и на сами корабли, сновавшие там и тут, река не отвлекалась. Ей хотелось поскорее нырнуть в солёную океанскую глубину, и каплю тоже охватило щекочущее нетерпение.
– Наконец-то я окажусь дома, в океане! Закончу свой первый круговорот, – думала она. – Но где же океан? Где его соль, его волны?
Берегов уже не было видно, исчезли рыбацкие лодки, а потом и корабли. Солнце садилось за идеально выгнутую линию морского горизонта. А речная вода все ещё оставалась речной водой. Такой же пресной и неторопливой, медленно текущей куда-то на Юг. Ведь реки не сразу смешиваются с океаном, многие из них продолжают свой невидимый путь в глубину морей на многие десятки километров. И лишь там, где сила течения иссякает, они наконец растворяются в солёном безбрежном морском просторе.
Только под утро капля почувствовала, что состав воды вокруг неё изменился. Послышались знакомые весёлые голоса.
– Эй! Привет! Ну как путешествовалось? Долго ли теклось, далеко ли леталось? – спрашивали вновь прибывших набежавшие морские капли. Но речные ничего им не отвечали, только блаженно вздыхали и медленно погружались в глубину.
– Привет! Ох… Хорошо… Я потом расскажу, – на одном выдохе пробормотала капля, и тоже стала медленно опускаться туда, где будто в огромном гамаке нежились её попутчицы.
Это была линия термоклина, граница между стоячей и текущей водой в океане, которую моряки-подводники ещё называют «жидким грунтом». Там, как по твёрдой земле, бродят стада мелких рачков планктона и множество других морских жителей, не желающих опускаться на дно. Каждая капля, завершившая свой круговорот, обязательно попадает сюда, в спокойное и тихое место, куда не долетает шум бурь.
Но наша капля была слишком чистой и пресной, а значит тяжёлой. Она легко пробила невидимую границу, разделяющую подвижные океанские течения и холодные донные воды.
И началась её долгая дорога в глубину, прочь от яркого солнечного света.
Все вниз и вниз.
Мимо стаек серебристых рыбёшек, суетившихся вокруг облачков планктона.
Мимо переливающихся всеми цветами радуги медуз.
Мимо страшных большеротых рыб с огромными пустыми глазами.
Прошло довольно много дней и ночей, прежде чем капля достигла океанского дна. Здесь было совсем темно и тихо, только о чем-то привычно ворчали донные воды, лениво разлёгшиеся над вековечным слоем ила. Но кроме их ворчания в темноте раздавался ещё какой-то звук. Не то жужжание, не то свист. Он исходил от длинного белого кабеля, лежавшего на дне. Кабель был тёплым, и его окутывало мерцающее облачко воды.
– Что это? – спросила капля, не слишком рассчитывая на ответ. Обычно донные воды немногословны. Но облачко, клубившееся вокруг кабеля, мгновенно откликнулось на её вопрос.
– Это называется Интернет. Огромная электронная сеть, которой люди опутали всю планету. Перед тобой одна из её нитей, подводный кабель с проводами.
– Интернет? Что это такое?
– Информация. Знания. Общение. Ещё один океан, который придумали люди.
– Надо же! – удивилась капля. – Это и правда океан знаний?
– Ну, люди так считают, потому что они здесь рассказывают друг другу про весь мир. Конечно, они знают о нем совсем немного, поэтому в основном это рассказы о них самих. Они ведь очень любят рассказывать о самих себе, о том, как их удивляют, радуют и огорчают разные вещи, а о самих этих вещах приходится только догадываться.
Капля прислушалась. В кабеле гудело, пищало, щелкало, как будто огромный косяк селёдки потерял дорогу в океане, и все рыбы начали ругаться друг с другом.
– Ничего не понимаю!
– Надо долго изучать язык людей, чтобы что-то понять. Вот слышишь это тонкое пощёлкивание? Это язык букв. Таких языков у людей очень много, но они довольно простые. Из букв получаются слова, которые люди читают на экранах своих компьютеров и телефонов. А вот это завывание – язык звуков. Им люди говорят
