Джентельмен с Медвежьей речки - Роберт Говард

По всему было видно, что жеребец и дальше намерен продолжать в том же духе, да только он не взял в расчет мое упрямство. И вдруг совершенно неожиданно Капитан встал как вкопанный посреди каньона, на три фута вывалив язык и тяжело раздувая взмыленные бока. Я с усилием поднял голову. Солнце неспешно садилось за горы. Выходит, эта болтанка заняла всю вторую половину дня!

Но зверь был побежден. Мы оба понимали это. Я помотал головой, чтобы прочистить глаза от залетевших туда капелек пота, крови и роя каких-то белых точек, и без лишних усилий спустился на землю: просто достал ноги из стремян и, потеряв опору, скатился вниз.

Я пролежал, наверное, с час, чувствуя непривычную слабость во всем теле.

Похоже, те же ощущения испытывал и Капитан Кидд. Отдохнув немного, я встал и расседлал его. Жеребец, должно быть, для очистки совести сделал слабую попытку укусить меня, но лишь отхватил зубами металлическую пряжку от кожаного пояса. Неподалеку из-под скалы пробивался ручей, вокруг в изобилии росла трава, и я решил, что, отдохнув и отдышавшись, мой конь найдет здесь все, что только пожелает его смятенная душа.

Я перелез через стену, развел костер и зажарил остатки медвежатины. Затем основательно подкрепился и, развалившись прямо на земле, уже не просыпался до самого утра. Когда проснулся, солнце стояло высоко и начинало понемногу припекать. Я вскочил и подбежал к стене. Капитан Кидд, кроткий, как овечка, щипал на лужайке траву. Он бросил в мою сторону злобный взгляд, но не издал ни звука. Мне до того не терпелось узнать, намерен ли он, как вчера, вести себя по-свински или наконец признает во мне хозяина, что я даже не стал возиться с пряжкой и совершенно забыл про завтрак. Я оставил ремень болтаться на ольховом суку, а сам быстро перелез через стену и направился к Капитану Кидду. Увидев, меня, тот прижал уши и сделал энергичную попытку лягнуть меня в колено, но я увернулся и хорошенько шлепнул его по брюху. Он. обиженно всхрапнул и выгнулся, а я быстро накинул седло и затянул подпруги, Капитан показал зубы, но этим дело и ограничилось. И лишь когда я вскочил ему на спину, он сделал десяток прыжков и один раз цапнул за ногу. Сами понимаете, мне было чертовски приятно. Я спешился и, разобрав завал, вывел его из западни. Почувствовав свободу, жеребец немедленно встал на дыбы и рванулся вперед. Он протащил меня по земле не менее ста ярдов, прежде чем мне удалось зацепиться обрывком лассо за дерево. Как только ремень натянулся до отказа, конь сразу успокоился.

Я уже собрался было вернуться за поясом, но вдруг услышал лошадиный топот, и из леса показался Донован с приятелями. Они резко осадили коней и дружно поразевали рты. При виде их Капитан, угрожающе захрапел, но не двинулся с места.

— Будь я проклят, — заорал Донован, — если это не Капитан Кидд собственной персоной, да еще и под седлом! Неужели это сделал ты?

— А кто ж еще? — Мне даже обидно стало.

Крутой парень оглядел меня с головы до ног и говорит:

— Похоже на правду. Лихо он тебя отделал. Как только жив остался?

— Ребра вот слегка побаливают, — отвечаю.

— О-о-о! — воскликнул Донован. — Подумать только! Какой-то полуголый недотепа. совершил то, что оказалось не под силу лучшим наездникам Запада!

Ну да ладно. Тебе все равно никто не поверит. К тому же, я знаю свои права.

Мы выслеживали этого коня тысячу миль, столько кружили по этому чертову плато, и я не намерен его уступать! Этот конь мой!

Тогда я ему сказал:

— Сэр, вы ошибаетесь. Вы сами сказали, что. он родился в горах Гумбольдта, как и я. В любом случае, я его поймал, я его объездил и никому отдавать не собираюсь.

— Билл, он правду говорит, — заметил один из ковбоев.

— Заткнись! — рявкнул Донован. — Ты, что, забыл? Дикий Билл забирает все, что ему нравится!

Я вскинул руку и тут в отчаянии вспомнил, что кольт вместе с ножом и поясом висит теперь на ветке за сто ярдов отсюда.

Донован спрыгнул с лошади и, выхватив из подсумка дробовик, направил дуло прямо мне в лоб.

— Стой где стоишь! — злобно зашипел он. — Мне бы следовало пристрелить тебя за то, что не доложил вовремя, как полагается, где и когда видел этого коня. Но коль скоро ты избавил меня от лишних хлопот, то так и быть — живи!

— Ты грязный конокрад! — воскликнул я в ярости.

— Придержи язык, собака! — зарычал он. — Кого ты называешь конокрадом? Мы разыграем коня. Садись!

Я сел на траву. Все также, не опуская ружья, он уселся напротив. Будь у него обычный кольт, я бы вышиб его из рук и сам взял бы этого парня на мушку. Но я был еще слишком молод, неопытен и стушевался перед ружейным, дулом. Остальные уселись вокруг на корточках.

— Смоки, — повернулся Донован к одному из парней, — притащи-ка свою колоду, ту самую. Слушай сюда, недотепа. Правила такие: Смоки сдает по пять карт, и тот, кому выпадет больше очков, забирает коня, По рукам?

— Моя ставка — конь, — возразил я. — А что ставить ты?

— Свою шляпу! Ха-ха-ха! — Все больше наглел он.

— Хо-хо-хо! — с готовностью подхватила паршивая команда. Смоки начал метать карты. Вдруг я вижу — происходит нечто странное.

— Эй! — закричал я. — Так не пойдет! Ты достал ему карту снизу колоды!

— Заткнись! — заорал Донован, тыча мне в живот ружейным дулом. — Научись выбирать выражения, когда имеешь дело со старшими! Игра была честной, и мне повезло: тебе нечем крыть четыре туза!

— Откуда ты знаешь, что у тебя четыре туза? Ты ведь даже карты в руки не успел взять! — На что он нагло ухмыльнулся и перевернул карты: на траве лежали четыре туза и король.

— Ах, черт возьми! — притворно удивился он. — Надо же, какое совпадение!

— Действительно, кто бы мог подумать, — с издевкой ответил я и бросил карты — тройку, пятерку и семерку червей, десятку треф и вальта бубей.

— Я выиграл! — злорадно крикнул Донован и поднялся с земли. Я тоже вскочил, но он снова, навел свой чертов дробовик. — Ред, сядь на коня и отгони его в лагерь, — приказал он рыжеволосому увальню ростом по ниже, но такому же широкому в плечах. — Да проверь, правильно ли он оседлан. Я сам присмотрю пока за этим деревенщиной.

И вот Ред подошел к Капитану Кидду, который по-прежнему спокойно стоял у дерева и, похоже, не собирался высказываться против перемены власти. От огорчения мое сердце провалилось прямо в башмаки. Ред отвязал коня, вскочил в седло, а тот и не подумал его укусить! Ред буркнул: «Н-но, сукин сын, пошел!» И тут жеребец повернул голову, увидел Реда и, широко раскрыв свою пасть. аллигатора, дико загоготал! Я никогда прежде не слышал, чтобы лошади гоготали, теперь точно знаю, как это бывает на деле. Капитан Кидд не храпел, не ржал, а именно гоготал! Он гоготал до тех пор, пока с кедров градом не посыпались шишки, а эхо раскатистым громом не прокатилось среди скал. Потом вновь обернулся, схватил зубами новоявленного наездника за ногу и, выдернув из седла, подержал какое-то время вниз головой, легонько встряхивая. На землю посыпались кольты, ножи и всякая мелочь. Ред дико завопил. Капитан потряс его еще немного, пока тот вовсе не обвис мешком, затем раза три-четыре крутанул в воздухе и послал прямиком в ольховую чащу.