Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во-первых, вчера я еще не знала, что мы с тобой увидимся, а во-вторых, с чего это кто-то тебе должен что-то оставлять?
– Как с чего? У твоего мужа гораздо больше возможностей. Он может е… тебя каждый день, а я только раз в неделю. Мне нужны преференции, льготы. Он – естественная монополия, а я малый бизнес.
– Трепло ты, а не малый бизнес…
Я потянулся к тумбочке, где лежали презервативы.
– Ты куда? – спросила Алина.
– За презервативом.
– Господи, какой же ты благоразумный!
– Тебе же самой так спокойнее.
– Да, спокойнее… И подложи мне подушечку под спину.
Через полчаса я встал, надел трусы и пошел на кухню.
– Чай или кофе? – крикнул я.
– Что? – откликнулась Алина.
– Я спрашиваю, что ты будешь – чай или кофе?
– Чай!
Я любил эту часть наших свиданий не меньше, чем постель. Я всегда знал, нравится мне женщина по-настоящему или нет. Если после секса мне хотелось, чтобы она побыстрее ушла, значит, нет, а если хотелось, чтобы осталась, то, значит, да. Я желал, чтобы Алина оставалась со мной как можно дольше… «Странно, я ведь не так уж много думаю о ней в перерывах между нашими свиданиями. Где она? С кем она? – размышлял я, заваривая чай. – И не ревную совсем. Ни к мужу, ни к другим мужикам, если они у нее есть. А они есть? Нет, просто интересно, встречается она еще с кем-нибудь? Вряд ли, говорит, совсем времени нет. Хотя, кто знает… С Леной совсем не то было. Ревновал ужасно. Хотел, чтобы она всегда была рядом. Бесился, когда не отвечала на звонки… Может быть, это потому, что я – не муж…»
Послышались шаги, и в кухню вошла Алина в моей рубашке. Рукава ей пришлось подвернуть три раза. Она прошлепала по кафельному полу и села у окна.
– Могу принести тебе халат, – сказал я, доставая чашки.
Алина подняла голову и посмотрела на меня слегка осоловелым взглядом.
– Я не хочу халат, – раздельно произнесла она. – Я хочу в твоей рубашке.
– В рубашке так в рубашке…
– Это мои цветы? – спросила Алина, нюхая розы.
– Твои.
– Красивые…
– Слушай, ты в прошлый раз оставила в ванной свой крем для снятия макияжа. Не забудь забрать.
– Он тебе что, мешает?
– Нет, мне не мешает, но другие женщины спрашивают, чей это?
– Если хотят, могут пользоваться, – сказала Алина. – Хотя на самом деле нет у тебя никаких других женщин.
– А ты почем знаешь?
– Знаю, – ухмыльнулась она. – Ты – моногамный. Да и зачем тебе другие женщины? У тебя же есть я.
– Ну, ты нахалка!
– А что, разве нет? Разве я не права?
– Нет, конечно, если бы ты меня каждый день так трахала, то, может быть, мне другие женщины и не понадобились бы. Но ты же, бывает, исчезаешь на месяц. Что же мне делать – в душе дрочить?
– А что? Хотя бы и дрочить. Думать обо мне и дрочить. Что вы так этого, мужики, стесняетесь? Вот мы, женщины, совсем не так к этому относимся. Себя поласкать – самое милое дело. А сколько тебе надо?
– Чего надо?
– Ну, сколько бы тебе хотелось со мной, чтобы с другими не хотелось?
– Хорошо излагаешь.
– Брось, ты меня понял.
– Серьезно спрашиваешь?
– Серьезно.
– Ну, раза два-три в неделю.
Алина закатила глаза, словно что-то подсчитывая в уме.
– Нет, это вряд ли получится.
– Вот то-то и оно.
Я налил ей чаю в прозрачную стеклянную чашку. На две трети. Положил тоненький ломтик лайма на блюдце. И поставил все это перед Алиной. Она взяла лайм двумя пальцами и аккуратно опустила его в чай. И несколько секунд, не отрываясь, смотрела, как бледно-зеленый кружок плавает в золотисто-оранжевом чае.
– Красиво…
– Что?
– А тебе хочется, чтобы я приезжала к тебе чаще?
– Да, я был бы не прочь.
– А как думаешь, мы смогли бы жить вместе?
– Мне кажется, смогли бы. А что это ты вдруг такие разговоры завела? Муж выгоняет?
– Да куда он меня выгонит? – отмахнулась Алина. – Он без меня не может.
Некоторое время она молча пила чай, потом взгляд ее упал на картонную коробку с прадедовыми документами, которая так и стояла на кухне. Алина вытянула голую ногу и подцепила пальцами крышку коробки.
– Что это? – спросила она.
– Да так, бумаги.
– Что за бумаги?
Мне не хотелось снова все рассказывать с самого начала.
– Бумаги. Прадеда моего.
– А кто был прадед? – спросила Алина, заглядывая в коробку.
– Ученый. Физиолог. Академик ВАСХНИЛ.
– Вот как? А как звали прадеда?
– Павел Заблудовский. Слышала о таком?
– Нет, не слышала.
– А ведь он был довольно известным ученым в тридцатые годы.
– Да? А чем занимался?
– Вот в этом мне и предстоит разобраться. Пока я знаю только, что он считался основоположником целого направления в науке – лизатотерапии. Он предлагал лечить различные заболевания с помощью специальных препаратов – лизатов. Механизм я тебе точно описать не могу…
– И что потом?
– В смысле?
– Ну, зачем тебе это? Какой выхлоп?
– Статью напишу.
– Для кого? Для своего журнала?
– Бери выше! Для сборника трудов Казанского ветеринарного института. Может быть, даже выступлю с докладом на научной конференции.
– О, интересно!.. Дашь потом почитать?
– Конечно.
Алина посмотрела на меня, потом на часы на стене и отодвинула недопитую чашку с чаем.
– Мне пора, – сказала она и встала.
Рубашка распахнулась, открыв красивый круглый живот и маленький, аккуратно подстриженный кустик волос на лобке. Внутри у меня опять все заныло. Я встал на колени и поцеловал Алину в пупок.
– Жаль, что тебе надо уходить…
– И мне жаль.
– А помнишь, как мы с тобой один раз заснули после секса и чуть не проспали все на свете?
– Помню.
– А потом бегали по квартире, как герои какой-то кинокомедии, собирая трусы, часы, телефоны, тюбики помады… И ты все повторяла: «Муж меня убьет!»
– А ты говорил: «Тогда оставайся, я предоставлю тебе политическое убежище!»
– А ты сказала: «Нет, милый…» Впервые назвала меня милым.
– И еще я все-таки забыла тогда зонтик и шарф…
– Кроме зонтика и шарфа после тебя остался запах твоих духов… Я долго его чувствовал на подушке.
– Пора идти, – сказала она. – Цветы я сегодня заберу.
– А как же конспирация? Ты провалишь все явки…
– К черту конспирацию! Проводишь меня немного?
Москва, вечер того же дня
Вернувшись домой, я прошел на кухню. Зачем-то включил чайник и сразу выключил. Подошел к окну и выглянул во двор. Уже темнело, накрапывал дождь. Где-то внизу тренькнул домофон и послышались голоса. Что-то неразборчиво сказала женщина. Хлопнула дверь, и снова стало тихо. Не было в
