Заратустра. Танцующий Бог - Бхагаван Раджниш

Я сказал:

— Прекратите хвастать; иначе я начну говорить в университете против этого. А я ведь знаю человека, которого вы считаете духовным учителем и который возглавляет факультет.

Я узнал его случайно. Я ехал поездом в Нью-Дели; на узловой станции наш вагон отцепили от первого поезда и прицепили к другому, который следовал в Нью-Дели. Мы оба ехали. Я был в вагоне, а он попал в вагон на узловой станции. Я вышел из купе, поскольку поезд должен был стоять целый час, так что я мог принять душ, позавтракать и немного прогуляться.

И что же я увидел, когда возвратился в свое купе? Он свернул мою постель, постелил свою и притворился, будто крепко спит. Поезд был переполнен, негде было даже присесть. Но поскольку я ехал с того самого места, откуда поезд отправлялся...

Я сказал: «Вот это здорово». Я встряхнул его, но он даже не открыл глаз. Я сказал ему:

— Запомните: трудно разбудить человека лишь в том случае, если он бодрствует. Если он спит, это нетрудно. Скоро вы пожалеете.

Я вынес весь его багаж из купе на платформу. Тем не менее, он продолжал... считая, что я не могу быть так жесток к нему. Мы были профессорами одного университета. Но я сказал ему:

— Вы поступили некрасиво. Вам следовало бы попросить у меня разрешения, прежде чем убирать мою постель. Посмотрим, долго ли вы будете спать — ведь осталось всего десять минут, а потом поезд тронется, и весь ваш багаж останется на платформе.

Тогда он начал ерзать и, когда раздался первый свисток, он вскочил. Я сказал:

— Куда делся ваш глубокий сон? Я думал, вы в самадхи! Он сказал:

— Это хулиганство с вашей стороны! Я ответил:

— Вы начали эту игру; а я верю, что, как аукнется, так и откликнется.

Но он не собирался выходить. Он из окна позвал носильщика и попросил его внести багаж в вагон. Но я сказал носильщику:

— Я заплачу тебе вдвое больше. Только оставь этот багаж на платформе. Носильщик сказал:

— С радостью, если вы платите больше.

И наконец, третий свисток, поезд тронулся, и этот йогин выпрыгнул, чтобы взять свой багаж. Тем временем я сложил его постель, бросил ее на пол и глубоко уснул. Он очень рассердился и, хотя я спал глубоким сном, начал мне выговаривать:

— Это нехорошо.

Я сказал:

— Послушайте, я крепко сплю. Не ожидал, что вы будете разговаривать со спящим человеком. Вы получили свой урок!

Я сказал вице-канцлеру:

— И этого глупца вы считаете святым, духовным человеком — а он даже не умен.

Поскольку по очень странному совпадению, этот поезд... В Индии все возможно — свет горит только на платформе, а когда поезд отходит, свет исчезнет, электричество отключается. Преподаватель йоги сидел на своем багаже, потому что другого места не было. В темноте я стукнул его разок по голове, и он спросил:

— Кто меня бьет?

И когда свет загорелся, он снова поинтересовался. Я сказал:

— Зачем кому-нибудь бить вас, если вы не сделали ничего плохого? Он сказал:

— Но я просто сидел на своих чемоданах.

— Посмотрим: путь еще длинный, и вся ночь впереди.

На верхней полке сидела женщина. Когда свет снова погас, я начал тянуть ее за сари. Она, конечно, завизжала:

— Кто там стягивает с меня сари? Я сказал:

— Никто. Это мужчина, который сидит напротив вас. Я дал ему в руки сари, а он был таким идиотом, что взял его. Он сказал:

— Что это?

Мы подъехали к станции, и весь вагон ополчился на него: «Вышвырнем этого человека. Он притворяется святым, а сам тянет сари с бедной женщины». Я сказал:

— Теперь вы знаете, что вы, должно быть, сделали что-то плохое; вот почему кто-то стукнул вас.

Он пошел в душ, и я сказал двоим людям, которые сидели рядом с ним:

— Этого человека надо как-то вышвырнуть, потому что это абсолютно противоречит индийской культуре. На Западе это нормально, но в Индии нельзя потерпеть монаха, который притворяется целибатом и стаскивает с женщины сари.

Поэтому они спросили:

— Что нужно делать? Я сказал:

— Сделайте вот что: когда он сядет, сожмите его с двух сторон.

Они сказали:

— Это хорошая мысль.

В темноте йогин начал кричать:

— Эти двое сжимают меня с обеих сторон!

И в этот самый момент я снова стукнул его, и он сказал:

— Простите меня, я поменяю купе.

Когда на следующей станции зажегся свет, он спросил людей, сидевших рядом с ним:

— Зачем вы давили на меня? Они ответили:

— Странно; наверное, у вас больное воображение. Зачем нам сжимать вас? А он добавил:

— Кто-то снова стукнул меня по голове. Я сказал:

— Ваша йога довела вас до галлюцинаций. Он сказал:

— Я хочу уйти отсюда. Я хочу поменять купе. Я сказал:

— Вы не можете. Он спросил:

— Почему?

— Все купе согласно в том, что вы должны быть наказаны на всю ночь. Вы можете уйти, но мы не позволим вам взять свой багаж.

И конечно, он не мог оставить свой багаж, так что всю ночь ему пришлось терпеть всякие выходки, а наутро, выходя на вокзале в Нью-Дели, я сказал ему:

— Вы начали эту игру. Если бы вы не притворялись... если бы вы сказали мне, что устали и хотите отдохнуть, я мог бы убрать свою постель — но вы сбросили ее. А я не верю, что, если вы делаете в этой жизни что-то плохое, вы будете наказаны в другой жизни. Моя вера — деньги на бочку! Вы наказаны достаточно. Никогда больше так не делайте.

Он сказал:

— Никогда. Я прошу только об одном одолжении: не говорите об этом в университете. Я сказал:

— Этого я сделать не могу. Я никогда ничего не обещаю. А эта ночь была такой веселой, что мне действительно не терпится пойти в университет и рассказать о ней вице-канцлеру и всем этим идиотам, которые учатся у вас йогическим упражнениям.

Ни один йогин за прошедшие века ничего не создал, ничего не открыл, не обнаружил никаких талантов. Только взгляните, что представляет собой ваш разум, и вы почувствуете к нему презрение. Он полон слепых верований, недоказанных гипотез, неиспытанной веры. Вы придерживаетесь своей религии, своей философии без всяких доказательств, без всяких аргументов; и вы называете это разумом? Это нечто, к чему вы должны чувствовать великое презрение. И к своей добродетели — тоже.

В чем ваша добродетель? Почти каждый считает себя добродетельным. Вы добродетельны потому, что дали нищему милостыню? А вы задумывались когда-нибудь, во-первых, почему существуют нищие? Вы эксплуатируете и создаете нищих, а потом вы отдаете ничтожную долю — и вы становитесь человеком великой добродетели.

В чем ваша добродетель? У вас нет ничего реального, что можно отдать; у вас нет любви, у вас нет радости, в вас нет никакого счастья: что вы можете дать? Все, что у вас есть — это деньги, и эти деньги пропитаны кровью этих самых людей. Это странная игра: сначала сделать их нищими, потом давать им милостыню, — и вы добродетельны. Пожертвуйте что-нибудь сиротскому приюту — и вы добродетельны. И наиболее вероятно, что в этом приюте живут ваши дети, рожденные проститутками. Вы произвели на свет этих сирот. Вы выступаете против проституции - если вы спросите людей, вы не найдете ни одного человека, который благоволит проституции — тогда почему существуют проститутки? Кто к ним ходит?

Бедные люди ходить к ним не могут — у них нет денег. Только богатые люди и люди среднего класса могут позволить себе пойти туда. Люди среднего класса приходится ходить к проституткам. Люди богатых классов не ходят. Они создали новый род проституток: девушки по вызову. Вы просто набираете их номер, и они к вашим услугам. И все эти люди — против проституток.

Во всем мире ваших священников ловили на сексуальной эксплуатации маленьких детей, на сексуальных злоупотреблениях. Многие из них попали в тюрьму. И это не значит, что те, кто не попался, не делают чего-нибудь в этом роде. Большинство ваших монахов, саддху, монахинь, саддхви — или гомосексуалисты, или лесбиянки, и они выступают против секса, говорят о целибате, но это только разговоры.

В чем ваша добродетель? Вы почувствуете к ней великое презрение. Это лицемерие. Это не добродетель. Заратустра очень суров.

В чем, то высокое, что можете вы пережить? Это — час великого презрения: час, когда счастье ваше становится для вас таким же отвратительным, как разум ваш и добродетель.

Час, когда вы говорите: «Что есть счастье мое? Оно - бедность, и грязь, и жалкое самодовольство». Просто взгляните поближе, в чем ваше счастье? Какие обстоятельства делают вас счастливыми? И вы почувствуете к ним великое презрение.

Но оно должно быть таким, чтобы служить оправданием и самому бытию! Заратустра говорит: «Мое счастье — не жалкое самодовольство, грязь и бедность. Родник моего счастья — в моем существе. Оно оправдывает существование». Ваше счастье рождается не в вас. Вы выиграли в лотерее — и счастливы. Что это доказывает? Только вашу бедность. Только бедняк может быть счастлив от выигрыша в лотерее.