Финикс - Боб Джадд

Глава 10

— А, каштан, — раздался в трубке ее радостный голос. — Откуда вы?

— Я нахожусь рядом с баром «Красный петух», и прямо передо мной стоит серый грузовик с надписью «Эмпайр».

— Странное занятие для взрослого человека — рассматривать грузовики.

— Я получил вашу записку с завернутым в нее камнем…

— Хорошо, молодец. Я не знаю, в чем тут дело, Эверс. Я даже не уверена, нравитесь ли вы мне, но у меня такое чувство, будто мы давно знакомы.

— Я подумал, что вы, наверное, что-нибудь знаете об этом грузовике.

— О грузовике? Эверс, ей-богу, с вами разговаривать — одно удовольствие. О каком грузовике вы говорите?

— Я подумал, может быть, вы знаете, кто его водит?

— Господи, похоже, что вы строите из себя детектива. Поздравляю вас. Вы разыскали грузовик компании «Эмпайр» и вне себя от восторга. У этой фирмы не менее пяти десятков таких грузовиков.

— А зачем им столько?

— Черт их знает. Это очень большая компания, Форрест. Если вас интересует «Эмпайр», спросите о ней у Бобби Робертса. Он, кажется, что-то делает для них. Я имею в виду, что он у них в штате, но в каком качестве — не знаю. Вы звоните мне по поводу моей записки или это деловой звонок?

— Похоже, сегодня у вас хорошее настроение.

— Да. Я как раз собиралась выйти из дома.

— Из фургона, что ли?

— Из своего дома. В фургоне нет телефона.

— А нет ли у вас номера телефона Бобби Робертса?

— Есть. — Она продиктовала.

— Видно, вы хорошо знакомы с Бобби.

— Даже слишком хорошо. Мы были помолвлены.

— Простите, я не знал.

— Не надо извинений — это было давным-давно, много лет тому назад. Если будете говорить с ним, спросите его про Билла.

— Про Билла?

— Да, про Барнса. Он, конечно, будет вам врать. Но от него вы узнаете гораздо больше о грузовике компании «Эмпайр». Ну, я опаздываю. Увидимся.

— Когда же увидимся?

— Ну наконец-то. Скажите сами — когда.

— Сегодня вечером у меня встреча с юристом по поводу выселения с моей земли незаконных поселенцев. Может быть, завтра?

— Завтра после полудня. Где?

— На вашей или моей земле. Может быть, вы покажете мне кактусы?

— Вы умеете плавать?

— Конечно.

— Тем хуже. Жду вас к двум часам у фургона.

— Офис мистера Робертса, — ответил мне женский голос. — Чем вам можем служить? — Так протяжно и неторопливо говорят жители провинций. Южнее Мемфиса, где люди не привыкли торопиться.

— Я хотел бы сегодня встретиться с Бобби.

— Разрешите узнать — с кем я говорю? — Она произнесла это как «гоовоорю».

— Форрест Эверс. Я познакомился с мистером Робертсом на этой неделе на гонках «Формулы-1».

— Сожалею, мистер Эверс, но в это время мистер Робертс обычно не бывает в офисе. Как мы могли бы связаться с вами?

— Я остановился в отеле «Аризона Билтмор». Мистер Робертс еще вернется сегодня в офис?

— На этот вопрос я не могу вам ответить. Это зависит от того, насколько Бобби наберется за ленчем. Он обычно крепко закладывает по вторникам.

— Мне кажется, вы не очень симпатизируете своему шефу?

— Мистер Робертс — совершенное дерьмо. — Она произнесла это как «деррьмо».

— Вы передадите ему, что я звонил?

— Подождите минуту, мистер Эверс, я сейчас свяжусь с мистером Робертсом.

Я подождал.

— Мистер Робертс просит передать, что сможет вас принять в четыре пятнадцать.

— Мне сильно повезло.

— Не рассчитывайте на это, — сказала она.

Я постоял, разглядывая серый грузовик, затем порылся в кармане джинсов, нашел еще одну монету и набрал другой номер.

— Джудит?

— Да.

— Говорит Форрест Эверс. Я звонил вам на прошлой неделе насчет своей земли — десять тысяч акров к северу-востоку от Кэрфри.

— Да, помню. Вы считаете, что на вашу землю покушается Кавана. Мы провели большую работу, расследуя ваше дело. Вы звоните из Лондона?

— Нет, я все еще в Финиксе и хотел бы встретиться с вами. Когда вам было бы удобно?

— Я сейчас как раз свободна.

— Где вы находитесь?

— На маленькой аллее возле Индейской школы.

— Это в пяти минутах езды от меня.

За пять минут езды на машине в Финиксе в дневное время вы можете проехать три мили. Возможно, жители города спят в это время. Изредка кое-где на улицах встречаются машины. Дважды я видел автобусы. Но вообще-то город как будто дремлет под знойными лучами солнца. Словно он когда-то был обитаем, но сейчас полностью опустел. Единственный признак жизни — мигающие уличные светофоры: красный, затем зеленый и снова красный.

Офис компании «Берман, Сискин и Виктор» находился на верхнем этаже высотной башни из стекла и стали. Над входом в здание шестифутовыми хромированными буквами было написано — «Новый век».

В глубине вестибюля, облицованного сияющим розовым мрамором, находились кабины лифта. Дверцы одного из них были открыты — не исключено, что он дожидался посетителей с прошлой субботы. Я нажал кнопку самого верхнего — девятнадцатого этажа, откуда, должно быть, открывается чудесный вид на все стороны света.

В офисе Джудит Берман стоял широкий старомодный дубовый стол, заваленный скоросшивателями, толстыми томами и бумагами. Здесь же находились три компьютера. В большой комнате, застланной серым ковром, стояло еще четыре стола, но все они пустовали.

— У нас обеденный перерыв, но я стараюсь обходиться без обеда. Придвигайте стул, — сказала Джудит. Я сел на вращающийся стул возле ее стола. Мне, привыкшему к тесноте лондонских контор, было удивительно видеть столько свободного места.

— Похоже, у вас хватает площади для расширения штата, — сказал я.

— Большую часть своей работы мы ведем на основе частных контрактов, так что многие наши сотрудники работают в других местах. Но места у нас действительно достаточно, пожалуй, больше, чем нужно. Мы разрабатывали финансовую смету для этого здания и оформляли всю юридическую часть, — сказала Джудит, — да так здесь и остались. Тут снимают помещения одиннадцать фирм, но осталось место еще для ста пятидесяти. Когда вам, мистер Эверс, скажут, что Финикс — растущий город, относитесь к этому с известной долей скепсиса. После того, как разразился скандал со сберегательными и кредитными банками, бум в городе, как вода, ушел в песок, оставив многих людей на бобах. — Она откинула назад голову и сделала жест загорелой рукой, как будто охватывая все три тысячи квадратных футов офисной площади, а заодно и пустыню снаружи. — В Финиксе, мистер Эверс, много свободных помещений для офисов. Если вы захотите арендовать, я могу предложить вам любые двенадцать тысяч футов — въезжайте хоть завтра. — Джудит Берман была женщиной невысокого роста, с короткими кудрявыми волосами и славной улыбкой, которая освещала ее лицо. В общем, совсем не та седовласая леди, которую я представлял себе, разговаривая с ней по телефону. У нее были большие зеленые глаза, но не они привлекали мое внимание.

— Я вижу, вы загляделись на мой бюст, — сказала она. На ней была облегающая черная блузка.

— Думаю, на него трудно не обратить внимание.

— Понимаете, я сама выбрала для себя такой стиль. Конечно, я могла бы носить бесформенные кофты и ходить ссутулившись. Но откровенный стиль имеет и некоторые преимущества, когда обращаешься к присяжным. У женщин это часто вызывает симпатию, а мужчины слушают меня затаив дыхание. Итак, мистер Эверс, вы хотели поговорить со мной о вашей земельной собственности? — У нее был слегка хрипловатый голос.

— Мои документы находятся в Лондоне, но…

— Да, вы говорили. Но не беспокойтесь об этом. Я сняла копии в городском архиве. Вы когда-нибудь разговаривали с душеприказчиками вашей матери, мистер Эверс?

— Я даже не знаю, кто они. В Лондоне с ними имеет дело юридическая контора «Кокс, что-то еще и Кокс».

— «Кокс, Карлтон и Кокс». Мистер Эверс, вам обязательно нужно поговорить с ними, ибо все, на что у вас имеются ныне права, — это примерно половина того, что принадлежало вам ранее.

— Я не понимаю, в чем дело, — я ведь исправно платил налог…

Джудит задумчиво посмотрела в сторону западного побережья.

— Люди обычно думают, что право на владение землей — это навсегда, и она должна принадлежать им вечно. Но на самом деле, мистер Эверс, часто случается, что владельцем вашей земли становится кто-то другой.

— Да что вы говорите?

— Не заметили ли вы, что налог с определенного времени неожиданно изменился?

Я минуту подумал.

— Да, примерно пять лет тому назад налог вдруг снизился примерно на двадцать — двадцать пять процентов.

— Вам это не показалось странным?

— Нет, ведь налоги всегда меняются — то растут, то снижаются.