Звёздный полицейский - Игорь Волознев

Зауггуг говорил на галактическом эсперанто — языке, созданном на основе языка планеты Шабур, астронавты которой, как принято считать, одними из первых в Метагалактике стали практиковать перелёты через субпространство. На эсперанто говорили все космолётчики Конфедерации, к какой бы расе они ни относились, обходясь в общении друг с другом без лексикаторов. Зауггуг, конечно, не мог его не знать.

Бандиты разразились восторженным рёвом. Злорадно ухмыляясь, они старались ущипнуть, царапнуть, причинить боль Дарту ещё до пыток, которым намеревался подвергнуть его их босс.

Боли Дарт не чувствовал, но он вздрагивал от брезгливости при прикосновении их мерзких конечностей. Он сам удивлялся, откуда только у него берутся силы бесстрашно смотреть в глаза этим уродам. Если бы у него не пропала слюна, с каким удовольствием он плюнул бы в их наглые морды, особенно в рожу Зауггуга! Отсутствие слюны было, наверное, одним из побочных действий чудодейственного препарата…

Когда Зауггуг хохотал, его туловище колыхалось, удивительно походя на наполненный водой резиновый пузырь.

— Пусть поживёт ещё пару часов! — верещал главарь тонким голоском. — Пусть своими глазами полюбуется на наш сегодняшний обед, ха-ха-ха-ха!..

Дарта вытолкнули в соседнее помещение, куда за ним последовала вся свора. В дальнем конце просторной каюты лежали пленники с полицейского звездолёта, товарищи Дарта. Это были те, кому в последнюю минуту удалось спастись в аварийных челноках и кто был притянут гравитационной сетью к кораблю бандитов. Из двухсот членов экипажа в живых осталось всего два десятка — измождённых, бледных от голода и жажды. Многие были в беспамятстве. Лишь двое или трое подняли голову, услышав горестный возглас своего командира.

Подбежавшие к ним бандиты принялись раздавать удары направо и налево, а затем, по знаку Зауггуга, заталкивать их в большую трубу с прозрачными стенками, тянувшуюся от пола до потолка. Затолкнув их в неё, бандиты захлопнули за ними дверцу, после чего внутри трубы, откуда-то сверху, начал медленно опускаться поршень. Дарт в смятении отвернулся — он не мог смотреть, как поршень, опускаясь, давит людей…

Зато бандиты разразились радостными восклицаниями. Они подступили к самой трубе, глядя, как за её стенками брызжет кровь и ломаются кости. Поршень приподнялся, затем с новой силой обрушился на месиво тел. И так несколько раз, покуда в страшной давильне не образовалась какая-то чудовищная кровавая каша из мяса, сухожилий, мозгов, внутренностей и переломанных костей. Наконец поршень окончательно ушёл в потолок, и оттуда на ужасающее месиво пролились брызги какой-то жидкости.

— Побольше, побольше дай соусу! — покрикивал Зауггуг. — А то человечина слишком пресная, перчиком да разносолом её надо обработать! Вот так… Хорошо… Теперь налопаемся всласть…

Дарт отворачивался, стараясь не смотреть, как бандиты лопатами выгребают из трубы кровавое месиво и наполняют им корыта. По каюте распространился тяжёлый запах, который, по-видимому, способствовал повышению у каннибалов аппетита. Их глаза алчно загорелись, конечности затряслись. Отталкивая друг друга, они ринулись к кормёжке.

Дарт замычал от гнева, задёргался, но верёвки держали крепко. Он был беспомощен, и сознавать это было мучительно.

У корыт образовалось столпотворение. Зауггуг с визгом пробежал по спинам своих подчинённых, рухнул с головой в самое большое корыто и забарахтался в нём, захрюкал, заурчал от удовольствия, глотая омерзительную жижу.

Рацион бандитов составляла в основном синтетическая пища; свежее мясо и кровь были для них редким удовольствием, и потому корыта опустели в считанные минуты. Дольше всех ел Зауггуг. Он прямо-таки купался в кровавом месиве. Живот его раздулся до того, что на нём лопнула одежда.

Он вылез из корыта отвратительно голый, весь измазанный кровью и человеческими останками, с невероятно разбухшим животом. Подняться на ноги он не мог, и по его знаку двое братков с чешуйчатыми телами подняли его и усадили на широкую спину третьего бандита, смахивавшего на вставшую на четвереньки обезьяну. Зауггуг сидел на нём как в кресле, развалившись и выпятив живот. Чешуйчатые придерживали его с боков.

В кулаке главарь сжимал кусок человечины. Велев поставить пленника перед собой, он принялся вдавливать ему этот кусок в рот.

— На, жри, коп, — хрипел он, рыгая, отдуваясь и с шумом выпуская газы, в то время как его подручные хохотали и улюлюкали. — Человечина, обработанная специальной приправой, — это пища богов!.. Ну, чего не жрёшь?… Вы, люди, многое потеряли, что не едите друг друга… Нет еды слаще и вкуснее… Ничего, скоро вас приберёт к рукам Рассадур, и человечина станет вашей любимой жратвой… Ха-ха-ха-ха!..

Вой, свист и дикий рёв бандитов наполнили каюту.

— Ты за это жестоко поплатишься, — вымолвил Дарт, отплёвывая мертвечину.

— Клянусь, я слопаю тебя всего целиком! — Зауггуг мстительно ухмыльнулся. — Выпью твою кровь, обглодаю и сгрызу твои косточки! По древнему обычаю, бытующему на моей планете, храбрость и сила врага с его мясом и кровью переходят к тому, кто его сожрал… Ты — мой!.. — Растопыренными пальцами бандит потянулся к лицу пленника. — Твоя кожа, глаза, язык, горло — всё это уже через пару часов будет перевариваться в моём желудке!

— А не лопнешь, упырь?

Зауггуг, действительно, едва не лопался — до того нажрался. Срыгиваемая кровавая слизь текла по его подбородку и грязному животу.

— Ничего, коп, за меня не беспокойся, — бандит снова рыгнул и запустил свой длинный ноготь Дарту в бок, но ноготь сломался, вызвав гримасу ярости на лице главаря. — Щас переварю твоих дружков и снова проголодаюсь. Копы, которых ты вызвал сюда, будут здесь самое скорое через пятнадцать часов. За это время мои молодцы заберут с астероида кое-какие вещички и мы слиняем отсюда. Нам здесь уже нечего делать. Мы выполнили свою миссию в вашей галактике и уходим. Но вместо нас придут другие! Здесь появится мощный боевой флот Рассадура, и вашему задрипанному Карриору со всей вашей задрипанной Конфедерацией настанет крышка, так и знай! Ха-ха-ха-ха!.. — Зауггуг схватился за свои раздутые бока, давясь от хохота.

Его вырвало кровавой слизью с непереваренными ошмётками мертвечины, на которую тут же набросилось несколько его подручных. Визжа и отталкивая друг друга, они принялись жадно слизывать блевотину.

— Никогда вы нас не покорите, — сказал Дарт, изо всех сил стараясь не выдать ужаса, который вызвали в нём последние слова Зауггуга. — За смерть моих друзей ты ответишь. Недолго тебе осталось людоедствовать. Это говорю тебе я, Гиххем Дарт, а я никогда не бросал своих слов на ветер!