Ур Халдеев - Чарльз Вулли

Всего на кладбище было шестнадцать царских гробниц, и, хотя ни одна из них не походила на другую, некоторые характерные особенности резко отличали их от обычных могил. Царей хоронили не просто в гробах, а в гробницах из камня или из камня и обожженного кирпича. Такая гробница могла состоять из одного помещения или из анфилады тщательно отделанных комнат — настоящего подземного дворца. Погребальный ритуал царей сопровождался человеческими жертвоприношениями. Число жертв колебалось от пяти-шести до семидесяти-восьмидесяти человек, но какое-то определенное количество слуг должно было обязательно остаться у гроба владыки, и гробницу не просто засыпали землей, а выполняли при этом сложную и длительную церемонию погребального обряда.

Грабители, а в какой-то степени и могильщики, копавшие более поздние могилы, разрушили почти все царские гробницы. Из них уцелели только две. Поэтому мы не всегда можем восстановить все подробности погребального ритуала. Детали его приходится восстанавливать по следам, оставшимся в различных гробницах, исходя из не всегда доказуемого предположения, что для всех царских погребений этот ритуал был одинаковым. Поэтому я даю лишь общее описание церемонии, частности которой, впрочем, подтверждаются исследованием отдельных гробниц.

Первая вскрытая нами царская гробница, по сути дела, рассказала нам очень мало, во-первых, потому, что она была безнадежно разрушена грабителями, а во-вторых, потому, что в последние дни сезона 1926/27 г. мы только приступили к раскопкам такого рода и сами еще не знали, что нужно искать. Здесь среди массы бронзового оружия, которое для нас в то время вообще не ассоциировалось ни с каким погребением, мы нашли знаменитый золотой кинжал Ура. У него золотое лезвие, рукоятка из лазурита с золотыми заклепками и великолепные золотые ножны с тонким рисунком, воспроизводящим травяную плетенку, которая иногда употреблялась простыми людьми как ножны для кинжалов. Здесь же мы нашли, еще один не менее ценный предмет — золотой конусообразный стакан, украшенный спиральным орнаментом. В нем оказался набор миниатюрных туалетных принадлежностей, изготовленных также из золота (пинцет, ланцет и др.).

До сих пор в Месопотамии не находили ничего даже отдаленно похожего на эти предметы, поэтому они были так необычны, что один из лучших экспертов заявил, что это вещи арабской работы XIII в. н. э. И порицать его за такую ошибку нельзя. Ведь никто не подозревал, что столь высокое искусство могло существовать в III тысячелетии до нашей эры! В начале следующего сезона мы обнаружили ряд новых доказательств происхождения этого кинжала, однако окончательно определить время его изготовления удалось лишь в результате дальнейших более полных исследований.

В раскопочный сезон 1927/28 г. мы натолкнулись в другом месте кладбища на пять скелетов, уложенных бок о бок на дне наклонной траншеи. У пояса каждого был медный кинжал, тут же стояли одна или две маленькие глиняные чашки. Отсутствие привычной погребальной утвари и самый факт массового захоронения показались нам необычными.

Ниже по траншее мы обнаружили слой циновок, который привел нас ко второй группе: десять женщин были заботливо уложены двумя ровными рядами. На всех были головные украшения из золота, лазурита и сердолика, изящные ожерелья из бусин, но обычной погребальной утвари здесь тоже не оказалось. В конце крайнего ряда лежали остатки чудесной арфы: ее деревянные части истлели, однако украшения сохранились полностью, и по ним можно восстановить весь инструмент; это вопрос только времени и терпения. Верхний деревянный брус арфы был обшит золотом, в котором держались золотые гвозди, — на них натягивали струны. Резонатор украшала мозаика из красного камня, лазурита и перламутра, а впереди выступала великолепная золотая голова быка с глазами и бородой из лазурита. Поперек остатков арфы покоился скелет арфиста в золотой короне.

К тому времени мы определили границы шахты, в которой лежали женские скелеты. Оказалось, что тела пятерых мужчин похоронены на уступе, который ведет к этой же могиле. Следуя дальше по траншее, мы натолкнулись на остатки костей, которые сначала нас удивили, — это не были человеческие кости, — но вскоре все разъяснилось. Неподалеку от входа в подземный покой стояли тяжелые деревянные сани, рама которых была отделана красно-бело-синей мозаикой, а боковые панели — раковинами и золотыми львиными головами с гривами из лазурита на углах. Верхний брус (перекладину) украшали золотые львиные и бычьи головы меньшего размера, спереди были укреплены серебряные головы львиц. Ряд бело-синей инкрустации и две маленькие серебряные головки львиц отмечали положение истлевшего яремного дышла. Перед санями распростерлись раздробленные скелеты двух ослов, а в их головах — скелеты конюхов. Сверху этой груды костей лежало некогда прикрепленное к дышлу двойное серебряное кольцо, сквозь которое проходили вожжи, а на нем — золотой амулет, — превосходно сделанная реалистическая фигурка ослика.

Рядом с повозкой мы нашли игорную доску. Тут же была целая коллекция оружия и инструментов, например набор долот и золотая пила, а кроме того, большие серые горшки из мыльного камня, медная посуда и золотая питьевая трубка с лазуритовой отделкой. Через такие трубки шумерийцы пили из сосудов разные напитки.

Дальше — снова человеческие костяки, а за ними — остатки большого деревянного сундука, украшенного мозаичным узором из перламутра и лазурита. Сундук был пуст. Наверное, в нем хранились такие недолговечные вещи, как одежда, истлевшая без следа.

За сундуком стояли прочие жертвенные приношения: множество медных, серебряных, золотых и каменных сосудов, причем среди последних оказались великолепные образчики, выточенные из лазурита, обсидиана, мрамора и алебастра. Один серебряный набор, по-видимому, служил для обрядовой трапезы. В него входит узкий поднос или блюдо, кувшин с высоким горлышком и длинным носиком, точно такой же, как на каменных рельефах, изображающих религиозные обряды, и, наконец, несколько высоких стройных серебряных кубков, вставленных один в другой. Среди сокровищ, обнаруженных нами в этой донельзя загроможденной могиле, оказались еще один кубок, но не серебряный, а золотой, с насечкой по верху и низу и коваными вертикальными желобами — рифлями, так же отделанный сосуд для воды, чаша, гладкий золотой сосуд и две великолепные серебряные головы львов, по-видимому, некогда украшавшие царский трон.

Нас смущало одно обстоятельство. Предметов было много, костей тоже, но среди них мы не находили главного — остатков того, кому принадлежала эта гробница. Таким образом, наше открытие, несмотря на все его значение, оставалось неполным. Когда все предметы были извлечены на поверхность, мы приступили к разборке остатков деревянного сундука, ящика длиною метр восемьдесят сантиметров и шириною девяносто сантиметров. Под ним вдруг показались обожженные кирпичи. Кладка была разрушена, и лишь в одном месте остался фрагмент крутого свода над каменным покоем. Сначала мы думали, что нашли гробницу того, кому принадлежат все жертвенные дары. Дальнейшие исследования показали, однако, что эта гробница ограблена и свод над нею не обрушился, а был пробит намеренно. Затем над проломом поставили деревянный сундук, словно пытаясь скрыть ограбление. Мы расширили площадь раскопок и сразу же натолкнулись еще на одну шахту, отделенную от первой лишь стеной и расположенную всего на метр восемьдесят сантиметров ниже.

На площадке у входа в эту вторую гробницу лежали в две шеренги шестеро солдат в совершенно расплющенных вместе с черепами медных шлемах. Рядом с каждым было копье с медным наконечником. Ниже по склону (площадка к гробнице понижалась) стаяли две деревянные четырехосные повозки, запряженные каждая тремя быками. Один из них настолько сохранился, что нам удалось извлечь весь его скелет. Сами повозки не была орнаментированы, и только упряжь украшали продолговатые серебряные и лазуритовые бусины. Вожжи проходили сквозь серебряные кольца с амулетами, изображающими быков. Перед бычьей упряжкой лежали скелеты конюхов, а на повозках — останки возниц. От самих повозок ничего не сохранилось, но отпечатки истлевшего дерева настолько ясны, что на фотоснимках можно различить даже структуру дерева массивных колес и серовато-белый круг, оставшийся от кожаного обода или шины.

У стены каменной гробницы лежали тела девяти женщин. На них были парадные головные уборы из лазуритовых и сердоликовых бус с золотыми подвесками в форме буковых листьев, большие золотые серьги полумесяцем, серебряные «гребни» в виде кисти руки с тремя «пальцами», оканчивающимися цветами, лепестки которых инкрустированы лазуритом, золотом и перламутром, а также — ожерелья из золота и лазурита. Каменная кладка служила покойницам как бы изголовьем, ногами они были обращены к повозкам, а все пространство между ними и повозками заполняли нагроможденные друг на друга останки других мужчин и женщин. Лишь в середине оставался узкий проход к сводчатому входу в гробницу, по бокам, словно охраняя его, лежали солдаты с кинжалами и женщины.