Олимпия - Артем Тихомиров

Глядя на экран, Тимей медленно кивнул.

Перед началом такого рода выступлений всегда крутили красочные ролики, рассказывающие об истории Олимпии. Самое основное - от Эры Хаоса и Великого Переустройства до сегодняшнего дня. Этот видеоматериал создавался специально для илотов, чтобы снова и снова напоминать им, каков порядок вещей. Судьба илотов - подчиняться и работать. И, конечно, платить дань олимпийцам своей кровью. Все основные законы Меандр Великий сформулировал уже века назад, и с тех пор, по словам диктора за кадром, в мире царит гармония и справедливость. Высшие и низшие, наконец, разделены и занимают полагающиеся им места. В прежнем мире, где правил хаос, принцип иерархии был отринут, и в результате цивилизация едва не погибла. Пройдя горнило неисчислимых бедствий, человечество осознало, что его единственный выход вернуться к истокам.

Древние цивилизации процветали и были могущественны благодаря священному, базовому принципу: разделению - Меандр Великий был первым, кто заявил об этом во всеуслышание, показав людям путь в новую эру. Со своими сподвижниками он заложил основы современного общества, где у каждого своя роль и цель. Всему, чего удалось достичь, начиная с той поры, люди обязаны этому величайшему из законодателей. Он накормил голодных, он прекратил междоусобицы и навсегда поставил заслон на пути разрушительного хаоса.

Пока стоит Олимпия, дело Меандра Великого будет жить. И человечество не исчезнет?

Сколько раз Лима слышала эти россказни в разных вариациях? В школе детей беспрестанно пичкали пропагандой и заставляли сдавать экзамены по истории Золотого Века. Девушка не могла вспоминать о тех {веселых} деньках без тошноты. Трансляции или записи казней илотов, вздумавших бунтовать, на телевидении чередовались с такими вот просветительскими программами. Именно так они и назывались - {просветительскими}. Словно постоянное напоминание человеку, что он никто и ничто, может его чему-то научить.

Впрочем, немало людей усваивало этот урок. Лима видела их каждый день вокруг себя. Если нет непосредственной угрозы, в периоды затишья, они способны даже шутить и вести себя вполне нормально, но достаточно малейшего намека, как даже самые отчаянные смельчаки превращались в безвольных кукол. Страх убивал в них все человеческое, само желание жить. Илоты работали, снося любые издевательства, как самые настоящие животные. Те, кто подошел к последней стадии, уже мало походили на разумное существо.

Похоже, та же болезнь поразила и ее отца. Лима видела, какие изменения происходят с ним, и ей становилось жутко. Медленно, но верно он превращался в человека, которому все равно. Скоро Тимей перестанет бриться, его одежда уже сейчас походит на обноски с помойки. Он мало разговаривает и чаще просто сидит, глядя в пустоту, или в экран. Глаза его потухли. Раньше в них горел огонь, теперь остались лишь холодные угли, подернутые пеплом.

Когда случился этот слом? Когда человек, боровшийся с отчаянием и болью все эти шесть лет со смерти жены, вдруг потерял надежду?

Лима долго стояла без движения.

Затем решилась. Подошла к креслу и положила ладони на плечи Тимея. Сильные плечи человека, привыкшего к физическому труду, сильные и в то же время беспомощные. Они не способны удержать даже то, что еще осталось.

Наклонившись и чувствуя, как перехватывает дыхание от слез, Лима поцеловала отца в макушку. Только сейчас, вблизи она увидела, насколько сильно тронуты седой его виски.

Все, чего она добилась, это короткого пожатия пальцев, после чего Тимей убрал руку.

На экране крутили монтаж из различных экзекуций илотов-бунтовщиков. Диктор за кадром объяснял, что смерть еще самое мягкое наказание для тех, кто покушается на заведенный порядок. Власть Олимпии незыблема. Сама мысль о том, чтобы отрицать ее, является преступной. Илот не должен обманываться сладкими речами смутьянов, ведь цель их - не благополучие и процветание, а хаос и кровь. Чего хотят эти борцы, восклицает диктор. Они вновь собираются ввергнуть человечество в тотальную войну и облекают свою пропаганду в красивые слова. Диктор категоричен: бунтовщики преследуют лишь собственные интересы, им плевать на тех, кто, соблазнившись на их болтовню, пойдет проливать свою кровь?

- Папа.

В ту минуту Лиме хотелось все ему рассказать, все, не утаив ни одной детали. Дать понять, что ей страшно и хочется немного защиты. Прижаться к нему, как раньше, и закрыть глаза, ощущая сильную руку у себя на плече.

Но этого не будет больше никогда. Лима поняла это через мгновенье, когда отец повернулся. Его глаза оставались пустыми, лишь права бровь слегка приподнялась.

- Что?

- Ничего, - улыбнулась Лима, жалея о своем порыве. Хорошо, что она не поддалась - кто знает, может, после этого ими обоим стало бы хуже. - Здорово выращивать цветы!

Ничего глупее ей, разумеется, в голову не пришло. Лима закусила губу.

Тимей еле заметно кивнул и обратил лицо к телевизору.

- Ты ел?

Отрицательное движение головой.

- Тогда я быстро что-нибудь приготовлю?

- Сейчас будет говорить Верховный Правитель, - перебил ее отец. - Слушай.

Лиме пришлось остаться и сесть на стул. Исторический экскурс закончился. Заиграл гимн Олимпии, величественный и устрашающий. Когда он закончился, олимпийский герб сменился видом человека в черном костюме, смотрящего в камеру. Правитель всегда являлся своим подданным мужчиной средних лет, подтянутым, атлетично сложенным, пышущим здоровьем. Он походил на ожившую статую бога. Его взгляд притягивал и сверкал до зеркального блеска отполированной сталью. Улыбка могла резать не хуже бритвы.

- Добрый вечер друзья. - Традиционное обращение. - Надеюсь, в вашем доме царят мир и процветание. Я от всей души желаю вам, чтобы все ваши сокровенные мечты осуществились. Будьте добры друг к другу, следуйте правилам и да не останется сомнений в ваших сердцах. Чистое сердце - символ свободного человека, не так ли? - Сколько Лима себя помнила, Верховный Правитель был всегда одним и тем же. Одинаковая прическа, одинаковая улыбка, одинаковая одежда, одинаковый возраст. Хотя с технологиями олимпийцев поддерживать себя в форме не так уж и трудно, однако лет на десять Верховный постареть был обязан. По словам отца, со времен его собственного детства этот тип не изменился ни на йоту. Может, на самой вершине своего искусственного города он приложился к какому-то бессмертному источнику? Что илоты, в сущности, знали о небожителях? Лима помнила этот жест: Верховный задумчиво соединил пальцы перед грудью. Его взгляд был мудрым, словно у лучшего друга, которому можно довериться в любой ситуации. - Вы уже, несомненно, знаете, что сегодня Совет Эфоров объявил вам, илотам, очередную войну. В прошлом году мы сделали исключение и назвали сектор, где будет проходить охота. Идея принадлежала мне. Объясню, в чем причина. В прошлом сезоне Южный сектор проявил себя не лучшим образом. Бунтовщики сумели склонить часть населения блоков на свою сторону. Увы, увы, это случается. Мы все могли видеть последствия. Террористические акты, убийства мирного населения, порча имущества, глумление над символами власти Олимпии. Все мы прекрасно понимаем, что это недопустимо и не могло быть оставлено без внимания?