Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

«Начиная от Памира и почти до берегов Великого океана, на протяжении 9111 верст, мы граничим с Китаем.

Китай занимает обширную площадь 9 600 000 кв. верст и имеет до 400 млн жителей, так что по количеству населения он на первом месте среди всех государств земного шара. Огромная масса населения Китая исповедует буддизм, около 20 млн магометан и около 1 150 000 христиан. Торговые обороты наши с Китаем, постепенно возрастая в последние 10 лет, с 31 млн руб. в 1888 г. достигли в 1897 г. 45,6 млн.

Наш вывоз, несмотря на огромную границу, ничтожен, но надо надеяться, что проведение железной дороги через Маньчжурию с ветвью к Порт-Артуру изменит этот невыгодный ныне для нас торговый баланс в нашу пользу{12}. [70]

Несмотря на двухвековые сношения наши с Китаем, несмотря на чрезмерное протяжение границы в 9000 верст, она ни разу не была нарушена военными действиями, и число войск, содержимых в Сибири, было до сих пор крайне незначительно. Прочным обеспечением границы всегда считалось миролюбие китайцев вообще, а на всем пространстве к западу от р. Амур, кроме того, и существованием преград — высоких гор и обширных степей за ними и отсутствием солидарности между Китаем и подвластными ему ближайшими к нам народами.

Занятие нами Уссурийского края вызвало создание новых войск для его обеспечения. Наконец, Японо-китайская война и последующие за нею события вынудили к принятию дальнейших и притом быстрых мер к усилению наших войск.

Японо-китайская воина несомненно доказала крайнюю политическую слабость Китая, с одной стороны, и большую силу и энергию населения Японии — с другой. Событие это имеет огромное значение в делах востока Азии.

Имея с Китаем столь длинную пограничную черту, Россия, естественно, не могла остаться равнодушной к совершившейся перемене. Япония заявила намерение овладеть Кореей — нашей соседкой. Россия силой событий временно вынуждена была установить как бы протекторат над нею. Дело окончилось соглашением — Корея объявлена независимой и по наружности предоставлена самой себе. Но этим Россия не ограничилась. За серьезную услугу, оказанную Китаю в борьбе его с Японией, Россия выговорила себе по экономическим соображениям право провести железную дорогу от Забайкалья через Маньчжурию на Владивосток и, как ближайшее последствие этой меры, признала необходимым добиться уступки части Ляодунского полуострова (Квантун) с портами: Порт-Артур и Дальний{13}. [71]

Столь активная политика заставила снова увеличивать наши войска на востоке передвижением подкреплений из Европейской России, даже путем некоторого ослабления нашего положения на западе{14}.

Несмотря на более активные действия с нашей стороны и совершившийся захват в сфере нашего влияния всей Маньчжурии, надлежит признать, что мы ныне вполне довольны нашей государственной границей с Китаем, и изменение этой границы, например, присоединением к территории России тех или других частей Маньчжурии, представляется вполне нежелательным.

На крайнем западе граница наша, следуя по высоким отрогам Тянь-Шаня, является настолько обеспеченной природной силой, что хотя население соседней здесь Кашгарии и родственно жителям нашего Восточного Туркестана, но менять границу было бы невыгодно. Далее, к северу, граница искусственно рассекает бассейн р. Или, отчасти также населенный одноплеменниками. Присоединение плодородной Кульджи, сильным бастионом выдвинутой на восток, было бы довольно выгодно, так как не только бы весьма облегчило защиту наших владений, но и угрожало бы китайским. Но выгоды эти далеко не так значительны, чтобы из-за них портить наши отношения с Китаем. Далее, на всем протяжении до Маньчжурии граница, пролегая по окраине Монгольской пустыни, достаточно обеспечена как местными условиями, так и недостатком связи Китая с этой его окраиной. Наконец, на крайнем востоке, в Маньчжурии, граница наименее обеспечена, а с проложением через Маньчжурию железнодорожного пути, кратчайшим образом связывающего Уссурийский край с Забайкальем, она является и наиболее тревожной. [72]

Относительно положения этой китайской провинции между Амурским краем на севере, Уссурийским на северо-востоке и Квантунским полуостровом на юге естественно вызывает вопрос: как нам поступить с этой провинцией в будущем? Искать присоединения к нам Маньчжурии было бы совершенно невыгодно, не говоря уже о том, что такой захват одной из важнейших провинций Китая нарушил бы вековые мирные отношения наши к этому соседу — он повел бы за собою массовое поселение маньчжуров на нашей территории и, между прочим, по Амурскому и Уссурийскому краям, еще слишком бедным русским населением. Слабые русские поселения были бы потоплены нахлынувшими волнами желтой расы. Восточная Сибирь сделалась бы вполне нерусской. Между тем надо признать, что только русское население этой окраины составляет и будет составлять впоследствии вполне надежный элемент.

Наплыв китайского населения в Приамурский край, несомненно, может поднять культуру этого края и обратить пустынные местности в цветущие. Но этим путем свободные земли были бы заняты нерусским элементом, между тем мы должны охранять каждую десятину в Сибири для русских, ибо в течение XX столетия Сибирь неизбежно должна обратиться в страну с огромным населением.

Необходимо помнить, что в 2000 г. население России достигнет почти 400 млн. Надо уже теперь начать подготавливать свободные земли в Сибири, по крайней мере для одной четвертой части этой цифры.

Поэтому предпочтительнее, чтобы Маньчжурия осталась составной частью Китая. Но отказываясь от присоединения Маньчжурии, мы должны употребить все старание на возможно полное экономическое подчинение этой провинции. Проводя через ее пределы участки столь важных для нас железнодорожных путей, как Забайкалье — Владивосток и Порт-Артур, мы должны принять все меры к совершенной прочности в ней нашего положения.

Отказываясь одновременно от каких бы то ни было других приобретений за счет Китая, можно признать, что [73] по отношению к этому государству политика наша, казалось бы, должна ставить себе целью в ближайшие годы: 1) не допускать увеличения и усовершенствования в Китае, особенно северном, вооруженных сил, не допускать в северной части иностранных инструкторов; 2) развивать возможно больше экономические и торговые сношения первоначально в северных провинциях и 3) избегать, сколько возможно, столкновений в Китае с европейскими нациями, для чего, ограничиваясь сферой северного Китая, отказаться от железнодорожных предприятий южнее Великой стены и в особенности в долине Янцзы.

На последних 16 верстах мы граничим с Кореей. Корея имеет площадь в 180 000 кв. верст и имеет не менее 11 млн жителей, исключительно корейцев, среди которых насчитывается лишь от 2 до 10 000 китайцев, 45 000 — 55 000 японцев и до 300 человек европейцев{15}.

Положение Кореи, подвластной то Китаю, то Японии, а с 1897 г. благодаря соглашению между последней и Россией признанной самостоятельной, таково, что вызывает необходимость крайне осторожной политики. В присоединении Кореи мы не нуждаемся, но ни в коем случае не можем допустить утверждения в ней энергичной Японии или какого-либо другого государства. Слабая, независимая Корея под нашим протекторатом — вот лучшее для нас со временем решение корейского вопроса.

Установление немедленно протектората в Корее не только вызвало бы большие расходы сил и средств, но могло бы вовлечь нас в преждевременную войну. А потому здесь, как в Персии и в Северном Китае, следовало предаться систематичной и неустанной работе над постепенным мирным, но твердым экономическим овладением края. Занятие и прочное укрепление нашего положения на [74] Квантунском полуострове и окончание дорог, разрезывающих Маньчжурию, составляет серьезный шаг вперед в этом важном деле, которое составляет задачу будущего. В настоящее время мы совершенно еще не готовы к сколько-нибудь активной роли в Корее и должны всеми мерами избегать столкновения из-за корейских дел с Японией.

В стремлении овладеть корейским рынком (хотя только экономически и политически) мы неизбежно встретим энергичный отпор со стороны Японии. С этой державой, по всей вероятности, нам придется уже в начале XX в. иметь вооруженное столкновение, если таковое не будет заблаговременно отстранено».

Из сделанного самого краткого обозрения границ наших видно, что на протяжении 17 000 верст Россия соприкасается с 9 государствами, и на всем этом протяжении она не нуждается в изменении своих границ. Вывод в высокой степени успокоительный, ибо представляется вполне вероятным, что если бы Россия, довольствуясь своими границами, занялась в XX в. только упрочением приобретенного ею путем тяжких усилий и жертв в XVIII и XIX столетиях положения, то опасность войны с соседями была бы устранена. Для настоящего поколения, действительно, такой образ действий России был бы совершенно необходим, так как жертвы, принесенные коренной Россией по расширению ее пределов, и жертвы, приносимые еще и ныне коренными местностями России для устройства и обороны окраин, так велики, что не могли не отразиться на слишком медленном экономическом росте собственно русского населения. Окраины наши живут за счет центра России и поэтому пока еще не усиливают, а ослабляют Россию. Между тем живущему поколению предъявлена такая масса требований по устроению во всех видах и обороне всех настоящих пределов России, что вынести одновременно и бремя новых внешних предприятий может оказаться совершенно не по силам этому поколению. [75]