Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц

Я как будто так и слышу раздраженные возражения. Президент Штатов вовсе не довел страну до кризиса за те семь лет, которые он стоит у власти. Безработица держится на приличном уровне в 4,6 процента. Может, и так. Но при взгляде на другие страницы гроссбуха сложно сдержать стоны разочарования: налоговый кодекс, который стал отвратительно предвзят в пользу богатых; национальный долг, который, судя по всему, увеличится на 70 процентов к моменту, когда закончится период правления действующего президента; непрекращающаяся череда дефолтов заемщиков по ипотечным кредитам; рекордный уровень внешнеторгового дефицита в $850 миллиардов; беспрецедентно высокие цены на нефть; ослабление доллара до такой степени, что чашка кофе в заведении Лондона или Парижа или даже в Юконе становится для американца довольно ощутимой тратой.

И ситуация становится только хуже. После семи лет президентства Буша Соединенные Штаты оказались гораздо менее подготовленными к будущему, чем когда бы то ни было. Страна не смогла взрастить нужное количество инженеров и ученых, людей, чьи навыки нам так необходимы, чтобы составить конкуренцию Китаю и Индии. Мы не вкладывали деньги в проведение фундаментальных исследований, подобных тем, что позволили нам стать технологической сверхдержавой в конце XX века. И хотя теперь президент понимает (по крайней мере, он так говорит), что мы должны перестать зависеть он нефти и угля, мы зависим от них еще больше, чем прежде.

До настоящего момента Герберт Гувер, политические решения которого усугубили Великую депрессию, по умолчанию считался основным претендентом на звание «худшего президента», когда речь заходила об управлении американской экономикой. Как только Франклин Рузвельт пришел к власти, он отменил ряд мер, принятых Гувером, благодаря чему экономика в стране начала восстанавливаться. Экономические последствия правления Буша гораздо более губительны, чем последствия правления Гувера; более того, им почти невозможно дать обратный ход, и, по всей видимости, мы еще долго будем их ощущать. Безусловно, не существует риска того, что Америка может утратить свой статус самой богатой экономики в мире. Но наши внуки будут жить и бороться с экономическими последствиями президентства Буша.

С позиции экономики мир был совсем иным, когда Джордж Буш только пришел к власти в январе 2001 года. В ревущие девяностые многие верили, что интернет радикально трансформирует все вокруг. Увеличение производительности, которое в период с начала семидесятых до начала девяностых держалось на уровне 1,5 процента в год, возросло до 3 процентов. Во время второго срока Билла Клинтона увеличение производительности в промышленности иногда превышало 6 процентов. Председатель Федерального резерва Алан Гринспен возвещал эпоху Новой экономики и постоянное увеличение производительности благодаря тому, что Интернет изменил старые модели ведения бизнеса. Другие и вовсе предрекали конец экономическим циклам. Гринспен открыто высказывал свои переживания по поводу того, как он будет проводить кредитно-денежную политику, когда государственный долг будет полностью выплачен.

Беспрецедентная уверенность возносила индекс Доу-Джонса все выше и выше. Богатые жили прекрасно, впрочем, как и не столь богатые и даже откровенно бедные. Но годы правления Клинтона нельзя назвать экономической нирваной. Будучи какое-то время главой Совета экономических консультантов Белого дома я очень хорошо осознавал сделанные ошибки и упущенные возможности. Соглашения о глобальной торговле, которые мы активно продвигали, часто были несправедливыми по отношению к развивающимся странам. Нам следовало больше инвестировать в инфраструктуру, ужесточать регулирование деятельности рынков ценных бумаг и предпринимать дополнительные меры по энергосбережению. Мы потерпели неудачу из-за неверных политических решений и нехватки денег, но, откровенно говоря, в том числе и из-за того, что особые интересы определяли программу действий. В этот период экономического подъема бюджетный дефицит был под контролем впервые со времен правления Джимми Картера. И впервые с семидесятых годов доходы тех, кто находился внизу, росли быстрее, чем доходы представителей верхушки – чем не достойный повод торжествовать.

После того как Буш был приведен к присяге, части этой яркой картинки начали постепенно тускнеть. Технологический бум закончился. В апреле 2010 года индекс NASDAQ всего за месяц упал на 15 процентов, и никто не мог предположить, чем схлопывание пузыря доткомов обернется для реальной экономики. Это был самый подходящий момент, чтобы прибегнуть к кейнсианской экономической модели и начать активно вкладывать деньги в систему образования, развитие технологий и инфраструктуры – все то, в чем Америка отчаянно нуждалась и нуждается по сей день, и то, от чего отказалась администрация Клинтона в своем маниакальном стремлении устранить бюджетный дефицит. Билл Клинтон оставил после себя благоприятные условия для того, чтобы проводить подобную политику. Помните ли вы предвыборные дебаты между Эл Гором и Джорджем Бушем в 2000 году, когда они спорили о том, как следует потратить профицит бюджета в $2,2 триллиона, который Америка планировала получить? При таком профиците страна могла бы себе позволить серьезно увеличить инвестиции во все ключевые сферы. В краткосрочной перспективе это позволило бы остановить рецессию, в долгосрочной – заметно стимулировать экономический рост.

Но у администрации Буша было свое видение. Первой серьезной инициативой, проведенной Бушем в статусе президента в июне 2001 года, стало снижение налогов для богатых. Для людей с доходами, превышающими $1 000 000, налоговое бремя сократилось на $18 000 – сумма, в тридцать раз превышающая ту, которая выпала на душу среднестатистического американца. Несправедливость усугубилась после приведения в действия второй волны снижения налогов в 2003 году, и снова с громадным перекосом в пользу богатых. В совокупности эти две волны снижения налогов, окончательно внедренные и отлаженные, означали, что в 2012 году средний размер сокращения налогового бремени для 20 процентов американцев, находящихся внизу, должен был составить жалкие $45, а люди с доходами более $1 000 000 должны были заплатить в среднем на $162 000 меньше.

Администрация триумфально сообщила, что экономика находится в стадии роста – он составил примерно 16 процентов за шесть лет ее правления, но принес пользу только тем, кто и так не очень нуждается в помощи, и никак не помог тому большинству, которым это было действительно необходимо. Поднявшаяся волна в итоге накрыла всех. Сегодня неравенство в Америке увеличивается темпами, которых не было последние три четверти века. Среднестатистический гражданин в возрасте 30–40 лет имеет доход с учетом инфляции на 12 процентов меньше, чем был у его отца тридцать лет назад. На 5,3 миллиона больше американцев живут в состоянии бедности, чем на момент прихода Буша к власти. Классовая структура еще не пришла в Америку, но явно есть тенденция к движению по направлению к тому, что происходит в Бразилии или Мексике.