Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно - Роберт Грейвз

Пелий считал, что Ясон в ловушке. Тем не менее Ясон и виду не подал, что испугался, и сказал ему:

— Дорогой дядюшка, давай оставим все мрачные мысли и отправимся вместе в дом моих родителей, которых я не видал с тех пор, как был ребенком двух лет отроду. Я мечтаю обнять их и получить их благословение.

И вот, пока жарилось жертвенное мясо, медленно поворачиваемое на вертелах и распространяющее приятный запах и шипение над кострами на рыночной площади, Пелий повел Ясона к скромному дому его родителей, которых тот почтительно приветствовал. Алкимеда возликовала, увидев свое единственное дитя, и пылко прижала его к груди; но Эсон, внезапно приподнявшись и сев на ложе, где он дремал под грудой одеял, побледнел, упал обратно и отвернулся лицом к стене. Пока Ясон пребывал среди кентавров, Эсон думал о нем с отцовской нежностью и надеждой; но теперь, когда сын дерзко спустился с горы и открыл себя Пелию, Эсона стали одолевать страхи, за что он почти ненавидел сына. Он боялся, что Пелий призовет его к ответу за то, что он так и не признался тому в обмане — в мнимых похоронах; страшился, что царь ухватится за первый же повод, чтобы предать смерти обоих — Ясона и Эсона. Так что Эсон пробормотал что-то неразборчиво через плечо и не обращал больше внимания ни на красноречивые заверения в благорасположении, которыми сыпал Пелий, ни на его поздравления по случаю возвращения Ясона из мертвых. Пелий в глаза хвалил Ясона за его силу, красоту и храбрость, Алкимеда радовалась, забывая, что такие похвалы приносят неудачу, забывая, что кругом всегда роятся злые духи в виде синих мух, мотыльков или москитов и чуть что — летят с новостями к ревнивым Олимпийским богам или к повелителям Преисподней; а Эсон продолжал стонать.

Пелий оставил Ясона у родителей и вернулся на рыночную площадь. Там, когда его главный вестник трижды протрубил в раковину, призывая к молчанию, царь громко приказал народу возрадоваться вместе с ним, ибо Ясон, наследник престола минийской Фтиотиды, нежданно-негаданно вернулся к ним.

— И, как оказалось, он — храбрейший и благочестивейший юноша, — сказал Пелий, — после того, как был воспитан честным Хироном, кентавром, который все эти годы скрывал его — не знаю почему — под чужим именем и ложной родословной. В самом деле этот Ясон столь храбр и благочестив, что он отказывается тихо и мирно поселиться среди нас. Сперва он должен совершить великие дела, как он утверждает, проявить глубокое уважение к Отцу Зевсу, властителю над богами, возвратив утраченное Руно образу Овна на горе Лафист. И да проявят все боги и богини, — сказал он, — благосклонность к его царственным намерениям. И пусть ни один из князей миниев, храбростью равный Ясону, не останется в стороне от столь славного предприятия!

Пелий надеялся вовлечь двадцать-тридцать аристократов миниев, врагов ахейцев, в гибельную затею своего выскочки-племянника.

Народ, захмелевший от меда и пива, отозвался на речь Пелия восторженным и продолжительным ревом, а когда все увидели Ясона, снова вернувшегося на рыночную площадь, чтобы получить свою долю жареного мяса, люди сбежались поприветствовать его возгласами восхищения. Те, на ком были гирлянды из зимних цветов и ягод, увенчали его гирляндами, а прочие лобызали его руки в пьяном экстазе или гладили плечи.

Ясон ничего не сказал в ответ, он побрел прочь, словно ничего не понимающая жертва, которую ведут на заклание, увешанный гирляндами, а между тем жадные богомольцы чмокали губами и громко восклицали:

— Ах, какой прекрасный зверь! Какой лакомый кусочек для богов и для нас!

Пелий пребывал в столь восторженном настроении, что закатил для Ясона пир во дворце на пять дней и пять ночей.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Белая Богиня одобряет плавание

Ясон воротился на гору Пелион попросить совета Хирона. Хирон был поражен, что видит его живым. Он знал легкомысленный нрав Ясона и умолял его не совершать путешествия, которое, как он был уверен, никому не принесет удачи. Он печально покачал головой, когда Ясон рассказал, что случилось на рыночной площади в Иолке, и сказал:

— Дитя мое, новости, которые ты принес, едва ли могли быть хуже. Либо ты потерпишь неудачу в своем предприятии и будешь убит колхами или их троянскими союзниками, либо (что, однако, куда менее вероятно) ты добудешь Руно, и Овен Зевс вернется в это святилище и опять изгонит оттуда нашу Возлюбленную Мать. О, твой язык! Сколько раз я говорил тебе, что мужчина, который отваживается один побывать среди своих врагов, должен держать рот закрытым, а уши открытыми? Ты опозорил мою пещеру.

Полный раскаяния, Ясон стал умолять Хирона посоветоваться о нем с Богиней, чтобы узнать, как ему поступить. Он поручился, что если Богиня велит ему отказаться от предприятия и тем самым стать посмешищем в глазах его собратьев-миниев, он тем не менее подчинится ей и забудет о своих претензиях на фтиотийский престол.

Хирон в ту ночь очистился, вступил в святилище Богини и положил голову на подушку, набитую трилистником, у которого три листа соединены вместе, и потому он посвящен Триединой Богине и навевает вещие сны. В полночь Богиня, как ему показалось, сошла со своего трона и сказала следующее:

— Хирон, тебе, моему верному слуге, я поведаю те истины, которые не нахожу уместным сообщить непосвященному. Прежде всего, ты должен понять, что могущество Богини определяется состоянием ее почитателей. Вооруженные железом ахейцы настолько прибавили сил моему мятежному сыну Зевсу, что я не могу больше выступать против него открыто. Даже в моей борьбе с эолийцем Афамантом, который был куда менее ужасным противником, чем вскормленный сукой ахеец Пелий, мне пришлось устроить хитрый заговор и прикинуться согласной с его религиозными нововведениями. Однако я наметила погубить Пелия и Афаманта, и собираюсь совершить мщение над каждым из моих врагов-людей в свой черед; да и над моим супругом Зевсом. Я очень долго живу, я терпеливая Богиня, и мне даже приятно в ожидании своего часа сдерживать свой нрав. Ты знаешь, как неумолима я была с афинянином Тесеем. Сперва у меня не было причин быть им недовольной, когда он разграбил Кносс и наказал Миноса вместо меня, ибо он обращался со мной и моими жрицами с должным уважением. Но позднее в Аттике он начал выказывать непокорство, украдкой удалил из святилищ два моих образа в ипостаси Богини-Девы — один, почитавшийся как Елена, а другой, почитавшийся как Персефона, и я заставила его народ изгнать его. Он бежал на остров Скирос, но я побудила царя Скироса привести его на самую высокую на всем острове скалу, как бы для того, чтобы показать ему всю протяженность его владений, а затем столкнуть его с обрыва. А Перифой, верный сподвижник Тесея, еще ужасней от меня пострадал.

Теперь же я решилась войти в Олимпийское семейство, как жена Зевса, нежели остаться вне ее, как его враг; я устрою ему невыносимую жизнь, придираясь, шпионя и творя беды, точно так же, как он был для меня вечным мучением, пока оставался моим сыном-грубияном и я имела над ним власть. И мое самоумножение в образе его божественных сестер и дочерей только увеличивает для него испытания.

Не думай, что Ясон по своей воле насмехался над своим дядей на рыночной площади в Иолке. Ясон, как ты знаешь, дикий и безмозглый юноша, несмотря на то, что ты его так старательно воспитывал, и легко поддается моим искушениям. Ты знаешь, как он потерял сандалию? Во время спуска с Пелиона, когда он благополучно миновал сосновые леса и заросли земляничных деревьев и аканта, когда он пересек усеянные тимьяном луга, я предстала перед ним в обличье иссохшей Ифиас, жрицы Артемиды, которая пользуется моим доверием. Я пообещала ему удачу, если он перенесет меня через разбушевавшийся Анавр. Сперва он отказался, но затем подумал и посадил меня себе на плечи. Я тут же погрузила его в транс и внушила ему те самые слова, которые он впоследствии сказал Пелию. Когда он опустил меня на дальнем берегу, я вывела его из транса и скорчила ему гримасу Горгоны, завращав глазами и высунув язык. Он тут же сорвал с себя сандалию и запустил в меня, дабы развеять чары. Я наклонилась, и сандалия упала в поток, ее унесло прочь.

Скорый на язык Ясон, хотя имя его означает «целитель», станет ядом в брюхе Греции, породит бесчисленные войны, как и мой безумный служитель Геркулес; но пусть это будет заботой Зевса, а не моей, поскольку Зевс узурпировал мою власть. Я посылаю Ясона в Колхиду только с одной целью: предать земле дух моего слуги Фрикса, который, безутешный, все еще реет между челюстями своего непогребенного черепа, с тем чтобы он смог наконец обрести вечный покой, который я ему обещала. Если Ясон желает заодно вернуть Руно в Грецию, пускай, мне все равно. Руно — само по себе ничто, сброшенное одеяние, и возвращение его Зевсу послужит ему напоминанием о том унижении, которое я однажды вынудила его претерпеть. Смотри, храни тайны, которые я тебе открыла. Скажи Ясону только, что он может отправляться в Колхиду с моего благословения, но при одном условии — прежде чем он попытается захватить Руно, он должен истребовать у Ээта кости своего родича Фрикса и обязан погрести их достойным образом, где бы я ни повелела ему это сделать.