Василевс - Валерий Игнатьевич Туринов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тесть поддержал его решение:
– Однако я полагаю, что смысла нет в том, чтобы тратить на это многие годы… Если же считаешь, что это по твоим силам, тогда вперёд!..
У Симмаха была обширная библиотека.
– И я предоставляю её в полное твое распоряжение!
И хотя у Боэция была тоже хорошая библиотека, но он с благодарностью принял предложение тестя, надеясь, что это позволит чаще встречаться ему с Рустицианой и всем семейством Симмахов на вилле.
– И у меня ещё в планах! Перевести на латинский язык Платона и Аристотеля!
– Но это же громадный труд! – воскликнул Симмах.
– Да! Но дело стоит того! Желающим знать философию нужно дать в руки первоисточники! Их чистейшие незамутнённые образцы!.. Составленные на латыни!..
Симмах не замечал в своём воспитаннике ревностного благочестия. Боэций даже не интересовался серьёзно вопросами веры. Он развивал свою систему идей, как в античной интеллектуальной традиции: разуму – своё, вере – своё…
Работа в сенате отнимала у Боэция много времени и сил. Но он уже втянулся в такой ритм жизни и даже находил в нём свои прелести и достоинства.
И так прошли, в трудах, несколько лет его жизни.
Глава 5. Анастасий
Прошла неделя после восшествия на императорский престол Анастасия, по прозвищу Дикорос.
Страстная неделя, пятница, одиннадцатое апреля 491 года.
Закончились все официальные торжества по этому случаю. Наступили будни, заботы и тревоги. Перед Анастасием, новым василевсом, поднялись, в своей громаде и важности, опасения, грозившие ему, новому василевсу. На это место, на которое судьба случайно вознесла его, были претенденты, имеющие гораздо больше прав: по древности рода, заслугам перед империей, по дарованиям, зрелости ума, в решении тягот, в которых оказалась Византийская империя за последние семнадцать лет непрерывных обрушений в правящей верхушке.
Юстин уже достаточно хорошо узнал Анастасия. А при выходе на Кафизму[35] императрицы Ариадны хорошо рассмотрел её.
Она шла на Кафизму ипподрома. Впереди всего шествия шёл Юстин со своими экскувитами-гвардейцами. Затем шла императрица в бархатной одежде фиолетового цвета, с короной на голове… Тяжёлая походка полной женщины. Она уже в годах, но лицо её всё ещё сохранило следы свежести… За ней шла свита придворных, дамы, сановники… И снова сановники рангом ниже…
От Анастасия же он ожидал, что тот станет действовать осторожно, пойдёт на ряд уступок народу, чтобы привлечь его на свою сторону. И он ждал, какие шаги сделает Анастасий в первую очередь. И он не ошибся, когда новый василевс первым делом отменил хрисаргир, общегосударственный налог золотом и серебром на все ремёсла и промыслы, взимавшийся раз в пять лет со времени Константина Великого… По империи прокатилось ликование… Народ славил нового императора.
– Василевс – твоя победа! – содрогался от криков ипподром.
Анастасий открывал, по случаю своего избрания императором, конные состязания. Он подошёл к краю Кафизмы, поднял в руке белый платок, призывая зрителей к началу гонок, и бросил его вниз.
И в этот же момент с трибуны кто-то бросил в него камень…
Анастасий ловко увернулся… Но в следующее же мгновение по взмаху руки Юстина его экскувиты метнулись на трибуну и схватили виновного…
От такого начала зрелищ с новым императором закричали все: и прасины и венеты, забыв на время постоянную вражду, обнимаясь и славя Анастасия и Ариадну.
После этого Ариадна заметила как-то в разговоре с Анастасием, зачем, мол, этот ипподром, рассадник беспорядков и зла.
Анастасий шутливо ответил ей:
– В Константинополе Бог имеет Святую Софию, император – Священные палаты, Сенат, а народ – ипподром!.. Там народ выпускает избыток дурной крови!
* * *
В это время, время Анастасия, у Юстина прибавилось должностных обязанностей при дворе. Теперь он уже не стоял охранником у дверей василевса. Под его начало поступила сотня экскувитов. И он только распределял их по местам, где они должны были стоять и наблюдать за порядком, либо сопровождать василевса, когда он выходил куда-нибудь из дворца, или на торжественном приёме иностранного посла.
На одном таком приёме персидского посла ему пришлось долго быть на ногах. По просьбе посла Анастасий вздумал с чего-то показать послу императорский дворец.
– Великий шах Персии хотел бы знать больше о дворце византийского василевса, – начал посол вкрадчивым голосом, явно не надеясь, что его просьбу здесь уважат. – И за это он весьма будет благодарен брату своему, василевсу! И почтит его благородное имя, вписав в книгу шахской славы!..
Анастасий показал жестом Юстину подойти к трону.
Юстин подошёл.
– Проводи посла по дворцу и покажи, что он пожелает!
Юстин отдал честь василевсу: «Слушаюсь, ваша милость!»
Затем он пригласил посла и его помощников следовать за собой.
Особый восторг произвёл на посла ипподром, когда они поднялись на Кафизму, с которой открывалась панорама всего этого грандиозного сооружения и великолепный вид на Пропантиду, Босфор и азиатский берег. Не меньше восхищён был посол храмом Святой Софии и зданием Сената на форуме Августеона[36]…
Посол замучил его. В этот день он много ходил, зверски устал. Вернувшись вечером домой, он, ругаясь, рассказал Лупицине о дотошном после, поделился с ней соображением, что неспроста такой интерес у посла враждебной страны.
– Шпионил, – согласилась с ним Лупицина. – Почему Анастасий-то разрешил это? – удивлённо спросила она его.
– Не знаю… Но Анастасий просто так не допустил бы такое, – заключил он. – Значит, зачем-то ему это было нужно!
* * *
На следующем приёме этого посла, когда закончилась официальная процедура, Анастасий встал с трона, спустился к послам и, вежливо взяв старшего из них под руку, пригласил послов в соседнюю палату, столовую кенургия, свод которого поддерживался изящными мраморными колоннами, что вызывало восхищение у иностранцев, так же как до блеска отшлифованный мраморный пол и мраморные столы. Этим не прочь был блеснуть Анастасий перед послами персидского шаха Кавада, чтобы вызвать зависть и раздражение у того от богатства и роскоши Византийской империи.
За ними туда же направились остальные, присутствующие на приёме.
Юстин, в обязанность которого входило ни на шаг не отходить от императора на таких приёмах, двинулся вслед за императором и послом.
При выходе из тронного зала он случайно наступил ногой на длинную мантию императора, тащившуюся следом за ним…
Анастасий, почувствовав это, остановился, обернулся к нему, его глаза сердито блеснули. Заметив же виноватое выражение на лице Юстина из-за этой оплошности, он снисходительно пожурил его, с
