Сага о Форсайдах 2 - Джон Голсуори

- Ален, не зайдете ли вместе с Джин к нам вечером пообедать? Динни, это Ален Тесбери. Нравится вам моя шляпа?

- Превосходная вещь, леди Монт.

Появилась девушка, крепкая, словно отлитая из одного куска, с упругой, пружинящей походкой. Руки и лицо у нее были почти того же цвета, что светло-коричневые юбка и джемпер-безрукавка. Динни поняла, что имела в виду тетка. Лицо Джин, довольно широкое в скулах, суживалось к подбородку, зеленовато-серые глаза прятались под длинными черными ресницами. Взгляд открытый и светлый, красивый нос, широкий низкий лоб, коротко подстриженные темно-каштановые волосы. "Недурна", - решила Динни и, поймав улыбку девушки, ощутила легкую дрожь.

- Это Джин, - сказала ее тетка. - Моя племянница Динни Черрел.

Тонкая смуглая рука крепко сжала руку Динни.

- Где ваш отец? - продолжала леди Монт.

- Папа уехал на какой-то церковный съезд. Я просила его взять меня с собой, но он не согласился.

- Ну, он теперь в Лондоне ходит по театрам.

Динни заметила, как девушка метнула яростный взгляд, потом вспомнила, что перед нею леди Монт, и улыбнулась.

- Значит, вы оба придете? Обедаем в восемь пятнадцать. Динни, нам пора, иначе опоздаем к ленчу. Ласточка! - заключила леди Монт и вышла из подворотни.

- В Липпингхолле гости, - объяснила Динни, увидев, что брови молодого человека недоуменно поднялись. - Тетя имела в виду фрак и белый галстук.

- Ясно. Форма парадная. Джин.

Брат и сестра, держась за руки, стояли в подворотне. "Красивая пара!" - подумала Динни.

- Ну что? - спросила ее тетка, когда они снова выбрались на заросшую травой аллею.

- Да, я тоже увидела тигрицу. Она показалась мне очень интересной.

Такую надо держать на коротком поводке.

- Вон стоит Босуэл-и-Джонсон! - воскликнула леди Монт, словно вместо двух садовников перед ней был всего один. - Боже милостивый, значит, уже третий час!

IX

После завтрака, к которому Динни и ее тетка опоздали, Эдриен и четыре молодые дамы, захватив с собой оставшиеся от охотников раскладные трости, полевой тропинкой двинулись туда, где к вечеру ожидалась самая хорошая тяга. Шли двумя группами: сзади - Эдриен с Дианой и Сесили Масхем, впереди - Динни с Флер. В последний раз родственницы виделись чуть ли не за год до этого и представление друг о друге имели, во всяком случае, весьма отдаленное. Динни изучала голову, о которой с похвалой отозвалась тетка. Голова была круглая, энергичная и под маленькой шляпкой выглядела очень изящно. Личико хорошенькое, правда, чуточку жестковатое, но неглупое, решила Динни. Фигурка подтянутая, одета превосходно, - настоящая американка. Чувствовалось, что из такого ясного источника можно кое-что почерпнуть - по крайней мере здравые мысли.

- Я слышала, как читали ваш отзыв в полицейском суде, Флер.

- Ах, эту бумажку! Разумеется, я написала то, о чем просил Хилери. На самом-то деле я ничего не знаю об этих девушках. К ним просто не подступиться. Конечно, есть люди, которые умеют войти в доверие к кому угодно. Я же не умею, да и не стремлюсь. А с деревенскими девушками иметь дело проще?

- Там, где я живу, все так давно связаны с нашей семьей, что мы все узнаем о них раньше, чем они сами.

Флер испытующе посмотрела на Динни:

- У вас есть хватка, Динни. Готова поручиться за это. С вас можно бы написать замечательный портрет для фамильной галереи. Не знаю только, кто возьмется за это. Пора уже появиться художнику, владеющему ранней итальянской манерой. Прерафаэлиты ее не постигли: их картинам недостает музыки и юмора. А без этого вас писать нельзя.

- Скажите, - смутившись, спросила Динни, - был Майкл в палате, когда сделали запрос насчет Хьюберта?

- Да. Он вернулся совершенно взбешенный.

- Боже милостивый!

- Он собирался вторично поставить вопрос на обсуждение, но все случилось накануне закрытия сессии. Кроме того, какое значение имеет палата? В наше время это последнее, на что обращают внимание.

- Боюсь, что мой отец обратил слишком большое внимание на запрос.

- Что поделаешь! Старое поколение. Но вообще-то из всего, чем занимается парламент, публику интересует одно - бюджет. Неудивительно: в конечном счете все сводится к деньгам.

- Майклу вы тоже так говорите?

- Не было случая. В наше время парламент - просто налоговая машина.

- Однако он еще все-таки издает законы.

- Да, дорогая, но лишь после того, как событие уже совершилось. Он лишь закрепляет то, с чем давно свыклось общество или по крайней мере общественное мнение. И никогда не берет на себя инициативу. Да он к этому и не способен. Это было бы недемократично. Хотите доказательств? Взгляните, в каком положении страна. А ведь об этом в парламенте беспокоятся меньше всего.

- Откуда же тогда исходит инициатива?

- Откуда ветер дует? Все сквозняки возникают за кулисами. Великое место эти кулисы! С кем в парке вы хотите стоять, когда мы присоединимся к охотникам?

- С лордом Саксенденом.

Флер уставилась на Динни:

- Надеюсь, не ради его beaux yeux [5] и beau titre [6]. А тогда зачем?

- Затем, что я должна поговорить с ним о Хьюберте, а времени остается мало.

- Понятно. Хочу вас предупредить, дорогая: не судите о Саксендене по внешности. Он - хитрый старый лис, и даже не такой уж старый. Если он становится на чью-либо сторону, то лишь в надежде что-то за это получить. Чем вы можете с ним расплатиться? Он потребует расчета на месте.

Динни состроила гримаску:

- Сделаю, что могу. Дядя Лоренс дал мне кое-какие наставления.

- "Поберегись, она тебя дурачит", - пропела Флер. - Ладно, пойду к Майклу. При мне он стреляет лучше, а это ему, бедняге, так необходимо. Помещик и Барт обойдутся и без нас. Сесили, разумеется, будет с Чарлзом: у них еще не кончился медовый месяц. Значит, Диана достанется американцу.

- Надеюсь, уж она-то заставит его промазать! - воскликнула Динни.

- Думаю, что его ничто не заставит промазать. Я забыла Эдриена. Ему придется сесть на раскладную трость и помечтать о костях и Диане. Вот мы и пришли. Они за этой изгородью, видите? Вон Саксенден, - ему дали теплое местечко. Обойдите калитку - дальше есть перелаз - и подберитесь к лорду с тыла. Как далеко загнали Майкла! Вечно ему достается самое неудобное место.

Флер рассталась с Динни и пошла по тропинке через поле. Сожалея, что не узнала у Флер ничего существенного, Динни миновала калитку, перемахнула через перелаз и осторожно подкралась к лорду Саксендену сзади. Пэр расхаживал между изгородями, отделявшими отведенный ему угол поля. Близ длинного, воткнутого в землю шеста, к которому была прикреплена белая карточка с номером, стоял молодой егерь, державший два ружья. У ног его, высунув язык, лежала охотничья собака. Жнивье и засаженный какими-то корнеплодами участок в дальнем конце тропинки довольно круто поднимались вверх, и Динни, искушенная в сельской жизни, сразу сообразила, что птицы, которых поджидали охотники, потянут стремительно и высоко. "Только бы сзади не было подлеска", - подумала она и обернулась. Подлеска сзади не было. Вокруг расстилалось широкое поросшее травой поле. До ближайших посадок было не меньше трехсот ярдов. "Интересно, - спросила себя Динни, - как он стреляет в присутствии женщины? По виду не скажешь, что у него есть нервы". Она повернулась и обнаружила, что он заметил ее.

- Не помешаю, лорд Саксенден? Я не буду шуметь.

Пэр поправил фуражку, с обеих сторон которой были приделаны специальные козырьки.

- Н-нет! - буркнул он. - Гм!

- Похоже, что помешаю. Не уйти ли мне?

- Нет, нет, все в порядке. Сегодня не взял ни одной. Может быть, при вас посчастливится.

Динни уселась на свою раскладную трость, расставив ее рядом с собакой, и стала трепать пса за уши.

- Этот американец три раза утер мне нос.

- Какая бестактность!

- Он стреляет по любой цели и, черт его подери, никогда не мажет. Попадает с предельной дистанции в каждую птицу, по которой я промахнулся. У него повадки браконьера: пропускает дичь, а потом бьет вдогонку с семидесяти ярдов. Говорит, что иначе ничего не видит, хоть они ему чуть ли не на мушку садятся.

- Однако! - сказала Динни: ей захотелось быть чуточку справедливой.

- Верите ли, он сегодня ни разу не промахнулся, - прибавил лорд Саксенден с обидой в голосе. - Я спросил его, где он так навострился, а он ответил: "В таких местах, где промахнуться нельзя, не то умрешь с голоду".

- Начинается, милорд, - раздался голос молодого егеря.

Собака повела ушами. Лорд Саксенден схватил ружье, егерь взял на изготовку второе.

- Выводок слева, милорд!

Динни услышала резкое хлопанье крыльев: восемь птиц ниточкой летели к тропинке.

Бах-бах!.. Бах-бах!..

- Боже правый! - вскрикнул лорд Саксенден. - Черт меня побери!..

Динни увидела, как все восемь птиц перелетают через изгородь в другом конце поля.

Собака издала сдавленное ворчание и задрожала.

- Вам, наверно, ужасно мешает свет, - сказала девушка.