Форма жизни - Андрей Ливадный

В тишине замкнутого помещения отчетливо пискнул сигнал.

Он обежал глазами контрольные датчики и начал привычную процедуру формального доклада:

— У нас все в порядке, бортовые системы в норме. — Андрей переместил взгляд к следующей группе датчиков. — Режим телеметрии данных не нарушен. — Он ухватился за скобу, подплывая к отдельно размещенному терминалу, и взглянул на огромное голубовато-серое полушарие Земли, застывшее в перекрестье координатной сетки систем наведения следящих антенн. — Ориентация в пределе допустимых погрешностей, — завершил он свой короткий рапорт, считав цифровые значения, которые постоянно менялись в узлах пересечения изумрудно-зеленых линий.

— Вас понял, «Янус». Челночные корабли с пассажирами стартуют по расписанию. Вы готовы к приему?

— Да, Хьюстон, у нас все в порядке. — Дибров взглянул на табло бортового хроно. — Через полчаса начало процедур предстартовых проверок.

— Хорошо, «Янус». До связи через тридцать минут.

Ухватившись за специальную скобу, Андрей перевернулся относительно «пола», одновременно коснувшись свободной рукой сенсора на панели интеркома.

— Хьюго, Земля вышла на связь. Желают нам доброго утра.

В ответ раздался сухой щелчок, и затем послышался голос первого пилота:

— Долго спишь, «командный». Основной модуль уже окончил утреннюю пробежку.

— О’кей, — усмехнулся Дибров. — У нас есть тридцать минут до следующего включения. Я в секции «Альфа». Предлагаю легкий завтрак на нейтральной территории.

— Принято.

«Нейтральной территорией» на борту двухмодульного космического корабля «Янус» его экипаж, состоящий из четырех человек, в шутку называл отсеки общего пользования, расположенные между разделяемыми модулями.

Покидая командную полусферу, в которой царила невесомость, Андрей Дибров на минуту задержался в тесном переходном тамбуре, снабженном небольшим круглым иллюминатором с толстым стеклом.

Отсюда отлично просматривался длинный, скупо освещенный цепочками навигационных огней корпус «Януса». Два спускаемых модуля, похожие при таком ракурсе на огромные, тускло серебрящиеся половинки исполинской раковины моллюска, присосались к нему с двух сторон, медленно вращаясь вместе с цилиндрической базой, соединяющей двигательную и командную секции.

От этой картины на душе Диброва стало тепло и спокойно. Он знал и любил свой корабль, и «Янус» до сей поры платил ему взаимной симпатией, по крайней мере командиру казалось именно так.

Андрей попал на борт межпланетного транспорта не случайно. Два года назад ему исполнилось тридцать пять лет. Это был предельный возраст для военного флота, но капитан Дибров, уволившись в запас, быстро осознал, что жизнь на «гражданке» ему невыносима. Он не был стеснен материально, но найти занятие по душе после пятнадцати лет, проведенных на военном флоте, ему не удалось, поэтому, промаявшись два года, он сам предложил свои услуги компании космических перевозок ЕСА*,[2] которая нуждалась в тот момент в специалистах, имевших опыт полетов на «К-209», тем более что подписанный контракт не входил в противоречие с теми ограничительными обязательствами, которые он принимал на себя при увольнении в запас.

…Люк шлюзовой камеры, зашипев, отъехал в сторону.

Оттолкнувшись от края иллюминатора, Андрей вплыл в транспортную кабину и, продев кисть руки в специальную петлю, вставил подошвы летных ботинок в гнезда, которые тут же отреагировали на касание, намертво примагнитив его обувь к полу.

Чтобы перейти из модуля невесомости на внутреннюю поверхность вращающейся части, где центробежная сила создавала имитацию 0,43g, требовалось всего лишь несколько секунд терпения.

Кабина плавно ускорилась, потом остановилась, меняя пространственное положение, и когда ее дверь автоматически отъехала в сторону, перед Андреем уже был пол коридора вращающейся части.

До приема первого челночного корабля с пассажирами оставалось еще двадцать четыре минуты.

— Привет, Хью, — войдя в отсек, Андрей протянул руку и слегка хлопнул по протянутой ладони напарника.

Майкрофт уже накрыл на стол и включил терминал бортовой сети, но пока экран оставался занят вальяжно перемещающимися фигурами так называемого «Хранителя».

— Привет, — ответил он, показав при этом свои ослепительно белые зубы. Через секунду пухлые губы Хью сомкнулись, придав эбеново-черному лицу хитроватое, но добродушное выражение.

— Скажи, Андрей, — внезапно прищурился он, спрятав веселые чертики, мелькнувшие в его зрачках, — у вас, русских, эта страсть к экзотике врожденная или вы ее приобретаете с возрастом?

— Не понял? — насторожился Дибров, зная, что Майкрофт ничего не спрашивает просто так.

— Ты ведь опять спал в невесомости, верно?

Андрей кивнул, садясь за стол и пододвигая к себе поднос с завтраком. Он не видел в этом ничего экзотичного.

— А скажи, висеть вниз головой — это специальная тренировка? — не унимался Хью.

— Не придуривайся. Ты же знаешь, что в невесомости термины «низ» и «верх» теряют свой смысл. Нет никакой разницы, в каком положении спать…

Майкрофт покачал головой, на этот раз вполне серьезно.

— Для меня есть, — со вздохом сознался он. — Только смотри, командир, медикам ни звука, особенно нашей Лори. — Он приложил палец к своим пухлым губам. — Меня начинает тошнить, когда я открываю глаза и вижу под собой опрокинутый вверх ногами пол.

Андрей усмехнулся, принимаясь за еду. Несмотря на очень тесное общение со своим напарником, он все же в некоторые моменты начинал сомневаться, шутит Хьюго или нет…

— Добрый день, дамы и господа!

Ощутимый толчок, лязг стыковочных захватов, вибрация корпуса и долгое протяжное шипение воздуха совершенно не гармонировали с приветливым голосом, который бодро вещал из скрытых динамиков бортовой сети шаттла.

— Наш челночный корабль сообщением Земля — орбита только что благополучно завершил стыковку с межпланетным грузопассажирским лайнером «Янус», совершающим регулярные рейсы между Землей и Марсом.

За внешней обшивкой челнока раздалось гудение, потом легкий скрежет прокрался вдоль корпуса, словно по нему, любопытствуя, провел когтем неведомый монстр.

Лица пассажиров, успевших за час полета сначала испытать трехкратную перегрузку при старте, а затем вкусить двадцать минут самой настоящей невесомости, были бледны.

В основном отбывающие на Марс образовывали пары. Мужчины были в возрасте, солидно одетые, и их, как правило, сопровождали молодые привлекательные женщины, ровесницы Мари, с ужасом осматривающие предельно скромные и практичные интерьеры доставившего их на орбиту космического челнока, на котором было очень мало места, минимум комфорта и максимум выворачивающих желудок ошеломляющих ощущений. Кто катался на американских горках, тот знаком с малой толикой перегрузок, возникающих на первой стадии полета, когда челнок выкарабкивался из гравитационного колодца планеты, а те, кто прыгал с парашютом, имеют некоторое представление о второй фазе орбитальных маневров, связанных с невесомостью.