Перманентная революция - Лев Троцкий

Самое большое, что можно сегодня, т. е. после исторической проверки, сказать на счет старых разногласий вокруг диктатуры, будет следующее: в то время, как Ленин, исходя неизменно из руководящей роли пролетариата, всемерно подчеркивает и развивает необходимость революционно-демократического сотрудничества рабочих и крестьян, уча этому нас всех, я, исходя неизменно из этого сотрудничества, всемерно подчеркиваю необходимость пролетарского руководства не только в блоке, но и в правительстве, которое призвано будет возглавить этот блок. Никакого другого различия тут вычитать нельзя.

В связи со сказанным выше возьмем две цитаты: одну из «Итогов и перспектив», которою пользовались и Сталин и Зиновьев, чтобы доказать противоположность моих взглядов взглядам Ленина, другую – из полемической статьи Ленина против меня, которою Радек пользуется для той же цели.

Вот первая цитата:

«Участие пролетариата в правительстве и объективно наиболее вероятно и принципиально допустимо лишь, как доминирующее и руководящее участие. Можно, конечно, назвать это правительство диктатурой пролетариата и крестьянства, диктатурой пролетариата, крестьянства и интеллигенции, или, наконец, коалиционным правительством рабочего класса и мелкой буржуазии. Но все же остается вопрос: кому принадлежит гегемония в самом правительстве и через него в стране? И когда мы говорим о рабочем правительстве, то этим самым отвечаем, что гегемония будет принадлежать рабочему классу». («Наша революция», 1906 г., стр. 250).

Зиновьев поднимал (в 1925 г.!) большой шум по поводу того, что я ставил (в 1905 г.!) как бы на одну доску крестьянство и интеллигенцию. Ничего другого, кроме этого, он в приведенных строках не вычитал. Упоминание интеллигенции вызывалось условиями того периода, когда интеллигенция играла политически совсем не ту роль, что ныне: от имени крестьянства говорили тогда сплошь интеллигентские организации; социалисты-революционеры официально строили свою партию на «триаде» пролетариат, крестьянство, интеллигенция; меньшевики, как я писал в то время, ловили за ноги каждого радикального интеллигента, чтобы доказать расцвет буржуазной демократии. О бессилии интеллигенции, как «самостоятельной» социальной группы, и решающем значении революционного крестьянства я высказывался уже в то время сотни раз. Но дело здесь ведь не в отдельной полемической фразе, отстаивать которую я совсем не собираюсь. Суть цитаты в том, что я принимаю целиком ленинское содержание демократической диктатуры и требую лишь более точного определения ее политической механики, т. е. исключения такой коалиции, где пролетариат будет только заложником в составе мелкобуржуазного большинства.

Возьмем теперь ленинскую статью 1916 г., которая, как отмечает сам Радек, направлена была «формально против Троцкого, а на деле против Бухарина, Пятакова, пишущего эти строки (т. е. Радека) и ряда других товарищей». Это очень ценное заявление, вполне подтверждающее мое тогдашнее впечатление, что полемика направлена Лениным по мнимому адресу, ибо меня она, как я сейчас покажу, совершенно не задевала по существу. В этой статье есть именно то самое обвинение меня в «отрицании крестьянства» (в двух строках), которое (обвинение) составило впоследствии главный капитал эпигонов и их последователей. Между тем «гвоздем» этой статьи – как выражается Радек – является следующее место:

«Троцкий не подумал, – говорит Ленин, цитируя мои собственные слова, – что, если пролетариат увлечет непролетарские массы деревни на конфискацию помещичьих земель, и свергнет монархию, то это и будет завершением „национальной буржуазной революции“, в России, это и будет революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства». (Ленин, т. XIII, стр. 214).

Что упрек в «отрицании» крестьянства Ленин направлял в этой статье «не по адресу», имея на деле в виду Бухарина и Радека, которые действительно перепрыгивали через демократический этап революции, ясно не только из всего сказанного выше, но и из самой же приведенной Радеком цитаты, которую он справедливо называет «гвоздем» ленинской статьи. В самом деле, Ленин прямо ссылается на слова моей статьи о том, что только независимая и смелая политика пролетариата может «увлечь непролетарские массы деревни на конфискацию помещичьих земель, свержение монархии» и пр., и Ленин прибавляет: «Троцкий не подумал, что... это и будет революционно-демократической диктатурой». Другими словами, Ленин здесь признает и, так сказать, удостоверяет, что Троцкий на деле приемлет все реальное содержание большевистской формулы (сотрудничество рабочих с крестьянами и демократические задачи этого сотрудничества), но не хочет признать, что это и будет демократическая диктатура, завершение национальной революции. Таким образом, в этой наиболее как будто «острой» полемической статье спор идет не по поводу программы ближайшего этапа революции и ее движущих классовых сил, а именно по поводу политического соотношения этих сил, по поводу политического и партийного характера диктатуры. Если полемические недоразумения, отчасти, в силу не полной еще ясности самих процессов, отчасти вследствие фракционных обострений, были понятны и неизбежны в то время, то совершенно не понятно, как Радек умудряется вносить в вопрос такую путаницу задним числом.

Полемика моя с Лениным шла по существу о возможности самостоятельности (и о степени самостоятельности) крестьянства в революции, в частности о возможности самостоятельной крестьянской партии. Я обвинял в этой полемике Ленина в преувеличении самостоятельной роли крестьянства. Ленин обвинял меня в недооценке революционной роли крестьянства. Это вытекало из логики самой полемики. Но разве же не презрения заслуживает тот, кто сейчас, два десятилетия спустя, пользуется этими старыми цитатами, отрывая их от фундамента тогдашних партийных отношений и придавая абсолютную ценность каждому полемическому преувеличению или эпизодической ошибке, вместо того, чтобы вскрыть, в свете величайшего революционного опыта, каков был действительный стержень разногласий, и какова была их реальная, а не словесная амплитуда.

Вынужденный ограничивать себя в выборе цитат, я лишь сошлюсь здесь на конспективные тезисы Ленина об этапах революции, написанные им в конце 1905 года, но впервые опубликованные только в 1926 г., в V-м ленинском Сборнике (стр. 451). Напомню, что опубликование этих тезисов рассматривалось всеми оппозиционерами, Радеком в том числе, как лучший подарок оппозиции, ибо Ленин по всем статьям сталинского уложения оказывался повинным в «троцкизме». Важнейшие пункты резолюции VII-го пленума ИККИ, осуждающей троцкизм, кажутся как бы сознательно и преднамеренно направленными против основных тезисов Ленина. Сталинцы скрежетали зубами по поводу опубликования этих тезисов. Редактор «Сборника» Каменев со свойственным ему не очень застенчивым «благодушием» прямо говорил мне, что, если бы дело не шло к блоку с нами, он ни в коем случае не допустил бы опубликования этого документа. Наконец, в статье Костржевой в «Большевике» тезисы эти оказались злостно фальсифицированы именно для того, чтоб не подводить Ленина под обвинение в «троцкистском» отношении к крестьянству вообще, к середняку в особенности.

Приведу здесь еще следующую оценку самим Лениным разногласий со мною, данную им в 1909 г.:

"Т. Троцкий в этом рассуждении сам допускает «участие представителей демократического населения» в «рабочем правительстве, т. е. допускает правительство из представителей пролетариата и крестьянства. На каких условиях допускать участие пролетариата в правительстве революции, – вопрос особый, и по этому вопросу, очень может быть, большевики не сойдутся не только с Троцким, но и с польскими с.-д. Но вопрос о диктатуре революционных классов никоим образом не сводится к вопросу о „большинстве“ в том или ином революционном правительстве, об условиях допустимости участия с.-д. в том или ином правительстве» (т. XI, ч. I, стр. 229, подчеркнуто мною).

В приведенной цитате Ленина снова удостоверяется, что Троцкий приемлет правительство из представителей пролетариата и крестьянства, значит не «перепрыгивает» через это последнее. Ленин подчеркивает при этом, что вопрос о диктатуре не сводится к вопросу о большинстве в правительстве. Это совершенно бесспорно. Дело идет прежде всего о совместной борьбе рабочих и крестьян, и следовательно о борьбе пролетарского авангарда за влияние на крестьян против либеральной или национальной буржуазии. Но если вопрос о революционной диктатуре рабочих и крестьян не сводится к вопросу о том или ином большинстве в правительстве, то, при победе революции, он неизбежно приводит к этому вопросу, как решающему. Как мы видели, Ленин осторожно (на всякий случай) оговаривается, что, если дело дойдет до вопроса об участии партии в революционном правительстве, может быть мы с Троцким и с польскими товарищами разойдемся насчет условий этого участия. Речь шла, таким образом о возможном разногласии, поскольку Ленин теоретически допускал участие в демократическом правительстве представителей пролетариата, в качестве меньшинства. События показали, однако, что мы не разошлись. В ноябре 1917 года на верхах партии шла неистовая борьба по вопросу о коалиционном правительстве с эсерами и меньшевиками. Ленин, не возражая в принципе против коалиции на советской основе, категорически требовал твердо обеспеченного большевистского большинства. Я шел рука об руку с Лениным.