Вакансия: жена. И ничего личного - Ольга Николаева

– Вы издеваетесь надо мной? Это уже восьмой пункт в вашей стратегии, который мы удаляем. Может быть, сразу от всего откажемся? А вы отправитесь его переделывать?

– Нет. Вы же оставили два пункта среди этих восьми?

– Ну, там реально были нормальные предложения. Почему бы и не оставить?

Я смотрела на холодную, надменную физиономию и понимала: соскучилась, блин! Я же всю неделю представляла, как буду любоваться его недоумением! Как буду кайфовать от ощущений!

А сейчас, вместо злорадства и упоения, я просто любовалась этим гадким человеком. Ну, и еще немного потирала руки в душе: мой хитрый план, все-таки, прокатил!

– Ну, вот давайте еще поищем варианты, которые вам понравятся. Смотрите следующий.

Парни в зале зевали от скуки и тоски. Аля прятала взгляд в папочку, якобы очень занятая чем-то. Вот она явно просекла происходящее: любой уважающий себя маркетолог работает по принципу «проси больше, дадут сколько нужно», и обязательно добавляет в бюджет какую-нибудь явную чепуху. Начальство чепуху обязательно вычеркнет, иначе это плохое начальство, а вот все остальное, нужно и полезное, утвердит.

Просто я чуток перегнула с чепухой, и теперь вся стратегия выглядела жалкой и куцей. Но зато оставленные пункты были железобетонными, а отстаивать их совсем не пришлось.

– А давайте, Дарья, вы сами мне тыкнете пальчиком на те строчки, которые нам пригодятся. На остальное просто время тратить не будем? Пожалейте коллег, если уж меня не жалко.

– Не могу. – Показательно потупилась. Пальмовский молодец – тоже просек мой маневр, и всего-то на десятом пункте. А мог бы и до сорокового ковыряться…

– Почему?

– Я стесняюсь.

– Что вы делаете, Дарья?

– Это плоды моей кропотливой работы. Я не могу вот так, при всех, отказаться от нее!

– А как можете?

– Через час пришлю все по почте. Готовое. С аргументами и расчетами. Все лишнее уберу.

– Пятнадцать минут. Не больше.

– Тридцать.

– Вы торгуетесь?

– Отстаиваю свою позицию. Мне нужно тридцать минут. – Битва взглядов, достойная крупного плана в самом дорогом фильме, ничем не закончилась. Владислав меня сверлил, прожигая, а я тупо хлопала ресницами. Потому что мне реально нужны были эти полчаса.

– И что вы успеете за это время?

– Оплакать убитую неделю без нормального сна, разрушенную самооценку и несбыточные мечты о расцвете компании.

– Сколько минут на это?

– Двадцать девять.

– Идите. Отсчет начался. Ровно через полчаса буду ждать вас в своем кабинете с нормальной презентацией.

Эх, жаль… Шоу закончилось ровно посередине…

Мне оставалось только уйти с гордо поднятой головой. Не оглядывалась по сторонам, потому что все внимание уходило на юбку: нужно было как-то не запутаться в подоле и не рухнуть у всех на виду. Это было бы очень эпично, только слишком жалко и позорно.

Слава богу, справилась. Добежала до своего кабинета, и там медитировала ровно двадцать восемь минут, прежде чем нажала клавишу «отправить» на почте.

Две минуты – на то, чтобы ровным, неспешным шагом добрести до кабинета Пальмовского. Соседнего, между прочим.

Он ответил на стук, разрешая войти. Сидел за столом, внимательно глядя на наручные часы.

– Молодец, уложилась. Не вижу разводов от туши.

– Я аккуратно плакала, без слез.

– Проходи, аккуратная. Садись рядом и рассказывай, чем удивишь на этот раз.

– Там все написано. Читайте. Если будут вопросы – отвечу, но я старалась описать так, чтобы все было сразу ясно.

Аккуратно присела за столом напротив. Дышала через раз, прекрасно помня, как на меня действует его запах. Он мне снился ночами, этот преступно-привлекательный аромат! Это когда удавалось поспать, конечно…

– Иди-ка сюда. Что это за схема? Я таких не видел раньше… – Держаться от Пальмовского на расстоянии получилось ровно пятнадцать секунд.

Сейчас он хлопал по креслу, стоящему рядом с его, недвусмысленно намекая, что пора бы уже перебраться.

– У вас плохое освещение с той стороны. Разверните монитор, и я все объясню обязательно.

– Освещение плохое, говоришь? – Он задумчиво потер подбородок… Повернул монитор в мою сторону, встал, обошел стол… И теперь нависал над моей несчастной персоной, готовой самостоятельно уйти в нокаут.

– Ну, и что здесь непонятного?! – Передо мной была простейшая диаграмма: кружочек, поделенный на несколько долек. Каждая из них подписана, примитивно и доступно.

– Что это было за представление, Дарья Олеговна? Теперь уже расскажешь? Ты уже выплакалась, вроде как, можно?

Говорил сухим, официальным тоном. А руки загребущие уверенно подхватили меня под задницу и усадили на колени Пальмовскому.

– Вы со всеми так проводите совещания, Владислав Андреевич? Именно в такой диспозиции?

Поерзала задницей без всяких намерений, просто чтобы устроиться удобнее.

– У меня впервые такая трепетная сотрудница, раньше не пробовал. – Тон – все такой же, без изменений. А руки все жарче и жарче. И зачем-то задирают край юбки.

– Мне кажется, вы нарушаете правило про «ничего личного». Кому-то из нас придется уволиться…

– Скучала, Даш? Признавайся! – Он как будто не слышал последнюю фразу. Потерся щекой об мою, с силой втягивая воздух носом… Все мои рецепторы ошалели. Им стало плевать на мозг и команды, которые он отдавал. Впрочем, и мозг недалеко ушел от рецепторов: похоже, он танцевал Ламбаду…

– Интересный у вас метод… утверждения проектов… – Я всякое ожидала в этом кабинете. Даже, в принципе, готовилась морально к очередному обмороку. И несколько полезных фраз придумала заранее, они-то и спасали от полной капитуляции.

– Ммм? Что такое?

Владислав, если и готовился к чему-то, наверняка, не к серьезным разговорам. Его больше волновала моя шея, в которую он уткнулся носом, колени и все, что находилось выше.

– Надо было больше процент себе ставить за откаты… – Томно, прерывисто, жарко и волнующе… Эта фраза так и должна была звучать, я даже ни капли не напрягалась… И немного сожалела, что действительно не догадалась накинуть себе дополнительный процент.

Что я за дура такая, честная? И такая безвольная, между прочим?! Пытаюсь сосредоточиться на важном, на той самой работе, о которой всю жизнь мечтала… Вместо этого млею от прикосновений чужих, посторонних рук. Они вообще не имеют права меня трогать, эти руки, между прочим!

– Какие откаты? Что ты имеешь в виду? – Серьезный вопрос, очень важный. За неправильный ответ можно вылететь с должности, да еще и с вечным волчьим билетом. Никто не любит взяточников и махинаторов, и никто никогда не доверит им никакие проекты.

Но мурашки по моей спине бегали совсем не от страха или сожалений. Все волнения только придавали остроты происходящему, оголяя нервы до дрожи. Пальмовский приподнял низкий пучок волос, прикусил кожу под ними, лизнул… Под зажмуренными веками поплыли белые