Кинжал без плаща - Эдуард Байков

Муромов никогда не доверял до конца Кире Брезановой. Она слишком легко оказалась на связи и слишком легко согласилась сотрудничать с ГРУ.

Поэтому решено было сыграть сцену «попавшийся» с дополнительной страховкой – в надежде, что бессильному обреченному пленнику Горелов хотя бы шутки ради раскроет ключевой план. Горелов не раскрыл. Спасибо Рогу…

Правильно Олег Петрович этому болтуну сказал – однажды мол, ты своим языком подавишься…

Вообще-то Муромов хорошо учился в школе ГРУ. И помнил, что Горелов написал однажды: «лучший способ выявления – провоцирование». Помнил. Зря Олег Петрович обижался…

Горелов очень сердился на главу службы безопасности Мезенцова Валеру Шарова. С тех пор, как Мезенцов с Лекой разделили (пусть и формально) бизнес, у Леки было хлопот невпроворот по собственному холдингу. Но по старой памяти Горелов периодически «подрабатывал» у Леонарда Николаевича в сфере безопасности, когда сменщик Шаров «зашивался».

Валера был сильный, веселый и преданный. Он, не задумываясь, вставал на пути у любых пуль, если они летели в хозяина. За это Мезенцов Валеру ценил. Но – вроде бестолкового хохла Опанаса Рога – Валера был только исполнителем.

Наверное, в манной каше больше химических процессов, чем в голове Шарова – думал Лека, подмечая то один, то другой дурацкий прокол коллеги. Но на этот раз Шаров превзошел сам себя и вполне заслужил меткое определение «светло-синего педагога», которым наградил его Горелов по телефону.

– Пришли-ка мне досье на новую подружку Леонарда, Валера! – попросил Горелов усталым голосом, в конце дня. Он и предположить не мог, и думать себе заказывал, что Шаров не почешется в этом направлении. Он хотел только изучить уже составленное досье…

Оказалось, что никакого досье нет в природе!

– Да ты что?! – орал взбешенный Лека. – Да ты в своем уме?! Не собрать даже листочка объективки по девушке Шефа?!

– Он… мне не приказывал… – вяло блеял Валера, осознавая себя в этот момент конченным оперативным ничтожеством.

– Да при чем тут его приказы?! – искренне недоумевал бывший полковник КГБ. – Кто тебя учил?! Разве это его работа – думать о безопасности? Его работа – трахаться и «виагру» пить, если затруднения возникнут! Это ты, ты – начальник службы безопасности, это ты обязан подумать о новом лице, прошедшем в ближний круг! Нахрена тебе платят?!

– Я… Олег Петрович… Я незамедлительно… отдам команду…

– «Педагог» ты светло-синий, Валера, тебя самого надо отдать команде, чтобы тебе то место прочистили, которым ты думаешь… А то там говно застаиваться начало…

– Но… я ведь…

Окончив беседу с «коллегой», Горелов почуствовал неприятные покалывания в сердце, интуитивные тревожные опасения. Тут тебе «ГРУшники» лезут в твой узел связи, там какая-то Таня Лузина номер два воду мутит, да еще и без контроля СБ-холдинга…

Все складывалось в какую-то зловещую цепочку вроде бы случайностей – в деле, которое случайностей не терпело.

Горелов нажал на сотовой «трубе» автоматический вызов Опанаса Рога. Оператор сообщил, что «абонент временно недоступен».

– Вот еще один «светло-синий»! – зло подумал Горелов. – Надо их с Валерой познакомить, может, поженятся…

Оператор солгал Леке. Опанас Рог не был «временно недоступен». Он отключился навсегда. Без права подзарядки. Он подыхал на складе, с пулей, запутавшейся в раздутых от дорогой жрачки кишках, и майор Пупырышкин брезгливо отпинывал подальше от его конвульсивно дергающейся руки крупнокалиберный «глок».

Опанас Рог все-таки был профи. Он успел уложить двоих оперативников ГРУ, прежде чем его удалось обезвредить. И поэтому майор не хотел вызывать доктора и лечить подыхающего убийцу его парней, с невестами и матерями ему еще предстояло объясняться в Москве.

Но майор Пупырышкин не знал одного важного обстоятельства. Не подозревал о нем даже полковник Муромов. Внутри Опанаса Рога был датчик пульса. Если пульс прерывался – сигнал поступал на центральный дисплей СБ Олега Горелова, а оттуда – самому Леке: «помощник мертв».

Это было не данью сентиментальной привязанности, а средством вовремя отреагировать на неожиданные обстоятельства…

Лека Горелов знал, что план «раскола» Муромова сорван уже через минуту после кончины Рога. Сигнал с пульта застал его на борту комфортабельного лайнера, летящего в Берлин, на секретную встречу с Мезенцовым, о которой никто, кроме них, не знал и не подозревал.

Они встречались в ресторане «Гроссэгэр», инкогнито, как частные лица. В этом был большой плюс, однако же, способный превратиться и в большой минус: на момент таких приватных тайных встреч снималась всякая охрана…

Итак, Муромов знал все, что должен был знать. Запланировано убрать Президента РФ и премьера Италии – а, если верить утренним газетам, в Москве уже полным ходом идет подготовка к встрече Сильвио Берлускони, прибывающего с официальным визитом именно сегодня…

Муромов знал, каким образом уберут руководителей двух государств: стратегическим лазерным лучом из космоса, к которым олигарх Мезенцов каким-то образом получил доступ…

Теперь дело было за Динарой Альмухаметовой. Она не подвела…

– Старик отслеживает движения кремлевского пула, – сказала она по спецканалу связи. – Каждый час у него на столе обновляется информация о маршрутах Георгия Гребницкого, а тот, между прочим, ходит в пресс-свите нашего пре…

– Спасибо, Динара, это я уже знаю. Впрочем, подтверждение не лишнее, уточняет дело. Где он сейчас?

– Вылетел в Берлин. Без охраны. Вообще без никого… У него какая-то секретная встреча… Договаривался при мне, на шесть часов среднеевропейского времени…

– Где?! – у Муромова перехватило дух от спирально скручивающихся кульминационных событий.

– Ресторан «Гроссэгер» на Унтер-ден-Линден…

– Спасибо, Динара, ты поработала на славу… Жди повышения и перевода в столицу…

– Товарищ полковник… – голос Динары, прежде бесцветный и официальный, заметно дрогнул. – Вы… С ним ведь ничего плохого не случиться?! Правда?!

– Товарищ капитан, все плохое, что с ним могло случиться, с ним уже случилось, при чем не один год назад… Время наше сучье… говорят, был партийный босс, ученый даже… Жил бы да радовался, если бы не наши перестройки-перестрелки…

– Товарищ полковник, но ведь вы же не…

– Это не ваше дело, капитан Альмухаметова! Ждите моих инструкций и не суйте нос в чужие дела… Все будет так, как решит оперативная обстановка…

– Майор Пупырышкин!

– Да, товарищ полковник!

– Борис! Бери двух лучших агентов, и в Берлин, в «Гроссэгэр». К шести вы должны убрать эту нашу лапотную «Аль-кайду»…

– Вы уверены, товарищ полковник?! Не круто ли?!

– Слишком близко к мозгу подошли, стервецы… Шутить нельзя… Видимо, они именно из Берлина отдадут команду на передвижной эзернет-центр по устранению кремлевского пула…

– Понял Вас, товарищ полковник… Значит, и Горелова, и Мезенцова.

– Как жили, так и умрут…

– В смысле?

– В смысле – вместе…

Лека Горелов уже с борта авиалайнера распорядился направить двух надежных ребят из берлинского представительства своей фирмы: на парадный и черный входы «Гроссэгера». Приказал быть вооруженными и готовыми ко всему.

– Может, я и параноик… – подумал Лека – Но все-таки…

Он не знал, что в «Гроссэгэре» Мезенцов заметит «топтунов» на входах и прикажет им удалиться.

– С ума сошли… У нас поминки, а вы и тут лезете… Вон отсюда, и ждите на улице…

В роскошном, золочено-бархатном будуаре палаццо швейцарской «маленькой Италии» она не находила себе места. По правде сказать, она, «рабочая лошадка» милицейской службы, жившая в стандартной квартирке на стандартную зарплатку и выполнявшая со студенческих лет рутинную работу пресс-секретаря, так до конца и не поверила во все случившееся…

Да, это было слишком быстро, чтобы принять или просто понять. Сперва этот Муромов, завораживавший взглядом, гипнотизировавший волей… Потом самолет, Москва и ГРУ… Потом – снова самолет швейцарских авиалиний, Женева, набережная – и нелепые обещания насчет «очень значительного человека, который тебя обязательно заметит»…

Почему заметит?! Почему обязательно?! Почему этот псевдоним – Алена Лузина, и кто такая Лузина на самом деле? Ничего Динаре не объясняли – просто приказывали…

Потом – лимузин, Мезенцов и палаццо. Гламурная жизнь и глобальный «топ» качества жизни. Он не просто «заметил». Он полюбил ее с первого взгляда – так, как Муромов и предположить не мог – всей силой угасающего, умирающего сердца.

Она знала, что он – страшный человек. Не только потому, что он был богат, а богатые не бывают безобидны. Нет, помимо этой логики, она ощущала над ним черный зловещий антинимб, некое колыхание мрачной ауры, от которой не убежать никуда.