Любовь с первого взгляда - Зиновий Фотиевич Рыбак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все хорошо. Вот только отсутствовал у нас до последнего времени холодильник. И возле кровати, извините, приличного коврика не было. А финансы были наготове. И вот на днях мой друг, слесарь нашего цеха, прибегает к нам запыхавшись и сообщает: в нашем магазине холодильники и ковры есть. Повезло. В один день холодильник и ковер приобрели. И это было тринадцатого, именно тринадцатого, вы не ослышались.
И столько за нашу совместную жизнь с Галочкой приятных тринадцатых чисел было, не счесть!
ЛЮБОВЬ С ПРОЦЕНТАМИ
Летучка проходила бурно. Борьба мнений до предела накаляла атмосферу. А ведь началось все спокойно. Дежурный критик Михаил Викторов, которого в редакции называли заведующим отделом осторожности, не спеша повел речь:
— Товарищи! По сравнению с предыдущим сегодняшний номер нашей газеты имеет свои преимущества и недостатки. Если я ошибусь, меня поправят (и он вскинул глазами на редактора), но передовая, набранная жирным шрифтом, поднимает актуальные и важные вопросы. В фельетоне Несмешного есть ряд мест, заслуживающих внимания читателя. Нельзя считать абсолютно неудачными стихи, которые не утомляют сложными образами и новыми мыслями и вместе с тем настраивают нас на какие-то эмоции, впервые открытые автором:
«Мураши по коже пробежали, Когда мы запчасти снаряжали».Обстоятельно и на полном серьезе, соответствующем теме, написан, на первый взгляд, сухой и, на первый взгляд, неинтересный очерк Ивана Шмыги.
Глубоко задумана шапка по севу: «Что посеешь, то и пожнешь». Материал о благоустройстве «Надо ли асфальтировать улицы?» вызовет, вне сомнения, горячую дискуссию. Обращает на себя внимание письмо в редакцию под заголовком: «Когда же ваша газета будет интересной?» И, наконец, удачно дополняют общее содержание газеты объявления. Например: «Продается пустая тара», «Топливный склад принимает от граждан уголь и дрова», «Водка — яд для трудящихся. Покупайте водку в магазинах пищеторга» и прочие. Если я ошибся, закончил критик, меня поправят. — На сей раз он бросил решительный взгляд на ответственного секретаря.
Тут и начался перелом. Фотокорр Николаев сказал:
— Это — не критика, а патока. Долой патоку! Даешь критику! — И он подробно, сначала по частям, а затем в общем, полностью разбил порочные позиции дежурного критика и расчистил дорогу для широкой дискуссии. В заключение сказал:
— Особая скука веет от очерка Ивана Шмыги. Язык очерка суконный, заголовок — казенный, вывод — нерезонный.
Очеркист Шмыга уже привык к такой критике и спокойно посасывал трубку системы «Мефистофель», наблюдая, как разворачивается бой. На линию огня вышла легкая артиллерия. Завотделом искусства Александров отпарировал фотокорру Николаеву:
— Да, это так товарищи, мрачную картину создают в номере фотоиллюстрации. С одной стороны, они лакируют действительность, с другой — начисто чернят ее. Подтянем, товарищи, иллюстрации до уровня текста! — вот наш девиз. Что же касается Шмыги, то он выжал из темы все, что можно было выжать, Для оживления не мешало бы, скажем, вставить фразу: «Коровы бодро и весело помахивали хвостами, пережевывая сверхплановый силос…» Это — правка, правка подкачала…
После выступления двух литсотрудников, детально разобравших объявления, слово взял секретарь. В целях мобилизации коллектива на трудовые подвиги, он сказал:
— Все мы, друзья, бездельники. Зарплату получаем зря. Читатель ждет от нас чего? Интересных материалов. А мы даем что? Ерунду. Жизнь требует от нас чего? Идти вперед. А мы? Толчемся на месте. Я предлагаю нашему очеркисту товарищу Шмыге вы нести выговор с предупреждением за чрезмерную концентрацию скуки в сегодняшнем материале.
Шмыга вздрогнул: дело дошло до оргвыводов. Он еле слушал выступление редактора из которого уловил только мысль о конкурсе на лучший материал в воскресный номер, и, когда летучка закончилась, ринулся к выходу, чтобы первым занять очередь на машинке. Только здесь, у машинки, его настроение уравновесилось, если не больше. Молоденькая Верочка, с пышной модной прической и розовыми щеками, не писала на машинке, а играла, как на фортепьяно. И действительно, из-под ее пальцев выходили и, подобные фугам Баха, передовые, и, словно менуэты Моцарта, зарисовки, и, как скерцо Бетховена, фельетоны…
Ну, а Иван Шмыга, в дополнение, еще был и влюблен в Верочку, хотя и абсолютно потерял надежду на взаимность.
Верочка по-деловому взглянула на Шмыгу, вставляя в машинку чистый лист бумаги.
— У меня маленькая информация. — Очеркист диктовал машинистке текст, пересыпая его горячими комплиментами Верочке, которая совершенно серьезно делала свое дело, не обращая внимания на состояние Шмыги. Когда закончили писать, очеркиста срочно вызвали к секретарю, и он не успел сверить текст с машинки. Но в редакции уже была известна безупречная грамотность Верочки, и Шмыга на полных парах потащил информацию секретарю.
Вечером секретарь в числе других материалов перед сдачей в набор читал информацию Шмыги. Вот она
«Есть 213 процентов!Внедряя передовые методы труда, токарь завода Иванова добилась новых успехов. При первой же встрече сердце мое сладко затрепетало от зародившейся надежды.
В конце смены на Доске показателей появилась цифра «213 %». Я понял, что это то, чего я ждал всю свою жизнь! К передовику подошел бригадир, пожал ей руку.
— Я люблю вас, люблю всеми атомами моей души! Что же вы молчите?! Я схожу с ума!
— Это — не предел, — сказала токарь Иванова. — У нас есть возможность перепрыгнуть самих себя. Любите меня, любите хоть немножко…
Дирекция завода всячески популяризирует опыт Ивановой. Любовь разгорается не по дням, а по часам. Производительность труда растет. Какое это великое чувство! Любить, любить…
Ив. Шмыга».Информация Ивана Шмыги, как умело сочетающая производственную и любовную тематику, получила первую премию и только ввиду отсутствия места не была опубликована в воскресном номере. Строгий выговор с предупреждением за чрезмерную концентрацию скуки был отменен.
В ПОИСКАХ ТЕМЫ
Отлично отобедав, маститый писатель наслаждался крепким горячим кофе с ликером. Ему охотно составили компанию седовласые родители. После каждого
