Каникулы для взрослых - Галина Куликова

Ружейников придержал для них дверь и пропустил внутрь. Варя была уверена, что он обязательно что-нибудь скажет в своем обычном духе. Но он только спросил:

– Вы что, подрались?

– На Варю напали, – ответил Глеб ровным тоном. – Я вышел, чтобы прогнать хулигана.

Он держал ее за талию, и Варе это было приятно. Впервые она почувствовала себя по-настоящему защищенной. Физическая близость Глеба была тому причиной. Одно дело, когда мужчина говорит, что тебе нечего бояться, и совсем другое – когда он закрывает тебя своим телом. Совсем, совсем другое дело.

Глеб провел ее по коридору, словно раненого бойца, и сгрузил в рабочее кресло, всполошив Макса Юргунова.

– Поухаживай за ней, – велел младший босс, достав из кармана брюк надрывающийся телефон, на который прежде демонстративно не обращал внимания. – У меня срочные дела. – И уже выходя в коридор, добавил: – Ты за нее отвечаешь передо мной лично!

Ружейников, слонявшийся поблизости, наверняка слышал эти слова. Вероятно, они и сказаны были специально для него. «Как все интересно сложилось, – думала Варя, позволив раскудахтавшемуся Максу снять с себя куртку и шарф. – Мне нужно было избавиться от Владика, а Глеб собирался дать понять всем, что я ему небезразлична. И вот приезжает Владик и закатывает сцену, а Глеб как раз оказывается поблизости и при всех за меня вступается. Если теория баронессы верна, все складывается лучше некуда».

Очнувшись от дум, она увидела перед собой черную макушку Макса и удивленно спросила:

– Что ты там делаешь?

– Вытираю тебе сапоги, – ответил тот, сопя. – На них кровь!

– Это не моя кровь, – успокоила его Варя.

– Ты кого-то била ногами?

– Бывшего поклонника.

Макс быстро поднялся и посмотрел на нее сверху с убийственной серьезностью.

– Варь, скажи, тебе хочется замуж? – Грязную салфетку он комкал в руках, явно отчаянно волнуясь.

– Абстрактно – нет, – ответила она, раскрыв перед собой ладони и с удивлением наблюдая за тем, как дрожат пальцы. – Когда полюблю по-настоящему, обязательно захочу. А что? – не удержалась и спросила она, подняв глаза.

У Макса был всклокоченный вид.

– Я просто пытаюсь разобраться в женской логике. Когда женщина понимает, что пора пришла?

– Ну… Знаешь, Макс, умные женщины выходят замуж, когда наступает время, а недальновидные – когда поджимает возраст. Одни могут ждать своего суженого всю жизнь, другие назначают дату свадьбы, еще не познакомившись с женихом. Кроме того, многое зависит от мотива. Тебя интересует какая-то конкретная женщина?

– Да! То есть – нет.

– Надеюсь, это не я, – пробормотала Варя.

– Что я, дурак? – проворчал Макс. – Если я предложу тебе руку и сердце, меня убьет руководство.

Он выразительно посмотрел на дверь. «Ого! – подумала Варя. – Значит, Глеб был весьма убедителен».

– Впрочем, если бы ты в меня влюбилась…

– И не надейся.

Варя хотела достать пудреницу и вдруг обнаружила, что забыла сумочку в машине. «Все идет, как надо! – с ликованием подумала она снова. – Если бы сумочка была у меня в руках, я бы точно уронила ее во время стычки, а там замок такой слабый… Мелочи рассыпались бы по снегу, паспорт пропал… Ах, какая баронесса молодец! Спасибо ей за ее теорию!»

Варя так и не нашла, во что посмотреться, поэтому решила пойти в туалет к большому зеркалу. Но тут дверь кабинета внезапно широко распахнулась и с грохотом стукнулась о стену. А в комнату ворвался Карпухин. У него был жестокий взгляд снайпера, обнаружившего мишень. Синий и холодный взгляд. Мгновение – и он воткнулся в Варю, как точно брошенный нож.

– Варвара Тучина! – прогремел Ярослав, подступая к столу.

Варя медленно встала, чувствуя, что коленки у нее трясутся от страха. Вернее, от волнения. Босса она никогда по-настоящему не боялась.

– Что я сделала? – спросила она, лихорадочно перебирая в уме задания и поручения.

– Тебе что, разбили нос?!

Варя поспешно схватилась на нос обеими руками, не понимая, в чем дело. Нос был сухой.

– Я прихожу на работу и вижу, что вся подъездная дорожка в крови! А слева и справа валяются твои перчатки!

Он сунул ей в лицо пару ничем не примечательных черных перчаток, к которым прилипли льдинки. Перчатки напоминали мокрых кошек и пахли примерно так же.

– Откуда ты знаешь, что это мои перчатки? – изумилась Варя, мгновенно перестав трястись.

Ей стало жарко и отчего-то весело. Вероятнее всего, на нее так подействовало мужское внимание. Редко она оказывалась в самом его центре.

– Потому что я твой босс, – немного успокоившись, ответил Ярослав. – А босс – это почти что бог. От его ока ничто не скроется. Ты, Варвара, самый уязвимый член нашего коллектива. И когда я вижу следы катастрофы, я первым делом думаю о тебе.

– Вот спасибо, – пробормотала она.

– Я решил, будто на подступах к офису ты вступила в схватку с Ружейниковым. Этот дурак встретился мне в коридоре и не смог толком ничего объяснить. Каюсь – я немного погорячился.

Каким образом босс погорячился, выяснилось через несколько минут после того, как он, ворча, отправился к себе. Вот тут-то в кабинет вошла Лариса Руденко и, потирая руки, сообщила, что Карпухин засветил Ружейникову в глаз.

– Ну, Валера таки нарвался! – заявила Лариса, улыбаясь во весь рот. – Жалко, вы этого не видели!

Лариса была стройной, но крепкой девушкой с широкими плечами и узкими бедрами. Она носила короткую стрижку, всегда ходила в штанах и удивительно напоминала мальчика-подростка. И повадками, и нежным баском.

– А ты видела? – поинтересовалась Варя.

– Я – нет, но Муся видела своими глазами.

– Муся! – скептически воскликнул Макс.

– Можете не верить, но у Ружейникова под глазом синяк. Тоня прикладывает к нему куски сырого мяса.

– Чьего мяса? – не унимался Макс.

Сегодня он был на редкость разговорчивым. И вообще вел себя как человек, а не как радиоприемник, всегда настроенный на одну-единственную волну – рабочую.

– Не волнуйся, мясо из магазина, – хохотнула Лариса. – Все живы, хотя никто плодотворно не работает. Даже Хворобок оторвался от своего туристического справочника, чтобы поглядеть на Валеркин синяк.

Сема Хворобок переводил знаменитый путеводитель по Мадриду и окрестностям и не укладывался в сроки, в связи с чем сделался невыносимым и верещал, словно цикада, даже если кто-то просто громко топал, проходя мимо его комнаты. Его все отвлекало и раздражало, ему все мешали, он был невыносим и наслаждался этим.

Вообще Хворобок занимался только письменными переводами и никогда не сопровождал гостей, потому что постоянно вступал с ними в конфликты. Он был маленького роста, безобразно одевался и на каждый вопрос отвечал: «А чего такого?» Карпухин считал, что у Семы изысканное перо, и терпел все его выходки.