Распахни окна - Мар Лиса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот поворачивается ручка двери, она заперта, не открывается, но действует отрезвляюще, волшебство рассеивается. Лицо Евы покрывается красными пятнами на белом фоне, она спрыгивает со стола и начинает судорожно приводить себя в порядок
— Уходи, пожалуйста, — говорит, не поднимая на меня глаз. — У меня занятие дополнительное, меня искать будут.
Молча киваю и иду на выход. Ей стыдно. А мне нет. И кто из нас неадекватен?
В коридоре никого нет, но я всё равно убираюсь подальше. Слишком сильно штормит сейчас внутри меня, новые ощущения с ног сбивают. Надо усмирить эту бурю, пока не подставил и себя и её в стенах этого университета.
Дохожу до общежития, не замечая дороги, становлюсь под душ и довожу себя буквально за пару движений руки, прокручивая в голове на повторе моменты нашей с Евой близости.
Ева
Я три года не была с мужчиной. Снова обжечься боялась, а отношений на одну ночь не хотелось. Разве что этим фактом я могу объяснить мою совсем поехавшую крышу.
Посреди дня, в аудитории! Хотелось биться головой об стену, чтобы забыть, что это я в этом участвовала, и что мне было хорошо, несмотря ни на что. Студент на дополнительное занятие так и не пришёл, перенёс его на другой день. Не помню, как добиралась домой, хорошо, что путь доведён до автоматизма, выбит где-то на подкорке. Приятного мало было бы найти себя в каком-нибудь незнакомом районе. Пришла в себя только в момент, когда делала большой глоток коньяка из открытой бутылки, оставшейся после экспериментов с пирожными, и… выплюнула в раковину.
— Не хватало ещё пить в одиночестве, — пробормотала вслух, вытирая рот тыльной стороной руки.
Набрала номер Ани:
— Приезжай, пожалуйста, Анют, очень нужна компания.
Аня вскоре приехала и увидела меня, так и застывшую с этой несчастной бутылкой в руке.
— Так, это тебе не нужно, — мягко высвободила коньяк из моих рук и запрятала снова на полку, мне же вручила чашку горячего чая с добавлением травяного бальзама. — Что произошло на этот раз?
— Я пока не готова рассказать, — прижимаю руки к пылающим щекам, — но мне сейчас очень нужно побыть рядом с близким человеком.
Муж забрал Аню в начале первого. Мы весь вечер проболтали, пытались смотреть какую-то глупую комедию, обнимались, она кормила меня мороженым из огромного ведёрка.
В компании мысли немного отступили, но возобновились, стоило мне остаться одной. Я ворочалась на кровати и не могла уснуть из-за непрекращающегося гула в голове и стыда. Мозг услужливо подкидывал варианты моих слов, действий и развития событий, чтобы всё пошло по другому сценарию. Но хотела ли я этого? Я ненавидела себя за то, что это было так неправильно, а мне понравилось.
Наутро я поняла, что пока ещё не готова снова сесть за тот стол и делать вид, что ничего не было. Пашу я тоже пока предпочла бы не видеть, не могла решить, что бы мне больше хотелось сделать при встрече — ударить или поцеловать.
Так что я впервые пропускаю рабочий день. Провожу его весь дома одна. Но легче мне не становится. Метаюсь из угла в угол, заламываю руки, не могу сосредоточиться на одном деле, музыка, фильмы и горячая ванна не помогают отвлечься. Всё происходящее со стороны общественности, должно быть, выглядит таким неправильным и грязным. У нас разница десять лет. Он мой студент. И, в конце концов, мы точно не должны вносить нашу интимную жизнь в стены университета. И, если это неправильно для общества, должно быть неправильно и для меня, верно? В общем, накручиваю себя в этот день до состояния истерики. Нервы звенят, как чрезмерно натянутые струны. Сердце частит неровно, и рвано дышится.
А вечером раздаётся звонок в дверь. На пороге стоит нарушитель моего спокойствия собственной персоной, в одной руке держит огромный букет потрясающе красивых лиловых хризантем, а в другой пакет, из которого выглядывает связка апельсинов. И это появление срабатывает как триггер.
— Кто тебе дал право приходить ко мне, как к себе домой?! — кричу я на эмоциях.
— Понял. — говорит он. Ставит на пол пакет, букет кладет на полочку у двери и выходит, тихо прикрыв за собой дверь.
Ева
К утру среды меня немного отпустило, я собралась с силами и вышла на работу. Теперь мою голову занимали другие мысли. Что, если я обидела Пашу? Ближайшее занятие с его группой только в следующий понедельник, в коридорах мы не пересекались, хотя я отчаянно искала его глазами на переменах. А если и пересеклись бы, то что? Я бы все равно не смогла подойти на виду у всех студентов. Первой написать я тоже не решилась бы, но и от него сообщений не было. И моё беспокойство нарастало с каждым взглядом на телефон без светящегося конвертика в мессенджере.
Как я ни старалась отвлекаться рабочим процессом, домашними делами, даже сходила с Аней по её большой просьбе на открытие нового кафе в её районе, беспокойство множилось, как снежный ком, в течение среды, четверга, а к вечеру пятницы ощущения стали совсем невыносимыми. Сидя за маленьким столиком в своей крохотной студии с чашкой чая, глядя на неприлично красивые хризантемы, укоризненно стоящие на подоконнике, я наконец-то сформировала мысль, которая не давала мне покоя. Совершенно простую, но столько времени от меня ускользающую: я боюсь потерять Пашу больше, чем потерять уважение окружающих. Вот и всё. Всё, оказывается, так просто, если быть честной с собой. Я даже легонечко хихикаю в чашку с чаем. А потом холодной змеёй по позвоночнику приходит другая мысль: он сказал мне, что любит меня, просил подумать, а я всё молчала, молчала, молчала… А потом в аудитории он в очередной раз сделала за нас двоих шаг, доставил мне удовольствие, а я… снова его оттолкнула. Сколько тебе ещё нужно доказательств, Ева? Например, для вывода, что ты дура, фактов уже вполне достаточно.
С этими мыслями вскакиваю из-за стола, переворачивая при этом чашку с недопитым чаем,
