(не)моё чудовище (СИ) - Деметра Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К сожалению, оно так часто бывает - нынешняя молодежь совершенно не умеет трудиться, не знает чувства ответственности, не может за себя постоять. Учишь их, учишь, а всё без толку… И так это бесит, так раздражает, что хоть на стенку лезь.
12. Вероника
И хотя появление бородача выбивает почву из-под ног, насущные дела быстро выдворяют всяческие мысли прочь. На повестке дня - сарай и подвал. Теперь дошла очередь и до этих подсобных помещений. И хотя сегодня снова неожиданно безветренно и оттого - вполне тепло, зима не за горами. А с похолоданием будет уже не уборки.
Подвал оказывается вполне ожидаемо заброшен. Пыль, поломанные и прогнившие полки и килограммы паутины - не самая большая беда. Некоторые банки лопнули, причем давно. Поэтому здесь стоит не только стойкий запах сырости, но и плесени.
В первую очередь я снова занимаюсь тем, что выношу хлам из сарая и подвала. Всевозможный инвентарь и инструмент я складирую у стены дома, придирчиво осматриваю деревянные ящики и бочки, кое-что отправляю в мусорную кучу, кое-что оставляю до лучших времен. С помощью гвоздодера, молотка и плоскогубцев я снимаю прогнившие доски, нормальные же оставляю на месте. С опаской избавляюсь от старого и, к счастью, заброшенного шмелиного гнезда, сбиваю ласточкины гнезда под крышей сарайки. Куски шифера тоже безжалостно выкидываю. Лучше купить свежий настил, как и доски. Ржавые гвозди и крючки удаляются не менее безжалостно, а многочисленная стеклотара снова пугает своим количеством.
Но есть и интересные находки. Например, велосипед. Да, со сдувшимися шинами и прогнувшимся рулем. Но исправить это - дело нехитрое. Это мой велосипед, тот самый, на котором я гоняла с 10 до 17 лет. Так называемый “Юношеский”, сделанный в 80-е, крепкий и надежный. Без машинки скоростей, с педальными тормозами и без звонка. Зато очень легкий и очень удобно складывающийся пополам. У меня рука не поднялась отправить его в кучу мусора. Вместо этого я с какой-то кровожадностью возрадовалась, найдя наждачку и уже представив, как избавляюсь от старого покрытия, крашу наново и меняю колеса. Будет на чем гонять в город за мелкими покупками.
Вооружившись рубанком и грубой шкуркой, я методично шлифую стенки сарая, избавляясь от застаревшей грязи, сора и свалявшейся паутины, особое внимание уделяя труднодоступным обычно углам. Влажной тряпкой убираю остатки лишнего, восстанавливая ряды полок по одной стороне, на второй вбиваю ровные ряды гвоздей, около третьей выставляю ящики и велосипед. Возвращаю инвентарь на место и, довольная наведенным порядком, устраиваю перекур. Потом быстро обедаю борщем и спускаюсь в подвал.
Тут - тяжелее. Из-за землистого пола и стен избавиться от грязи куда сложнее. Да и запах от сгнивших продуктов и плесени вызывает вполне ожидаемый рвотный рефлекс. Воду в ведрах приходится менять так часто, что очень скоро руки начинают буквально отваливаться. Да и тряпки очень скоро приходят в полную негодность.
Убирая подвал, я устала гораздо сильнее, чем за работой в сарае. Поэтому я решаюсь снова перекусить и даже полчаса вздремнуть. И после настраиваюсь на прогулку. Ибо влечет припекающее солнышко, свежий осенний аромат и древесный флер леса. Переодеваюсь в свитер, штаны и куртку из плащевки, которые я нашла в комоде, снова заплетаю волосы в тугую косу и натягиваю шапку. В рюкзак кладу бутерброды с Шуриной бужениной, сваренные яйца и немного овощей. А еще термос с кофе. Будет мне пикник на свежем воздухе.
Проверяю зарядку на телефоне - неплохо будет сделать фотографии в такой день. И кладу в рюкзак еще и фонарик и дедовский перочинный ножичек. А вместо кроссовок надеваю резиновые сапоги. В лес все-таки иду, а там и речка недалеко. Грязь, бурелом и все-такое.
- И куда ты, рыбонька? - окликает меня баба Шура через забор, стоит мне всего лишь переступить за пределы моего двора. Я испуганно вздрагиваю и оборачиваюсь.
- Привет, баб Шур, - здороваюсь я немного сиплым голосом, мысленно унимая бешено стучащее сердце. - Я так, прогуляться хочу. Фотографии сделать.
- В лес, что ли? - неожиданно прозорливо предполагает старуха, вызывая очередную порцию дрожи. Вот же Штирлиц! Или лучше сказать - Шерлок?
- Да, баб Шур, в лес, - киваю я, не видя смысла скрывать цели своего небольшого путешествия.
- Что ты поздновато, девочка, - недовольно качает головой пожилая женщина, - Не лето на дворе - скоро уже стемнеет.
- Да знаю я, знаю, - отмахиваюсь я, - Но я ведь и недолго совсем, правда. Не беспокойтесь. Да и не в первый раз ведь. И хотя я давно здесь не была, на склероз не жалуюсь. Помню, что тут и как.
И ведь это было правдой. Да и заблудиться здесь сложно. Если, конечно, не особенно углубляться. Ведь буквально пятьсот метров - и ты на территории леса.
Запахи смешанных пород приятно кружат голову, и я глубоко и с наслаждением вдыхаю. Голове становится так легко-легко, а в сердце - томно и сладко, что я против воли начинаю улыбаться и даже смеяться.
Как же все-таки хорошо!
Помимо тягучих и густых ароматов здесь много звуков - шелест веток, деловитого перестука дятлов и дубоносов, готовящихся к зиме, перекликающихся глухарей и уханья горлиц. Белки тут носятся так быстро и бесстрашно, что прогибающиеся под их весом ветки мелодично хрустят и трещат. Этот треск, кстати, очень легко спутать с трескотней сорок, которых тут тоже полно. А еще то и дело слышен клекот журавлей и бакланов, невесть откуда взявшихся здесь. Эти большие и царственные птицы собираются в далекий перелет и возвещают о скорейшем окончании осени.
В детстве, помнится, мы с ребятами даже охотились. Не на журавлей, конечно. На уток и глухарей. Из самодельных луков, рогаток и пращей. В такие моменты ты чувствуешь себя не то партизаном, не то индейцем. Рассказывая о таком в
