Идет розыск (журнальный вариант) - Аркадий Адамов

Потом он зашел в четырнадцатый подъезд и в каморке возле лестницы обнаружил старуху лифтершу, вязавшую толстый темный носок. Старуха была грузная, в пальто, на голове был повязан теплый платок, на кончик носа съехали очки.

— Можно к вам, бабушка? — спросил Виталий. — Погреюсь только.

— Это кто ж ты будешь? — Старуха с любопытством взглянула на него поверх очков, не переставая, однако, вязать.

— Да из милиции. Охрану проверяем квартир/ Который уж дом обхожу, — вздохнул Виталий, — Вот и ДО вас дополз, да вроде поздно уже.

— О, господи, — ответно вздохнула старуха. — Охрана. Мы, что ли, не охраняем? Да ты садись, садись, отдохни. И верно, устал, — взглянула она на лицо Виталия. — Ноне какие нахалы-то пошли, страсть. На обед боюсь отойти. Вон в одиннадцатом подъезде квартиру обокрали.

— Небось на охрану квартиру не отдали?

— Не. Те пока не трогают. Да ведь и непросто. Вот тута, — она кивнула на оконце, за которым видна была площадка с двумя лифтами, — пять квартир на охране. Недавно совсем на восьмом у Глинских поставили. Уж как добивались. А все же, почитай, год ждали.

— Часто уезжают?

— Ну, сам-то, ясное дело. А мать-старуха, как сыч, сидит. Добро бережет. За хлебом и то не выйдет. Я и молоко, я и хлеб. Ну, правда, ноги у нее, — вздохнула лифтерша, — Да и какие у нас, старух, моги? — Она махнула рукой. — А мне, видишь, всех жалко. И что это за нервы такие, ты мне скажи.

— Хороший вы человек, значит.

— Вчерась, когда уезжал, сказал: «За мамой, Анна Петровна, присматривайте». А то я не знаю.

— Не женат, значит?

— Да зачем ему жена-то? — подхватила лифтерша. — У него девок тьма, всех водит, матери не стесняется. Год назад у него Нина была, видная такая, вея в кольцах, душистая. Как, бывало, пройдет, в лифте потом полчаса ее дух стоит. «Нина», — отметил про себя Виталий.

— … Ну, а потом козочка такая появилась. Верочка. Веселенькая. Раз на такси прикатила, а его дома нет. Ну, посидели, покалякали. Бухгалтером она на трикотажном производстве. «Вера, — снова отметил про себя Виталий. — Это что-то новое».

— Тоже бросил?

— Ясное дело. Девки-то дуры. Потом уже приходила, записку оставляла. Сказала: «Пожалеет». Как же, ваш брат пожалеет, а вот мне, ужас, как жалко ее стало. В глазах-то слезы, я же вижу. Ну, я ей варежки связала. Отнесла.

— Куда?

— Домой. Она от меня, считай, рядом живет. На Плющихе тоже.

— В одном доме?

— Не. Рядом, говорю. Мой семнадцать, а ее тринадцать.

Виталий стал прощаться.

— Завтра зайду, — сказал он. — Устал. Да и время уже…

— Ну и ладно и ладно, — закивала старуха лифтерша.

Выйдя во двор, Виталий плотнее запахнул пальто, оглядел небольшую стоянку возле подъезда и посмотрел на крайний левый номер, выведенный на асфальте. Место это было по-прежнему пусто. Потом он задумчиво направился к воротам, ведущим на набережную.

Темная вода неслышно колыхалась и рябила внизу, в ней отражались бесчисленные огни. Ветер дул с прежней силой.

Виталий, размышляя, сунул руки в карманы пальто и медленно двинулся вдоль каменного парапета набережной.

Итак, Сева прорисовывается все больше. Подозрительный тип. Но ухватить его пока не за что. Придется ловить, никуда не денешься. И вот выявились некоторые связи, интересные связи. Во-первых, некий Валерий. Его называла Маргарита Евсеевна. Кто такой, пока неизвестно. Затем Нина. Очень похожа на ту, из «Березки». Скорей всего она и есть. Еще одна женщина, Верочка. Эту связь можно было бы не исследовать, сугубо, кажется, личные отношения-и личная драма, если бы не два обстоятельства. Первое, что настораживает, — это место работы Верочки: бухгалтерия какого-то трикотажного предприятия. Правда, к лимонной кислоте это отношения не имеет. И все-таки… Ведь Эдик тоже говорил о каком-то трикотажном предприятии. Но главным было попа второе обстоятельство. Верочка считает, что Глинский должен бояться ссоры с ней. Возможно, она знает про него что-то нехорошее, опасное? Это уже может представить оперативный интерес. Да, Пожалуй, из всех выявленных пока связей Глинского эта самая интересная. Но как к той Верочке подступиться? Расскажет ли она все, что знает? Верочка сердита на Глинского, обижена им, оскорблена, даже, может быть, озлоблена. Но…

Виталий вдруг заметил, что непроизвольно двигается уже в сторону Плющихи, и усмехнулся. Ну, правильно. Туда и надо ему сейчас.

Вот и дом тринадцать. Виталий внезапно остановился. Около подъезда стояли красные «Жигули». Виталий посмотрел на номер. Тот самый.

Задача внезапно осложнилась. Выходит, отношения их не порвались? Точнее, Глинский, видимо, восстановил отношения. Испугался? Скорее всего. Ведь теперь-то он увлечен Маргаритой Евсеевной.

Виталий снова вышел на набережную и брел по ней, не замечая крупных хлопьев мокрого снега, вдруг поваливших с черного неба.

Утром, сразу после оперативки в отделе, [Лосев надолго исчез из Управления.

Первый визит его был в контору жэка, где жила Вера. Там он, однако, не задержался, лишь перелистал домовую книгу и почерпнул оттуда самые необходимые первичные сведения. И из ближайшего автомата позвонил Цветкову.

Уже через час Виталий оказался в комитете комсомола трикотажного комбината.

По дороге он еле сдерживал переполнявшее его нетерпение. Виталий даже не ожидал такой удачи. Подумать только, оказывается, Верочка Хрисанова работала в бухгалтерии того самого комбината, о котором говорил Эдик Албанян, — здесь произошло хищение пряжи тоже по фальшивой доверенности. Нет, это была не случайная удача. Все связано в этой жизни, только надо докопаться.

Из комитета комсомола Лосев уехал во втором часу дня. А под вечер Петя Шухмин привез перепуганную Верочку.

Виталий не успел раскрыть рот, как она выпалила:

— Ну вот, я так и знала!.. Так и знала!.. И расплакалась.

— Что вы знали? — удивился Лосев.

— Что подумают на меня…

Виталий внимательно посмотрел на девушку. Она была недурна собой, маленькая, изящная, с копной совсем светлых, прямо-таки льняных волос, нежное и правильное, бледное личико и большие, слегка подведенные темно-карие глаза. «Ведь милая девушка, — подумал Виталий. — Но рядом с Маргаритой Евсеевной проигрывает, конечно. Вот только глаза…» Да, глаза вдруг сказали ему что-то новое об этой девушке, что-то не укладывающееся в тот образ, который Виталий уже нарисовал себе. Эта девочка неглупа, жизнерадостна и добра. Но сейчас ей страшно, и вообще она измучена чем-то. Впрочем, ясно, чем измучена.

— Для начала имейте в виду, я вас ни в чем не подозреваю и ничего такого о вас не думаю, — сказал Виталий.

— Правда? — Вера слабо улыбнулась. — Я вам почему-то верю.

— А почему же мне не верить? Ведь я вас ни разу не обманул. — Виталий тоже улыбнулся, — А вы, между прочим, верите порой даже тем, кто вас уже однажды обманул, — многозначительно заключил он.

— Я не понимаю… — Она пожала плечами.

— Сейчас поймете. Вы знаете, где находитесь?

— В милиции.

— Здесь уголовный розыск. Вот сейчас, например, мне предстоит разыскать опасных преступников, которые совершили хищение. Очень крупное.

— Это у нас?

— Не только у вас, но и еще в одном месте. И тоже, по фальшивой доверенности. Но там они еще убили человека.

— Ой, какой ужас! — с искренним испугом воскликнула Вера.

— Теперь понимаете, как важно их быстрее, найти?

— Конечно!

— Тогда скажите, почему вы перестали ходить с ребятами в клуб? — неожиданно спросил Виталий. — И дружить с Сережей Морозовым?

— Но это…

— Вы обещали говорить правду.

— Ну, хорошо. Я познакомилась с другим человеком.

— Он называет себя хирургом?

— Он хирург.

— Нет. Вы знаете его фамилию?

— Конечно.

— Тогда посмотрите справку с его работы.

Из лежащей на столе папки Виталий достал бумагу и протянул Вере. Та удивленно пробежала ее глазами.

— Вахтер?.. Не может быть.

— Оказывается, может, — пожал плечами Виталий. — Он назвал себя хирургом, познакомившись недавно и с этой женщиной.

Лосев достал из той же папки фотографию Маргариты Евсеевны. Вера бросила на нее неприязненный взгляд, но в руки не взяла.

— Какая красивая…

— Да. Кстати, и она работает в бухгалтерии. В том самом месте, где тоже произошло хищение и подсунули фальшивую доверенность. Странно, правда? Вера, что-то соображая про себя, рассеянно произнесла:

— Да, странно… Неужели поэтому он перестал… Но… он вчера говорил… Что вы сказали? — переспросила она.

— Я говорю, странное совпадение. С этой женщиной.

— Это не странное совпадение. — Глаза Веры налились слезами. — Это… это подлость! Он мог мне прямо сказать. По-честному.

— Тут все не по-честному, Вера. Вы же видите… А может быть, он вас боится? Виталий напряженно ждал ответа. Поворот в разговоре был рискованный. Вера сейчас могла не пойти на откровенность, если была хоть чуточку в курсе дел Глинского и участвовала в них. Тут Виталия вело только непонятное ему самому чутье, какое-то особое ощущение неестественности такого контакта для Веры.