Поэтика фотографии. - В Михалкович

Пирамида изображенного пространства не всегда исходит от изобразительной плоскости под прямым углом - так, чтобы точка схода линий перспективы совпадала с центром этой плоскости. Запечатленные предметы иногда "уходят" вправо или влево, поднимаются вверх или опускаются вниз. В своем движении они увлекают за собой и "воздушное тело", ибо, как отмечает М.Шапиро, "пространство, окружающее фигуру, неизбежно воспринимается... как нечто, принадлежащее телу и сообщающее ему новые качества. Эстетическому взору тело, так же как и любой предмет, представляется включающим в себя окружающее его пустое пространство как сферу своего существования".

Из-за соотнесенности с предметами "воздушное тело" ощущается подвижным -устремленным туда же, куда устремлены и предметы. А поскольку динамичны основные компоненты изображенного пространства, то и в целом оно воспринимается динамичным. Эта динамика компенсирует неспособность фотографии воспроизводить физическое движение.

Пространственное движение. Альберти утверждал применительно к живописи, что "всякий предмет, покидающий свое место, может идти семью путями: во-первых -вверх, во-вторых - вниз, в-третьих - вправо, в-четвертых - влево, а также двигаясь отсюда туда или оттуда сюда и, наконец, в-седьмых, - двигаясь кругом". Альберти говорил это и об изображенных вещах, но слова его справедливы и в отношеннии пространства.

На снимке рижанина А.Акиса [2.21] пространство - вместе со стенами старинной башни - идет вверх; в кадре Б.Дворного [2.22] широкоугольная оптика заставляет его низвергаться под нижний обрез изобразительной плоскости. В "Пейзаже с лодкой" эстонского фотографа О. Кууса пространство течет "оттуда сюда". Водная гладь здесь контрастно разделена - на черную и светлую части. Светлая часть по тону близка "воздушному телу", образованному просветом между кустами. Благодаря общности тона пространство однородно - оно будто проходит между кустами и продолжается над водной гладью. Лодка превращена автором в светлую клинообразную форму, напряженно скользящую по темной поверхности воды. Тем самым изображается не просто лодка и катанье на ней - в кадре передано движение пространства. Оно течет издали, стремительно вторгаясь в черноту первого плана.

На снимке Кууса движение пространства выстраивалось градациями светлой тональности. В "Куполе" В.Тимофеева [2.24] аналогичное движение передается цветом и линиями. Кадр можно счесть монохромным, но колористически он богат и разнороден, так как содержит в себе целую гамму нежных розовато-коричневых оттенков с вкраплениями оранжевых, синих и фиолетовых "брызг". Течение пространства вверх кажется мягким и плавным - мягкость эта задается полукружиями арок, ритмичностью выступов между ними и оконными проемами. Общий цветовой тон "звучит" в унисон с плавностью линий, высветляясь по мере движения вглубь и вверх. Блики света на стенах, желтые и синие стекла в узких витражах, фиолетовые линии ажурной конструкции суть те акценты, которые подчеркивают колористическое единство композиции.

У А. Мацияускаса на снимке из цикла "Базары" [2.26] пространство уходит "отсюда туда". Репродукция шишкинских "Сосен", которую на стене избы демонстрирует продавец, оказывается тем самым "окном", с которым любая картина сравнивалась теоретиками живописи. Масштабность открывающегося в "окне" пространства подчеркивается взятым крупно лицом женщины. Благодаря сопоставлению лища и крохотных в сравнении с ним сосен пространство кажется далеко растянувшимся вглубь. Его "уход" обозначен жестом рук продавца, придерживающего репродукцию. Следуя за жестом, взгляд смотрящего тоже устремляется вдаль. И круговое движение - седьмое в списке Альберти - не чуждо светописи: у А. Суткуса на снимке из цикла "Встречи с Болгарией" [2.25] дорога и "воздушное тело", закругляясь, огибают скалу с прилепившимся к ней строением.

О двух направленностях движения следует сказать особо. В предыдущей главе шла речь о диагоналях - "подымающейся" и "падающей". А до того, в первой главе, мы разбирали снимки с мотивом деревьев, основываясь на семантике линий, уходящих вглубь, которую предложил Н.Тарабукин. Традиционное различение в диагоналях подъема и падения не совпадает с выводами Тарабукина, ибо его диагонали проходят не в изобразительной плоскости, а в трехмерном пространстве. От изобразительной плоскости, от ее правого и левого углов они лишь исходят, чтобы двигаться вглубь и вверх. Диагонали Тарабукина могут также исходить из глубины и, перекрещиваясь, двигаться к изобразительной плоскости.

Таким образом, получаются два основных направления - слева направо и справа налево. В том и другом случае совершаются двоякого рода движения - "отсюда туда" и "оттуда сюда". Любой из четырех видов движения вызывает у зрителя свой комплекс ощущений, то есть оказывается эмоционально значимым.

Движение слева направо в глубину и вверх - самая активная, по Тарабукину, диагональ картины. Исследователь называет ее "диагональю борьбы", а в качестве примера указывает суриковское "Завоевание Сибири Ермаком". Здесь "идея борьбы, смысл наступательного движения, встречающего на своем пути большие затруднения, прекрасно переданы в композиции, внутреннее движение которой протекает вправо от зрителя.

Повернем эту картину, и мы тотчас же заметим, что активной стала сторона сибирских остяков, а казаки во главе с Ермаком не наступают, а словно только отстреливаются".

Симметричная прямая, то есть начинающаяся справа и уходящая налево вглубь и вверх, противоположна "диагонали борьбы" также и по смыслу. Она пассивна и названа исследователем "диагональю ухода". Объекты, ориентированные в этом направлении, вызывают печаль, сострадание, грусть. Подобный эффект, по словам Тара-букина, свойствен многим произведениям живописи с левосторонним развитием композиции.

В случае диагоналей "борьбы" и "ухода" устремленность вдаль оказывает интенсивное воздействие на зрителя - возрастающее с углублением в картинное пространство. Напротив, объекты, появляющиеся из глубины, с приближением к изобразительной плоскости как бы успокаиваются. Оттого одну из "приближающихся" диагоналей- ту, что идет слева направо, Тарабукин назвал "демонстрационной", приведя в качестве примера опять же суриковское "Взятие снежного городка": "Темой этого, очень бодро звучащего произведения является не борьба, а показ (демонстрация) ухарства, посмотреть которое сошлись и съехались односельчане".

Противоположна "демонстрационной", то есть устремлена справа налево, "диагональ входа", поскольку движение здесь, "начинаясь в глубине, нередко останавливается посередине картинного пространства, становясь завязкой действия, начало которого только намечено" .

Вспомним, что Кандинский метафорически определил правую сторону изобра-вительной плоскости как "дом", а левую как "даль". Метафора эта справедлива и в отношении пространственных зон: передний план в описаниях Тарабукина предстает как средоточие покоя, как "дом" - объекты сюда "входят" и "показывают себя". Глубина же равнозначна "дали" - с продвижением туда возрастает напряженность, интенсивно переживаемая зрителем.

Мысли Тарабукина применимы не только к движению объектов, но и к движению пространства. На снимке А.Картье-Брессона "Королевский дворец" [2.27] пространство, увлекаемое рядами деревьев, течет справа налево вглубь, по тарабукинской "диагонали ухода". "Течение" его ощущается по отражениям деревьев на мостовой, как бы чуть-чуть откидывающимся назад. Подобным же образом объект, движущийся навстречу солнцу, оставляет сзади свою тень. От снимка веет ностальгической грустью среди прочего и потому, что в композиции явственна "диагональ ухода".

Динамика присуща не только диагональным композициям. Шестигранник пространства, "вырубленный" изобразительной плоскостью, как бы составлен из нескольких слоев, по традиции именуемых планами. Обычно различают первый, или передний, второй и дальний планы. Течение пространства от плана к плану зачастую также динамично. В снимке А.Слюсарева "Пейзаж" [2.28] подвижность пространства подчеркнута тем, что здесь "даль" и "дом" поменялись своими функциями. "Дом" не является тут средоточием покоя - напротив, как раз первому плану свойственна динамика, ибо пространство совершает в этом месте напряженный поворот. Второй план снимка занят деревьями, они разбиты на две группы - между группами имеется широкий просвет, через который видна мерная линия телеграфных столбов. "Воздушное тело" увлечено этой линией на зрителя, оно "вливается" в просвет и, выйдя на первый план, стремительно опрокидывается. В самом центре изобразительной плоскости, на покатом склоне - яма с водой. Тон водной поверхности столь же белый, как тон неба и дали. Из-за тональной из однородности кажется, что пространство, двигаясь из глубины, вдруг делает поворот на сто восемьдесят градусов и "уходит" в яму. Его уход подчеркнут отражением одного из деревьев. Отражение прочитывается как знак того, что пространство опрокинулось в белую "дыру" на первом плане.