Принцесса Севера - Лана Ежова

– У падчерицы Судьбы не может быть своей жизни – она принадлежит богине.

– Так ты сирота? – маг не мог скрыть удивления. – У хэмеллов родство ценится превыше всего. Как ты попала в храм?

– Я полукровка, жрицы нашли меня на ступенях храма и взяли на обучение. Когда мне исполнилось четырнадцать, Тристан пришел к моей покровительнице Регине и выбрал среди десятков падчериц Судьбы, узнав, что я из многоликих…

– Регине? Сестре покойной императрицы? – перебил Эвгуст.

– Да, Регина – одна из старших жриц Судьбы. Тристан сказал, что император Константин хочет обезопасить дочь, найдя двойника, который до совершеннолетия будет рисковать жизнью вместо принцессы. И на эту роль идеально подходила девушка-хэмелл, ведь ауру Мариэллы видели маги-ищущие. Я могу не только принимать чужую внешность, но и создавать ауры – обычную и магическую. Если поставить нас с Мариэллой рядом, ни один маг, даже ищущий не отличит настоящую принцессу. Мы тождественны до самой незаметной родинки, малейшего пятнышка ауры.

– Я знаю возможности многоликих. Не отвлекайся на мелочи. Ты не назвала свое имя, представься.

– Эвангелена, можно просто Эва, – я не сдержала нервный смешок, осознавая, насколько невообразима ситуация. – Шесть лет я жила чужой жизнью, с чужим лицом. В день совершеннолетия принцессы, я должна была уступить ей законное место. Ведь после первой коронации она получает некоторую защиту от Звездного венца, и покушения будут уже не так страшны. А я вернулась бы в храм, и никто не заметил бы особых перемен. Но император, не объясняя причин, продлил контракт еще на некоторое время.

– Как часто ты встречалась с принцессой, чтобы отзеркалить внешность?

– Мы не встречались. Дважды в год Регина привозила кристаллы памяти, на которых запечатлен обычный день принцессы и ее жесты, мимика. Если что-то претерпело изменения, я также менялась. Еще жрица открывала мне свои воспоминания, и оттуда я брала слепок обычной ауры принцессы, – воспоминания малоприятны, и я против воли поморщилась. – Магическую ауру я аккуратно изменяла по своему усмотрению.

– Кто еще, кроме императора и Тристана, знает, что ты двойник? – продолжил допрос маг.

Что я самозванка, знают еще трое.

– Регина и мой телохранитель, – не знаю почему, но я решила не говорить о жрице, которую храм приставил наблюдать за мной.

– Хорошо, телохранителя можно уже не брать в расчет. Регина будет молчать, раз сама заключила с императором такую сделку. Остаются Константин и маг, – колдун рассуждал вслух, совсем не обращая на меня внимания. – Поэтому ты можешь продолжать выдавать себя за принцессу, и никто не уличит тебя.

– Почему не стоит брать в расчет телохранителя? – я вдруг ясно вспомнила, как сатуриец закрыл меня собой. – Что с Грэмом?

Маг помолчал, а потом тихо произнес:

– Он умер.

Нет, мое сердце не разорвалось от боли. Грэм – всего-навсего телохранитель, шесть лет стоявший между мной и смертью. Сколько покушений я пережила благодаря его преданности? Я сбилась со счета на втором десятке. Грэм закрыл своей грудью, зная, что особой ценности я, фальшивая принцеса, не представляю. Разве кто-то делал для меня что-то подобное? Нет, для жриц и нанимателей я – не личность, я – существо, умеющее прикидываться кем-то другим. И в тоже время Грэм – сатуриец, для которого умереть с честью – благословение бога Войны, возможность, переродившись, подняться выше.

Тогда почему мне так больно? Почему хочется кричать?

Отдавшись на милость эмоций, я забыла о присутствии черномага. Он терпеливо ждал, пока я размышляла. Я подняла на него взгляд. Боги, могу поклясться, что он наблюдает за моей реакцией с интересом! Как будто ему есть дело до чужих переживаний.

У меня нет права показывать свою слабость. Грэм не хотел бы этого.

– Пусть бог Войны одарит его своей милостью, – прошептав короткую молитву, в ожидании посмотрела на Эвгуста. – Спрашивайте, риэл маг, я готова отвечать дальше.

Эвгуст вдруг подобрался как зверь перед прыжком:

– Спрошу-спрошу, и ты ответишь, но позже. В твоих интересах сделать вид, что спишь.

Наверное, меня выдрессировал Грэм – не единожды сначала выполняла приказы, а потом уже спрашивала зачем. От скорости выполнения команды часто зависела моя жизнь. Впрочем, послушалась я и потому, что распоряжение исходило от проклятого мага.

– Что с моей дочерью? – в голосе императора звучала лицемерная тревога. – Я имею право знать, что с ней.

– Поздно ты вспомнил о своих правах. Я бы тоже хотел знать, что с твоей дочерью, – молвил Эвгуст и многозначительно подчеркнул: – с настоящей дочерью.

Подсматривая из-под ресниц, я видела крупную фигуру императора, нерешительно застывшего в паре шагов от моего ложа.

– Я так полагаю, притворяться больше нет смысла?

Самообладанию Его императорского величества впору позавидовать.

– В твоих интересах признаться, где настоящая наследница. Иначе…

– Иначе? Что ты мне сделаешь, маг? – император, к моей позорной радости, насмешничал недолго – мой наниматель захрипел, когда рука Эвгуста вцепилась в его горло.

От неожиданности я, не скрываясь, уставилась на поразительную картину.

Они стояли лицом к лицу, боком ко мне. Без видимых усилий Эвгуст вытянул руку, отрывая мощное тело императора от пола. Правитель захрипел, задергался в попытке вырваться из захвата.

Не осознавая, что делаю, перешла на внутренний взор – и мир окрасился дополнительными цветами и оттенками.

Как и все маги, я вижу Силу и внешнюю ауру. Как и магам-ищущим, мне видна и аура магическая. Но иногда магия обретает звук, запах и вкус, вот прямо как сейчас. Комната переполнена озоном и ароматом жженых специй – не самое приятное сочетание для тонкого обоняния хэмелла.

Император Константин не просто дергался как червяк, он наносил Эвгусту магические удары. Я едва успевала следить, что за заклинания он использовал. Да вот беда, черномагу все нипочем.

Пока я цинично оценивала поединок-удушение, внезапная вспышка света извне (я не успела заметить, откуда именно) опалила руку Эвгуста. Проклятый вскрикнул – и выпустил свою жертву.

– Ты под защитой Звездного венца, – потрясая почерневшей кистью, поразился Эвгуст. – Императрица тебя, воистину, любила, коль разделила власть. Почему же она не дала защиту дочери, что приходиться ее прятать?

На удивление, император печально ответил:

– Не успела… Лелия умерла вскоре после рождения Мариэллы.

Эвгуст склонился над поверженным противником. Константин держался за горло и тяжело дышал. И хотя он столько раз оскорблял меня, что впору возненавидь, его жаль. Такой гордый мужчина не должен подвергаться унижениям.