Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Камилло, со своей стороны, спокоен: "Мне казалось, что сам ад не может меня отвлечь или помешать задуманному предприятию". Он уверен, что этого требует от него Сам Распятый Христос.
Однако он понимает, что для того, чтобы вызвать к себе доверие, он и его сподвижники должны ступить на путь священства. Чудом ему удается рукоположиться, хотя об отвлеченном богословии он не имеет почти никакого понятия и не в состоянии написать ни страницы без множества нелепых орфографических ошибок.
Он оставляет больницу для неизлечимо больных, где от него хотят избавиться, и собирает своих сподвижников в бедной лачуге, где у них на троих два одеяла и по ночам им приходится спать поочередно. Они начинают работать независимо в большой римской больнице — больнице Святого Духа.
Это знаменитая больница Hospitium Apostolorum ("Апостольский приют"), устроенная по воле самого Папы и порученная им монахам конгрегации Святого Духа. Больница была основана Иннокентием III, великим Папой XIII века, чтобы в ней "нашли приют хозяева (то есть больные) и слуги (то есть все остальные христиане)".
Монахи, работающие в больнице, дали обет быть "всю жизнь слугами своих хозяев — больных".
К сожалению, во времена Камилло этих "слуг" осталось мало и они стали более чем хозяевами.
Сикст IV, Папа, повелевший расписать Сикстинскую капеллу, перестраивает больницу столь роскошно, чтобы по крайней мере внешне придать ей прежнюю славу.
Не всем известно, что кроме Сикстинской капеллы в Риме существует и Сикстинская больничная палата, палата Святого Духа, — один из прекраснейших римских памятников искусства и архитектуры.
Ни в одной римской Церкви, даже в Сикстинской капелле, нет столь роскошного входа. За ним открывается огромная палата: 120 метров в длину, 12 метров в ширину, 13 метров в высоту, с кессонным потолком, как в красивейших из романских базилик, и с прекрасным восьмигранным куполом в центре. Вверху стены покрыты фресками, а внизу обшиты узорчатой кожей. Вдоль стен — два ряда больничных коек, стоящих, как трон, на возвышении, над каждой из которых — балдахин на колоннах. В конце палаты — небольшая ниша, созданная по проекту Палладио, где хранятся Святые Дары. За ней — большой орган, на котором два раза в неделю во время еды для больных исполняется музыка.
Вход в палату свободный. Тот, кто приходит туда каждое утро на Литургию, может потом служить Иисусу, Которого он чтил в Евхаристии, заботясь о своих больных ближних. И действительно, в больницу Святого Духа открыт свободный доступ всем, кто хочет творить дела милосердия: добровольную помощь могут оказывать пришедшие в Рим паломники, монахи, священники, кардиналы, ученые, ремесленники, кающиеся, грешники, которые хотят загладить свои грехи, святые…
Дух этой больницы таков, каким, согласно христианским представлениям, должен быть дух любой больницы. На портале главной больницы в Турине — как и многих других — было написано: "Культ любви, подобающей Христу — Богу и человеку — в образе больных бедняков".
Эти слова, исполненные веры, в больнице Святого Духа обрели свое воплощение. Но, к сожалению, там была явлена не только великая вера Церкви, но и ее земная нищета.
И действительно, люди выказывали себя недостойными этого великолепного учреждения: с наемным персоналом были те же проблемы, что и в других больницах, а гигиеническое и санитарное состояние больницы далеко не соответствовало ее внешнему великолепию; добровольная помощь оборачивалась беспорядком, а высокие идеалы — грубой действительностью.
Больница Святого Духа была как бы предельно осязаемым выражением тайный парадокса Церкви.
В этом месте, реорганизовать которое человеческими силами казалось невозможным, тридцать лет работал Камилло со своими друзьями, постепенно образовав новую религиозную конгрегацию: орден Служителей больных Для них больница — это все, и они работают там, мало-помалу принимая на себя весь труд и исполняя его харизмой милосердия.
Камилло нравится музыка. Иногда он ходит слушать ее в церквях, однако, выходя из них, говорит: "Но мне больше по душе другая музыка…: когда много больных бедняков хором зовут и говорят: "Отец мой, дай мне воды, постели мне постель, согрей мне ноги…"".
Однажды ночью его видели "стоящим на коленях у ложа больного бедняка, во рту которого была такая смрадная и ужасная раковая опухоль, что ее зловоние было невыносимым, но Камилло, приблизив свое лицо к его лицу, обращал к нему слова, исполненные такой нежности, что он, казалось, обезумел от любви, и, в частности, говорил: "Господь мой, душа моя! что я могу сделать, чтобы послужить вам?", думая, что это его возлюбленный Господь Иисус…".
Один очевидец рассказывает: "Я много раз видел, как он плачет от волнения, созерцая в бедняке Христа, так что он преклонялся перед ним, как если бы это был Сам Господь".
Он не давал себе ни дня отдыха. Когда его заставляли отдохнуть, чтобы он не обессилел, он возвращался в больницу тайком.
Он всегда носил привязанными к одежде все необходимые для больных принадлежности: от святой воды до книжки с молитвами на исход души, питьевой воды, судна и даже "удобной плевательницы в виде маленькой бронзовой раковины".
С их помощью он как бы служил свою Литургию. Иногда, кормя больных, Камилло рассказывал им о своих грехах, потому что был убежден, что рассказывает о них Самому Господу. Обратимся вновь к свидетельствам очевидцев: "Беря кого-нибудь из больных на руки, чтобы сменить ему простыни, он делал это так бережной с такой любовью, что, казалось, он держит тело Самого Иисуса".
И, оказав больному помощь, он никогда не оставлял его, не поцеловав ему руки и лицо. Он не знал, что бы еще для него сделать. Знавшие его говорили, что "если бы у него было сто рук, все сто были бы заняты уходом за больными".
И далеко не всегда ответом на его заботы была благодарность.
Состарившись, он скажет своим братьям; "Часто больные меня били кулаками, давали мне пощечины и всячески меня оскорбляли, что, впрочем, доставляло мне большое удовольствие и радость, потому что больные могут мной не только повелевать, но и всячески мне досаждать и несправедливо меня обижать, как мои законные господа".
Однажды он пришел к одному из своих молодых братьев, чтобы научить его обмывать больных, и испачкал себе руки.
Брат с отвращением смотрел на них. Увидев это, Камилло сказал: "Когда я буду умирать, да пошлет мне Господь Бог благодать: руки, покрытые этим святым тестом милосердия".
Другого же
