Невеста для Зверя (СИ) - Волгина Марианна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А это выход! Ничем не хуже других!
Я подхватываюсь и, не тратя времени на слова, пытаюсь обмануть, нырнув сначала в одну сторону, а затем в другую.
Все благие намерения, все мысли о том, что с ним можно договориться, пропадают.
Невозможно договариваться с тигром. С горным львом, в раздражении бьющим хвостом по бокам.
Надо только бежать.
Но, к сожалению, зверь разгадывает мое намерение сразу же и легко перехватывает поперек тела, швыряя в мягкий пух кровати.
Я визжу, барахтаюсь, пытаясь выбраться, но подушек много, они меня на дно тянут!
Воздуха не хватает, в глазах темнеет… И тут меня спасают.
Жестко прихватывают за руку, дергают вверх. Это так быстро происходит, так неожиданно, что я не могу затормозить и впечатываюсь в мощную, словно каменную, грудь. Успеваю лишь вторую руку вытянуть перед собой, чтоб лицом не удариться.
Ее тут же перехватывают тоже, и вот я уже беспомощно барахтаюсь в жестких объятиях:
– Пустите, пустите меня! Я же говорю, это все – ошибка! Я не согласна, слышите? Не согласна! Я говорила, говорила!
Я еще что-то бормочу, отчаянно дергаясь в грубых руках, но неожиданно зверь обрывает поток моих возмущений хриплым рыком:
– Замолчи!
Его голос настолько низкий и подавляющий, что я слушаюсь и замолкаю.
Поднимаю взгляд по широченной груди, обрисованной традиционной рубахой, выше – к мощной шее, которую не всякий взрослый мужчина обхватит, выше – к лицу с грубыми чертами, заросшему жесткой щетиной – уже практически бородой. Глаза, темные и жестокие. Смотрят на меня яростно и мрачно, брови черные нахмурены. Ему не нравится то, что происходит. Мне тоже не нравится, представь себе!
Ноздри крупного носа подрагивают по-звериному… Он меня нюхает? Как… животное?
Ужас опять застилает разум, и я снова бессмысленно дергаюсь в железных лапах.
– Успокойся, сладкая, – рычит он, поудобней перехватывая мои запястья одной своей ладонью и придерживая за подбородок пальцами другой, чтоб не смела отвести взгляд, – тебе тут ничего не угрожает.
– Вы мне угрожаете, – шепчу я, завороженно глядя в его глаза. Хищник. Змей проклятый. Заворожил меня совсем…
– Я не могу угрожать своей невесте, – отвечает он, наклоняясь ниже и шумно втягивая воздух возле моего виска.
Мурашки неконтролируемо бегут по телу, я дрожу, как лань, попавшая в лапы ирбиса…
– Я не ваша… Невеста… – все же сопротивляюсь, противоречу, уже понимая бессмысленность этого всего… Он не слышит меня. Он не отпустит.
– Моя. Невеста.
Голос его режет по живому, сердце стучит настолько больно, что, кажется, задевает легкие, потому что воздуха мне категорически не хватает.
Пытаюсь успокоиться, раздышаться, отвожу взгляд, облизываю губы… И тут же в мощной груди зарождается глухое рычание, так отчетливо напоминающее звериное…
Страшно, так страшно! Мамочка, за что ты так со мной…
– Моя. – Опять говорит зверь и прижимается губами к бешено бьющейся жилке у виска, – сладкая. Моя.
– Послушайте, послушайте… – опять пытаюсь воззвать хотя бы к зачаткам разума, с ужасом ощущая, как губы скользят ниже, по щеке, к уху, прихватывают мочку. Вот оно. Вот. То, чего он хотел от меня, то, что он получит неминуемо… Не просто же так согласился с опороченной женой… Меня трясет, колотит уже, понимаю, что дергаться бесполезно, замираю, обвиснув в жестоких руках безвольной тряпочкой, только губами еле шевелю, все еще надеясь пробиться, быть услышанной, – но ведь это же бред, понимаете? Я – гражданка другой страны, я – свободный человек, совершеннолетняя… Вы не можете меня удерживать… Вы же разумный человек, взрослый…
– Ты – Перозова, – отрезает он, – ты – мне с пеленок обещана. Ты – моя.
– Нет! Ну это же… Варварство какое-то! Бред!
– Обычаи предков для тебя – бред? – он отрывается от моей шеи, на которой наверняка, после его грубых прикосновений останутся следы, хищно улыбается, разглядывая мое испуганное лицо, – да ты – непослушная женщина. Долг каждого мужчины – учить свою непослушную женщину…
– Я – не ваша! – зачем я это повторяю? Даже если сто раз скажу, ничего не изменится… Это уже понятно, но все же внутри что-то еще надеется на благополучный исход ужасной ситуации. Мы же разговаривали… Не так давно. Он меня вполне понимал. Почему сейчас так? Почему вообще не слышит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Моя. Непослушная. Дикая. Интересно тебя будет… Учить…
Он проводит большим пальцем по моим губам, глаза зверя горят бешено и жадно. Я сглатываю, и он внимательно отслеживает движения моего горла. Замираю, потому что чувствую, что по грани уже, что еще немного – и он мне в горло вцепится зубами…
– До свадьбы нельзя… – вспоминаю в последний момент нелепый аргумент.
Что нельзя? Кто ему запретит? Кто проверит?
Меня кинули ему в лапы, словно добычу хищнику, жертву зверю… Кто вступится за меня?
Никто.
Мой дом. Мой любимый институт. Мои друзья в далекой цивилизованной стране…
Это все словно в другой реальности. Словно в чарующем легком сне.
А сейчас здесь, со мной происходит нечто ужасное. Неправильное. Чудовищное. То, чего не должно быть ни при каких условиях!
Но это есть.
Комната, украшенная в старинном стиле наших предков, горный водопад, без устали шумящий за узким окном-бойницей.
Жестокий зверь, считающий, что я принадлежу ему.
– Нельзя, – неожиданно соглашается он, и я в первые мгновения даже не верю своим ушам. Может… Не все так безнадежно? Он меня услышал сейчас! Пришел в себя? Будем договариваться?
Радуясь, неловко веду плечами, пытаясь высвободить руки, но зверь только усмехается, не позволяя этого, и, кажется, даже не замечая моих смешных попыток. Наоборот, прижимает ближе и начинает целовать с другой стороны, облизывать, прикусывать, утробно и мягко урча и жадно тиская здоровенной лапищей спину, ягодицы, задирая традиционное длинное платье, в которое меня нарядили перед сватовством.
– Вы что? Вы же сказали… Ах… – я не верю в вероломство происходящего! Он же сам сказал! Он же обнадежил! Он же…
– Брать нельзя, – смеется он и разжимает руки. От неожиданности я, до этого стоявшая на кровати и все равно не достающая ему до подбородка, в писком неловко валюсь опять на смятое покрывало. Зверь наклоняется и опирается здоровенными ручищами по обе стороны от моего лица, поставив одно колено между моих ног с задравшимся платьем, смотрит жадно в испуганные глаза и скалит белые хищные клыки, – брать нельзя, – повторяет. А затем добавляет весело, – играть можно.
И, не позволяя мне больше раскрыть рот в протесте, прижимается к губам жестким властным поцелуем.
Мир кружится в бешеном пестром водовороте, из которого мне не суждено выбраться…
Как можно играть с невестой
Меня никогда не целовал мужчина. Даже невинным поцелуем не касался щек. И вообразить такое было глупо!
Целовать должен только муж! Несмотря на мое желание свободы от родителей, самостоятельности, независимости, в вопросе отношений я была приверженкой традиций. Мама со мной не разговаривала никогда про то, что может быть между мужчиной и женщиной в их первую ночь после свадьбы, предполагалось, что накануне самого торжественного события такой разговор уместен лишь.
И потому я совершенно неподготовлена к тому, что происходит сейчас.
Мало того, что немею от ужаса и неожиданности, так еще и буквально столбенею от непривычных ощущений.
Зверь целует меня. Это ведь поцелуй, да? Это так называется, когда грубо берут в плен губы, порабощают, неприлично и жадно прикусывают, заставляя раскрыть рот. Когда язык скользит внутрь, сводя с ума необычностью и огненностью впечатлений…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Я не понимаю, что происходит, просто на заднем фоне, словно мотылек в стекло, стучит паническая мысль о неправильности ситуации.
А еще…
А еще о том, что мне отчего-то это все знакомо…
Словно…
Словно меня целовали уже так. Целовали! Он! Это он меня целовал! В клубе! После того, как спас…
