Тьма египетская - Ланитова Лана

Владимир всей грудью вдохнул пряный аромат неведомых растений. Рядом с собой он услышал шорох пальмовых листьев и вгляделся во тьму. Глаза довольно быстро освоились в ночном сумраке. Тем более, что впереди пышным заревом полыхала огненная чаша. По-видимому, это был какой-то гигантский масляный светильник.

– Какой удивительный воздух, – шепотом произнес Владимир.

– Да, мы сейчас находимся недалеко от резиденции Хатшепсут. На парковой аллее одного из ее рукотворных садов.

– Вот откуда здесь все эти ароматы! – воскликнул Владимир.

– Посмотри справа – здесь растут прекраснейшие финиковые пальмы, есть и яблони, и груши, и персики. Есть даже шпалеры с виноградом. Искусные садоводы разбивают здесь клумбы с невиданными цветами. Здесь есть такие сорта, о которых никто и не знает в Новом времени. Все они давно утрачены. Здесь есть такие сорта роз и хризантем, кои никогда не видели в Новом свете. А маки… В царстве Хатшепсут есть десятки видов этого растения. Из него и делают опий. Есть и ромашки, и васильки, и цветы мандрагоры. Корни последней напоминают человеческие тела и служат для колдовских ритуалов. О, ты даже не представляешь себе, сколько здесь ведьм и колдунов.

– Правда?

– Да, египтяне очень прославились в этом ремесле. Кстати, мандрагора бывает мужской и женской. Говорят, что когда ее выкапывают, она кричит, словно человек. Во многих колдовских трактатах целые главы посвящены этому растению. И в твоей гримории тоже. Не помню, на какой странице.

– Мне кажется, что я чувствую аромат роз, – перебил демона Владимир.

– Именно! Здесь есть и чудные розарии. Пойдем, я покажу. Но самый главный цветок – это лотос. Им даже мумии украшают перед погребением.

Владимир сделал несколько шагов и ощутил небольшой хруст под подошвами своих кожаных сандалий.

– Не удивляйся, в садах фараона устроены прекрасные дорожки, усыпанные мраморной крошкой, роскошные бассейны, облицованные керамической плиткой и даже масляные светильники. Пойдем, я покажу тебе бассейн, в чьи воды, ты посмотришь, словно в зеркало.

Они свернули направо. Под ногами раскинулась широкая мраморная лестница, переходящая в садовую аллею. Путники прошли не более ста шагов мимо пышных финиковых пальм, как оказались перед поворотом на другую парковую аллею. Здесь, прямо на высокой мраморной тумбе, возвышалась еще одна каменная чаша, в которой горело жаркое пламя. Рядом с чашей стоял чернокожий слуга, атлетического сложения, чьи мышцы рельефно выпирали на полуобнаженном торсе, освещенном ярким огнём. Слуга держал в руках металлический жезл и время от времени поправлял в чаше фитиль. От этого горения фруктовый воздух сада разбавлялся ароматами сандала, камфары и каких-то неведомых благовоний.

Далее шел прямоугольный пруд, огороженный со всех сторон розовыми мраморными берегами. Конец этого пруда терялся в зарослях неведомых деревьев, склоненных прямо к воде. Эти деревья в темноте напоминали плакучие ивы. Поверхность пруда была усеяна золотыми гроздьями огненных искорок, почти недвижимых в спокойном зеркале темной воды. Владимир присмотрелся – с одного берега поверхность пруда покрывали листья лотоса с бутонами ярких цветов. Но даже ночь не скрывала всего буйства окраски этих растений. На черной, почти глянцевой поверхности качались белые, голубые и нежно бирюзовые спящие бутоны.

– Днем здесь еще роскошнее, – тихо произнес демон. – Лотосы на этом пруду ярко синие. И белые. На прочих прудах – их цвет разниться от бледно розовых оттенков, до кроваво пурпурных. Редкая красота, я тебе доложу.

– Я вижу.

– Смотри, у ступеней качается плот. На нем можно покататься даже ночью. Египтяне любят прогулки по воде. Кстати, в этом пруду, похоже, нет крокодилов. Так что, можешь посмотреть на собственное отражение, – хихикнул демон.

– А что, здесь есть водоемы с крокодилами?

– Конечно. Крокодилы – это священные пресмыкающиеся для любого египтянина. Они всюду изображают бога Себека[8] с головой этой рептилии. Крокодил – это частый персонаж их спектаклей. Кстати, сегодняшней ночью мы, скорее всего, увидим одно, довольно интересное представление с этим персонажем. Мы увидим, как Себек будет оплодотворять местных дев.

– Даже так?

– Да. А еще египтяне любят скармливать Себеку своих преступников. Во многих водоемах эти твари весьма упитанны.

– Фу, какая гадость. Я живо помню одного крокодильчика из дома Полин, – поежился Владимир.

– Ах, того чучела? – хохотнул Виктор.

– Тогда он мне не казался чучелом. Я едва совладал с этой тварью.

– Ладно, ладно. Уговорил. К пруду, кишащему этими зверюгами, я тебя сегодня не потащу. Свалишься еще к ним в пасти. Что я тогда буду делать?

– Да уж, – не смотря на теплую ночь, Владимир поёжился. – Лучше уж подальше от этих чудных зверушек.

– Да, нет их тут. Не бойся. Иди, загляни в воду. Полюбуйся собой.

Владимир послушно подошел к рукотворному водоему, присел на колени и заглянул в воду. В ровном свете огня он довольно четко увидел собственное отражение. На него смотрел широкоплечий, чуть загорелый атлет с красиво очерченными мышцами рук, ног и поджарого живота. На груди атлета всеми цветами радуги переливался тяжелый усех. Ниже талии красовалась та самая «юбочка» из драгоценного виссона. А голова? Голову покрывал смоляного цвета парик с множеством черных косичек, увенчанных золотыми бусинами.

– Ну как? Нравится? – с улыбкой спросил демон.

– По-моему, весьма неплохо, – отвечал Владимир, рассматривая себя то в анфас, то в профиль. – Вот уж не думал, что смогу когда-нибудь стать египтянином.

– А то! Подлецу всё к лицу.

– А кстати, как мы сможем понимать местную речь? Я, откровенно говоря, не знаю ни египетского, ни коптского, ни нубийского языков.

– Правда? А я думал, что ты в университете выучил эти языки.

– Что вы, патрон. Латынь, французский, немецкий, английский. И, пожалуй, немного турецкий. Это s'il vous plait. Но, чтобы египетский… Нет уж, увольте, этому меня не учили.

– Не переживай, mon cher, ты сможешь не только понять, о чем говорят эти древние люди, но даже сам говорить на их родном языке ровно так, словно ты всю жизнь прожил на берегах Нила. Ведь на эту прогулку тебя пригласил сам демон, а не кто-то из твоих петербургских или нижегородских дружков. А впрочем, я лукавлю, как всегда. Мало кому в этом подлунном мире подвластны подобные опыты – взять и слетать во времена Нового царства, в дни правления знаменитой Хатшепсут. А? Каково?

– Впечатляет…

– О, да то ли еще будет, – подмигнул демон. – Если ты будешь себя хорошо вести, мы побываем с тобой во многих местах и временах.

Владимир еще раз посмотрел на собственное отражение в глади пруда. И в этот момент из глубины темной воды вырвалось несколько пузырьков. А гладкая поверхность пошла рябью, словно от порыва ветерка. Какое-то смутное предчувствие едва успело овладеть душой Владимира, как мощный столб воды взлетел к небу. Владимир успел отскочить назад, больно ударившись о мраморный парапет. На пол аршина из воды поднялась зловонная зубастая пасть отвратительного аллигатора. Рептилия щелкнула зубами и скрылась под листьями лотоса.

– Пат-рон, – стуча от страха зубами, едва промолвил Махнев. – Вы же сказали, что в этом пруду нет крокодилов! Эта гадина чуть не утащила меня на дно.

Виктор стоял рядом и беззаботно смотрел на своего визави.

– Да? Я так сказал? Когда?

– Да вот же. Пять минут тому назад.

– Правда? – дурашливо переспросил его магистр. – Я что-то не припомню. Я так сказал? Что здесь нет крокодилов?

– Ну, не я же это выдумал!

– А почему бы и нет? Ты ведь у нас еще тот выдумщик.

Виктор с насмешкой рассматривал Владимира, сидевшего на парковой аллее и потирающего ушибленную ногу. В руках демона красовался роскошный темно синий цветок лотоса.

– Определенно – синий мой самый любимый цвет. Royal Blue. Смотри, как он прекрасен.