Записки филиппинки (сборник) - Нина Абрамович

«Адель Евгеньевна», – легко догадалась я.

Мои мелочные мысли о тарелке супа улетучились сами собой.

Меня завели сначала в гостевой дом, где мне предстояло жить и который восхитил меня своим великолепием.

Это было совершенно новое прекрасное жилище из двух комнат, кухни и ванной. Со всей современной техникой и оборудованием. С дорогой мебелью и плазменным телевизором. Адель уловила восторг в моих глазах.

– А теперь я познакомлю вас со своим мужем, – властно говорит Адель и ведет меня во дворец.

На большом крыльце их дома я скольжу и чуть не падаю. Ноги разъезжаются.

– Осторожно, тут очень скользко. Строители напортачили, – предупреждает Адель.

Я поправляю свою зализанную прическу, серое «беременное» платье из «Хуманы», очки на носу и принимаю выражение лица этакой задротки, как выражается моя очень современная дочь Ленка.

В зале-студии, у тлеющего камина… О Боже мой! Мистика! Вот же сила мысли!

На шоколадном кожаном диване, с сигареллой в зубах и в бархатном синем халате возлежит хозяин-барин. Лысый мужик лет сорока. С внешностью Андре Агасси.

– Гена! Это наша помощница. Мария, – официальным тоном говорит Адель.

Гена невнятно что-то буркнул на мое «здрасьте», равнодушно скользнул по мне взглядом и отвернулся в телевизор. Совершенно адекватная реакция нормального мужика на синий штопаный чулок. «Ура! – думаю я. – Это лучше, чем нездоровый интерес к смазливой служанке». Как это бывает сплошь и рядом, когда мужик не в состоянии задушить в себе первобытного человека. А молодая хищница, попавшая в чужую семью, не может справиться с собственными инстинктами серой вороны.

А потом скандалы, слезы, причитания законной жены, трусливые оправдания неверного мужа, и, как правило, финиш, когда ворону с треском изгоняют из чужого гнезда. А нечего устраивать охоту на чужие яйца!

В доме, кроме самой хозяйки и ее мужа, никого не было. Если не считать трех котов. Они сидели в подушках на роскошных диванах. В воздухе высветленной солнечной дорожкой плясала пыль с кошачьей шерстью.

– Это Вареник, это Анфиса, а тот, черный, Митяй, – любовно перечисляла Адель. – Вы ведь, Мария, любите животных, правда?

– Обожаю, – поспешила соврать я, чтобы не ляпнуть своего мнения о том, что для меня животные в доме, на диванах, исключены. Только за его пределами! А если они все же в доме, то это уже катастрофа!

Адель показала мне дом и все поместье. Она водила меня по трем этажам, с гордостью рассказывая о достоинствах своих владений.

– А сейчас самое главное, – Адель интригующе взглянула мне в глаза, достала из холодильника кусок сыра с дырками и повела меня во двор, ближе к забору.

За решетками вольера с вычурными завитками кованого железа находились два огромных волкодава. Они молча и зловеще смотрели на мня. А я на них. Это были собаки-убийцы. Один – белый огромный алабай. Другой – ротвейлер.

Только накануне по телеку, в новостях показывали сюжет с алабаем, который откусил девочке из Подмосковья пол-лица. Это была той же породы азиатская овчарка, хитрая и опасная, выведенная в Туркмении.

Ротвейлер был не лучше. Случаев с ротвейлерами, искалечившими людей, в наших странах немерено!

– Дайте им сыра! Не бойтесь, – ласково сказала Адель.

Мое сердце вздрогнуло и уплыло куда-то в область пупка.

– Бубочки мои! Вы же у меня воспитанные. Людей не едите, – засюсюкала хозяйка собакам. И уже, обращаясь ко мне, с достоинством добавила: – Мы их хорошо кормим. Мясом и форелью. Вас они не съедят. Да, это серьезные звери. И если случится нас защищать, они убьют. Отчего вы побледнели? Спокойно! Я хочу их приучить к вам. Дайте им сыра!

«Мы так не договаривались! Вы меня не предупредили о собаках! Я их боюсь до обморока и ни за что не приехала бы к вам!» – хотела я сказать своему работодателю. Но чего уж тут говорить? Я попала!

Дрожащими руками я протянула два куска сыра навстречу хищным мордам. Через кованую решетку вольера. Алабай и ротвейлер лениво взяли лакомство из моих рук.

– Привыкайте к собакам. Они вас не должны тронуть. Я надеюсь. Кормить их будете вы, – жестко подытожила Адель.

Ночью я не спала. Я находилась в стрессе. Куда меня занесло?! Зачем я сюда приехала?! Погибнуть на чужбине от зубов зверюг? И кто меня будет искать в этом горном ущелье, за высоким глухим забором? И какая тогда уж мне будет разница!

И мерещился мне всю ночь родной дом у станции метро Позняки, моя жизнь, доселе беспечная и счастливая. И Вовочка Черняев, наш председатель, грозно потрясающий в руках решением суда. Вот же выбрали на свою голову! Ужо тебе! А за окном долго кричала ночная птица и кто-то ухал.

В десять утра меня разбудил звонок. Адель. Приглашала в дом, на чай. Я выглянула в окно. С неба падали хлопья снега. И горы, окружающие дворец, теперь уже были молочно-белыми. Я напялила на себя униформу и открыла дверь в сказочный мир снежной зимы.

Когда я вышла из гостевого дома, меня окружили собаки. Их выпустили из вольера, а я и забыла о них, и пошла по двору.

«Спокойно. Без паники! Адреналин на замок!» – приказала молча я себе. А вслух спокойно произнесла, соблюдая беспечную и миролюбивую интонацию:

– Ну что, пацаны! Как спалось? Чего вам там снилось? Как жизнь собачья? А я вот ни в одном глазу.

«Пацаны» понимающе шевельнули хвостами. Вернее, тем, что от этих хвостов осталось в результате упорного вмешательства человека в личную жизнь собаки. И сопроводили меня до самого крыльца барского дома.

– Ой! Я смотрю, вас мои бубочки не тронули! А я и забыла вас предупредить о том, что собаки выпущены, – изумленно встретила меня на крыльце Адель. – Ларису, нашу бывшую домработницу, они не приняли. Алабай подмял Ларису, сел на нее и не отпускал до нашего прихода. Она тоже была из Украины. Откуда-то из Луганска.

«И где же эта Лариса? Не съели ли ее ваши песики?» – хотелось мне задать вопрос. Но надо было вести себя сообразно выбранной мною роли безропотной служанки.

– Мы даем вам неделю испытательного срока. Нам нужен родной человек в дом, – сказала Адель.

Мы пили чай. Точнее, пила чай я одна. Хозяйка, очевидно, не желая играть в демократию со своей прислугой, только говорила. О моих обязанностях.

Как выяснилось, обязанностей было много. Дом в три этажа, баня, бассейн, спортзал, летняя кухня, барбекюшница, беседка, крыльцо дома. Все это предстояло мне держать в чистоте и блеске.

Адель выдала мне тетрадь, с перечнем моих обязанностей. Это напоминало школьный дневник. И чье-то ослиное упорство.

Понедельник. Уборка: Парадное крыльцо. Дом. Баня. Бассейн. Спортзал. Летняя кухня, барбекюшница, беседка. Стирка. Глажка. Приготовление еды.

Вторник. Уборка: Парадное крыльцо. Дом. Баня. Бассейн. Спортзал. Летняя кухня, барбекюшница, беседка. Стирка. Глажка. Приготовление еды.

Среда и далее все повторялось с ослиным упорством.

Помимо всего, мне предстояло кормить собак. По особому рецепту. Мясо нарезать мелкими кусками, заливать кипятком, тщательно сливать воду, добавлять оливковое масло.

Кормить трех котов.

Я взглянула на этот «дневник» и ужаснулась. Тут нетрудно и загнуться.

«Вот тебе и помощница по хозяйству! Вот тебе и родной человек!» – обреченно подумала я и мысленно нащупала дулю в кармане. Это тебе не мастер-классы по написанию рассказов, о которых соседка Светка и не подозревала! Но мне же хотелось сменить обстановку, найти новые эмоции! Хотела – и получила!

И моя полная впечатлений жизнь началась.

Девять утра. Я уже во дворе. Идет снег. И светит солнце. Горы вокруг поместья величественные. Слева, сразу за забором, вдоль каменистого русла, журчит река. А воздух! Прозрачен и чист до головокружения. После загаженного Киева я попала на курорт. Попала!

Да ладно. Мыслить надо положительно! Представляю, как здесь будет хорошо весной.

Я убираю крыльцо. От снега. Метлой из пластмассы голубого цвета. Крыльцо покрыто скользкой плиткой. Равновесие удержать сложно. Я, как телушка на льду. Ноги разъезжаются! Мгновение – и я падаю с диким криком на пол, получив метлой по лбу. И какой дурак делал ступеньки из такой гладкой плитки?! Это же надо иметь такие мозги! Дятел! Наверное, гастарбайтеры.

Собаки тут же. У алабая глаза какие-то человеческие. Холодные. Недоверчивые. Смотрит испытующе. Обрубок его хвоста в застывшем положении. И я понимаю, что в любой момент могу стать жертвой нападения хищной твари.

Ротвейлер более простоват. На мои приветливые слова повиливает своей бесхвостой задницей.

– Ну что, пацаны! Берите лопаты! И вперед, снег убирать! Такова жисть!

«Пацаны» смотрят на меня непонимающе, но, кажется, нейтрализованы. Есть меня не собираются. Пока.

Слова хозяйки о том, что алабай способен убить человека, меня бодрят. И я, неожиданно для себя, завожу мажорную украинскую песню.

– «Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвела…» Эх! Ля! Тра-ля-ля!

Всех слов любимой народом песни я от страха вспомнить не могу. Но зато источаю положительную энергетику. Жить захочешь, не то источать будешь!