Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак - Картер Браун

— Эй! — воскликнул я. — Вы оделись соответствующим образом для погони.

— Для какой еще погони? — поразилась она.

— «По горам и по долинам, через реки и леса, сквозь пустыни и моря, в сказку к добрым исполинам, где под пологом из шелка ждут восторги нас любви», — продекламировал я с чувством, кивая в сторону кровати-трона. — Я сосчитаю до трех, богиня Леда, и вы заберетесь наверх, на облака, а потом наступит и моя очередь…

— Вы рехнулись, что ли? — весьма прозаически осведомилась она, глядя такими глазами, как будто недавней богини, вышедшей из пены морской, никогда и не существовало. — Я пригласила вас сюда для делового разговора, вы это понимаете?

— Для разговора? — Я добродушно рассмеялся. — А ведь это забавно, Леда. Вы-то должны знать, что мы, лебеди, не сильны в разговорах. Но если вы не склонны устраивать гонку-преследование…

— Мне следовало предвидеть! — Она сделала глубокий вздох, от которого ее божественная грудь приподнялась на полдюйма, затем деловито скомандовала: — Ладно, Лерой, охлади-ка его, слышишь?

— Лерой? — хмыкнул я. — Вы имеете в виду Силена, не так ли? Но если об этом хорошенько подумать, то конский хвост больше подходит…

И тут я замолчал, потому что чья-то могучая рука сжала мое горло. Это было неожиданно и очень болезненно, но все же не так ужасно, как звериный удар по почкам слева в следующее мгновение, за которым тут же последовал второй — уже справа.

После него я уже оказался на полу, а на меня сквозь туман взирала омерзительная физиономия подлинного живого Лероя. Я понял, что это настоящий Лерой, потому что вокруг его головы не было венка из гипсовых цветов. Он был одет в свитер и линялые бумажные брюки, а его мускулы солидно вздувались всюду, где это было возможно.

— Ну вот, так-то лучше, — услышал я ровный голос Фабер. — Теперь будет возможность потолковать в нормальной обстановке — так, чтобы у него в голове не возникало никаких глупых идей.

Мне хотелось ей сказать, что ее надежды напрасны, потому что я никогда уже не смогу больше говорить.

— Хорошенько послушайте, Холман! — рявкнул Лерой, глядя сверху вниз на меня. — Вы слышите?

— Слышу, — прохрипел я в ответ, поражаясь тому, что мои голосовые связки восстановились каким-то чудесным образом. Чуть позднее я понял, что этому, несомненно, способствовал пинок носком его ботинка мне под ребра.

Глава 6

Лицо Фабер появилось сквозь туман, все еще застилавший мне глаза, но оно как бы плавало в воздухе, то проясняясь, то снова превращаясь в бесформенный блин.

— Мы старались предупредить вас вчера вечером, — гудел надо мной ее голос, в котором не было и намека на всегдашнее ее хихиканье. — Мы уже говорили вам, что Секс мертв, это несчастный случай, и в ваших интересах с этим согласиться. Но вы схитрили и набросились на Лероя, когда он этого не ожидал, не так ли?

— На этот раз я уже следил за ним, — с гордостью заявил Лерой. — Он всего лишь очередной болван!

— Отправить мне по почте эти обрывки магнитной ленты, — надменно продолжала Сюзанна Фабер, — воображая, что я настолько напугаюсь, что выложу послушно денежки, чтобы позатыкать им рты! Неужели вы могли подумать, что я позволю такому ничтожеству, как вы, безнаказанно шантажировать меня?

— Ну, так где же они, кретин?

Я снова увидел перед собой физиономию Лероя. Его близко посаженные глаза смотрели с холодной враждебностью.

— Ленты, кретин, где они?

— Откуда, черт побери, мне знать? — прохрипел я.

Носок его ботинка снова ударил меня под ребро.

— Они же у тебя, кретин! — прорычал он. — Они нам нужны. Где они, говори?!

— Я сам пытаюсь их разыскать. За кого вы меня принимаете?..

— Забери-ка его в ванную, малыш, — посоветовала Лерою красотка Фабер. — Приведешь его сюда уже после того, как добьешься от него толка.

— Правильно. Я не стану торопиться, беби, если ты не возражаешь? — В голосе Лероя послышались садистские нотки. — Я кое-что задолжал этому кретину вчера вечером.

— Позабавься, — махнула она рукой, — но смотри, чтобы он был в состоянии говорить, когда вернешь его сюда, малыш. Иначе мама на тебя рассердится.

— Он заговорит, не сомневайся, — обещал Лерой. — К тому времени, когда я закончу с ним, он запоет соловьем — и получше Синатры.

Его огромные ручищи оторвали меня от пола, я почувствовал, что меня куда-то волокут по полу, хлопнула дверь, а потом уже я плыл по воздуху навстречу какому-то облаку. Раздался плеск воды, голос Лероя прокричал: «Он весь мокрый!» — и потом я исчез под пенистой поверхностью воды в ванне.

Все же у меня хватило сообразительности набрать в легкие побольше воздуха, прежде чем его массивная ручища вновь затолкала мою голову под воду. Наверное, я разочаровал его, не оказывая сопротивления, посчитав, что в его намерения входит не утопить меня, а всего лишь полуутопить, чтобы я стал послушной тряпкой в его руках. Секунд через десять он вытащил меня наружу. Я лежал неподвижно на черном мозаичном полу. Почки у меня болели, ребра скрипели при дыхании, но Лерой здорово помог мне этим неожиданным купаньем. Вода дала возможность избавиться от тумана, а одного глубокого вдоха, который сумел я сделать перед погружением, оказалось достаточно, чтобы не наглотаться воды с этими проклятыми пенистыми пузырьками.

— Это мы только начали, кретин! — Он перевернул меня на спину пинком ноги. — Строго между нами, мне ровным счетом наплевать, готов ты уже заговорить или нет. Мы не вернемся туда, пока я хорошенько не потружусь над тобой. Ты меня слышишь, болван? Выбирай, что ты предпочитаешь: снова окунуться в ванну и проглотить еще парочку галлонов водички с пузырьками или же предоставить мне возможность хорошенько обработать твою рожу — так, чтобы после этого ты сам себя не смог узнать?

Мне не составило труда издать абсолютно правдоподобный жалобный стон, когда он поволок меня к стене, чтобы прислонить к ней и начать «обработку».

— Полагаю, я смогу снова бросить тебя в воду чуть позже, чтобы ты охладился после косметической операции, как считаешь? — хохотнул он.

Левой рукой он вынужден был придерживать меня в вертикальном положении, чтобы нанести сокрушительный удар в лицо правой. Это был подходящий момент для контрдействий, но мне требовалось нечто эффективное, но не слишком мощное, учитывая мое физическое состояние. Я соорудил вилку с двумя зубцами из второго и четвертого пальцев правой руки и ткнул ими ему в глаза. Но тут он обманул меня: все-таки ухитрился нанести короткий удар мне по лицу, после чего я полетел вниз.

Я отчаянно затряс головой, почувствовав, что перед моими глазами снова расстилается туман, а когда он стал рассеиваться, я убедился, что Лерой неистово трет глаза и шипит от злости и боли. Конечно, я не нанес ему серьезного увечья: через несколько минут он снова все будет видеть, и если я хотел остаться в живых, то должен был проделать с Лероем что-то более существенное. И проделать быстро. Однако в теперешнем состоянии я сомневался, чтобы мне удалось побороть этого юного крепыша. Падая, я ударился затылком о край бара, именно он и остановил мое дальнейшее продвижение к полу. В этом не было сомнений, наверное, правильность данного вывода мог бы подтвердить беззаботный Бахус. Его правая рука с огромным кубком была поднята кверху, он провозглашал очередной тост в честь винограда.

Какую-то долю секунды я вглядывался в него, и вдруг, усмотрев в нем средство для достижения моей цели, схватил его кубок обеими руками и резко дернул вниз. Раздался резкий звук — гипс сломался от такого невежливого обращения, — и вот уже рука Бахуса оказалась у меня. Я перехватил ее в правую руку, как молоток, затем снова взглянул на Лероя. Он все еще, спотыкаясь, протирал глаза и популярно объяснял, что он намерен сделать со мной, едва прозреет. Неслышно добравшись до края ванны, я обождал мгновение, затем громко произнес:

— Эй, болван! Оглянись-ка!

Испустив устрашающий рев, Лерой бросился на голос, его налитые кровью глаза по-прежнему были зажмурены, а руки молотили воздух в надежде найти меня. Отступив вбок, я в нужный момент сделал ему подножку, и он с громким воплем полетел головой вперед в воду. В воздух взметнулись каскады пенистой воды, затем наружу высунулась голова этого чудовища. Я ожидал этого момента, воздев у себя над головой руку Бахуса с кубком. Когда Лерой открыл было рот, чтобы заговорить, я нанес ему славный удар своим импровизированным орудием. При соприкосновении с его макушкой раздался звук, который показался мне райской музыкой, кусочки гипса полетели в разные стороны. Чудовище моментально исчезло под водой. Сначала я решил оставить его там, потом неохотно отказался от этого намерения, пошарил в воде, нащупал мокрые волосы и вытащил Лероя наружу. Несколько минут он громко сопел, выпуская изо рта мыльные пузыри всех калибров, но я считал, что он должен быть счастлив, что вообще дышит. По его виду было ясно, что очухается он не скоро, и это меня вполне устраивало: следовало немного отдохнуть.