Хроника грузинского путешествия, или История одного кутежа с картинками и рецептами - Геннадий Йозефавичус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Музыканты – молодые модные тбилисские ребята – пели кутаисские романсы, аккомпанируя себе на пижонских гитарах Yamaha, время от времени используя их не по назначению, в качестве ударных. Пели и играли музыканты, пожалуй, чуть громче, чем того требовали обычаи застолья; взлетевшие брови присутствующих говорили о том, что заслуженные кутилы удивлены и не совсем довольны. Музыка за столом – не самоцель, это – фон, столь же приятный и необходимый, как вино, как хорошая еда. Главное – общение, разговоры; словам ничего не должно мешать.
Вел застолье «бригадир» Цахнаг, Гия Гордезиани – художник, преподаватель, поэт-песенник, музыкант – в общем, настоящий кутила и опытный тамада. Однако же не он был героем вечера, но мамао, настоятель одного из тбилисских храмов. Когда со словами «молчите, безбожники!» батюшка вставал, чтобы произнести тост, все действительно замолкали, кому же хотелось быть проклятым? Пил мамао за любовь, которая – Бог, и за Бога, который – любовь, и за друзей, что собрались за столом, и за тех, кого с нами не было, и, обращаясь к Каландадзе, журил его за то, что тот «променял мать-церковь на «кордебалет», и призывал музыкантов поберечь инструменты (батюшка – не только художник, но и рок-гитарист).
Застолье тянулось и тянулось, вино и тосты не заканчивались, и я, как всегда, без объявления, бочком-бочком, ушел спать. Тем более, идти было метров сто: на ночь мы решили остановиться прямо на винзаводе, где у Каландадзе есть небольшая гостиница. Той же дорогой, но чуть позже, последовали и другие члены экспедиции. Начали-то мы еще утром, продолжили днем, по-настоящему стали кутить вечером, а ведь планы пьянкой в «Ресторане № 1» не ограничивались, мы и до Казбека еще собирались добраться, и живыми домой вернуться. Вот все и решили покинуть поле битвы пораньше.
Впрочем, ночь не была спокойной. Сначала одни члены бригады, не обнаружив собутыльников, рвались в заводской отель, намереваясь вернуть нас за стол (и Максим, взяв огонь на себя, таки отправился обратно в ресторан), потом еще один стучался к Гоги, чтобы одолжить денег на казино; под утро в гостиницу въехали новые постояльцы, и веселый гомон их и стук дверей снова не давал спать. Однако же начался новый день, в «Ресторане N1» нам накрыли шикарный завтрак, и ночные тревоги были забыты ровно так же, как при пробуждении забывается сон. Жизнь продолжилась.
После завтрака я решил глянуть на завод, открывшийся еще в мае 1897 года. Инициатором возведения предприятия (за казенный счет, кстати) был граф Воронцов-Дашков, императорский наместник на Кавказе, а строителем – молодой архитектор Александр Озеров, лишь незадолго до того окончивший Сорбонну. Озеров построил изящное здание и вырыл под ним бесконечные погреба, ставшие хранилищем одной из самых знаменитых винных коллекций мира; в эту коллекцию попал и коньяк, отбитый платовскими казаками у охраны Наполеона, и императорские подарки, и сталинское собрание, после смерти вождя отправленное из Кунцево в Тбилиси. Куда коллекция девалась в лихие девяностые – не очень понятно; завод многие годы, до тех пор, пока его не купил Гоги Каландадзе, стоял заброшенным. Сейчас подвалы расчищаются, цеха восстанавливаются. Вряд ли производство будет на «Винзаводе № 1» возобновлено, скорее, Гоги превратит памятник в культурно-гастрономический центр. Собственно, элегантный «Ресторан № 1» уже работает, и не обязательно быть другом Каландадзе, чтобы попасть в него, достаточно позвонить и, убедившись, что заведение не закрыто на спецобслуживание какой-нибудь бригады, забронировать стол и настроиться на кутеж.
Окно с видом
Пока мы собирались и упихивали сумки в багажник автомобиля Кокоса (Дато Гагошидзе), попрощаться с нами заехал скрюченный приступом подагры Гоги Каландадзе; годы дают о себе знать всем и каждому, за две ночные гулянки подряд надо платить. Тем не менее настроение у Гоги было отличным, природного жизнелюбия действительного члена бригады еще хватало на то, чтобы не замечать болячки.
Мы обнялись, расцеловались, бросили в багажник подаренные в дорогу бутылки и поехали каждый в своем направлении: мы – в сторону Казбека, Гоги – в аэропорт, лететь в Европу.
Мы снова встали на уже известную Военно-Грузинскую дорогу. Проложена она была, чтобы соединить Тифлис с Владикавказом, и именно в сторону Владикавказа нам и надо было; Казбек, гора с коробки от папирос, – как раз на границе.
К обеду мы добрались до Пасанаури, села, по утверждению Гоги, известного хинкали. Причин не проверить верность Гогиных слов мы не нашли и, притормозив у киоска с газетами, спросили у местного жителя, где найти хорошее заведение. Местный не размышлял и секунды: «Проезжаете через все село, выезжаете за околицу, видите Hammer, останавливаетесь и спрашиваете Робинзона». Так мы и сделали. И уже через пять минут сидели за столом придорожного шалмана, набитого дальнобойщиками и компаниями, путешествующими по Грузии на машинах с российскими номерами. Чувствовалось, что мы едем в сторону границы.
По телевизору, подвешенному в красном углу, шло грузинское кулинарное шоу; брезгливая дама пыталась пробовать обугленного лосося, сохраняя в кадре лицо. Мы заказали шашлыков и пару дюжин хинкали, запивать еду нам предложили осетинской водкой. И тут граница тоже чувствовалась.
Шашлыки оказались выдающимися, хинкали – не такими, как нам бы хотелось, водка, напротив, превзошла ожидания: мы не отравились. И продолжили путь.
Очень скоро мы увидели снег. Он лежал на обочинах, покрывал кюветы, крыши домов, припаркованные автомобили. С каждым километром снега становилось все больше и больше. Мы приближались к Гудаури, значит, поднимались в горы. И тут мы начали жалеть, что колеса нашего лимузина не оснащены цепями. Резину Кокос менял довольно давно, наверное, еще в прошлом десятилетии, и лысые покрышки все чаще и чаще прокручивались по местами обледеневшему шоссе вхолостую. А ведь нам предстояло перемахнуть через перевал, дорогу через который вряд ли кто-нибудь очистил от снега.
Кое-как мы проехали через Гудаури, и тут действительно началась заснеженная трасса. И туман. И наши мучения. Хорошо еще, что оба моста автомобиля Дато можно было использовать одновременно. Все же мы ехали не на «Жигулях»,
