Феникс - Стивен Браст

Прошел еще день – очередной визит местного следователя и две трапезы. Мне казалось, что если возникнет необходимость, я смогу нормально двигаться. Боль от ран почти прошла, но синяки, полученные после падения с дерева, продолжали меня беспокоить. Наверное, я переломал бы все кости, если бы мой полет не смягчили ветви. А если бы я сломал руку или ногу, то почти наверняка вы бы услышали мою историю из совсем другого источника. Да и конец у нее был бы иным.

Кустистые Брови вернулся по прошествии двух дней – очевидно, хотел проверить, не начал ли я нервничать. Он уселся на пол в нескольких футах от меня. Я бы мог попытаться на него напасть, если бы находился в лучшей форме и имел при себе оружие. К тому же я ничего не знал о расположении стражи, а он держался настороже.

– Ну? – спросил он, стараясь выглядеть суровым. Должен признать, что у него это неплохо получилось.

– Я хочу сделать признание, – заявил я.

– Хорошо.

– Я признаю, что большое блюдо жареной кетны с перцем и луком, заправленное лимоном и кожурой клабфрута, с…

– Очевидно, ты считаешь, что твое заявление чрезвычайно остроумно, – перебил он меня.

Я покачал головой:

– К пище следует относиться очень серьезно. То, чем меня здесь кормили, просто возмутительно.

Я заметил, что он сжал руки в кулаки, и пришел к выводу, что он теряет терпение. Или Кустистые Брови сказал правду и здесь действительно не бьют пленников, или он оставил телесные наказания на закуску.

– Ты хочешь умереть? – спросил он.

– Пожалуй, нет, – ответил я. – Но рано или поздно это все равно случится.

– Мы хотим знать, кто тебя послал.

– Мне было видение.

Он бросил на меня свирепый взгляд, встал и вышел. Интересно, чем они порадуют меня в следующий раз. Оставалось надеяться, что не морскими водорослями.

Я провел несколько часов, вспоминая тюрьмы, в которых мне довелось побывать. Один раз я особенно долго просидел в темнице Императорского дворца, когда занял весьма уважаемое положение в Доме Джарега и представил моего друга Алиру Императрице. Я провел в тюрьме несколько недель и ужасно страдал от скуки. Большую часть времени я тратил на упражнения и изобретение системы общения с другими узниками, помогавшей нам обмениваться грубыми шутками относительно наших стражников. На сей раз мне было не до упражнений, да и о существовании других узников я ничего не знал. Я пришел к выводу, что мне не повредила бы легкая гимнастика, когда дверь в камеру снова распахнулась.

– Айбин, – сказал я. – Ты пришел, чтобы поухаживать за моим страдающим телом? Или намерен поддержать мой дух?

Он сел на другую койку и с некоторым удивлением посмотрел на меня.

– Привет, – проворчал он. – Похоже, ты не привык к сон-траве.

– Я был не в лучшей форме, – заметил я. – Попробуй ее на мне в другой раз.

Он задумчиво кивнул:

– Не думал, что увижу тебя живым. Мне показалось, что они собирались, ну, ты знаешь… – Он выразительно рубанул ребром ладони по своей шее.

– Полагаю, они не изменили своих планов, – сказал я.

– Да, верно. – Он устроился поудобнее. Казалось, Айбин не слишком встревожен происходящим. На мой вкус, он уж слишком фаталистически относится к жизни. Конечно, вполне возможно, что он работает на моих тюремщиков. А может быть, вовсе не имеет к ним ни малейшего отношения и они просто посадили его ко мне, чтобы послушать наши разговоры.

– Тебя хорошо кормили? – поинтересовался я. Айбин тщательно обдумал ответ:

– Пожалуй, нет.

– И меня тоже.

– Я бы не возражал… – Он замолчал и бросил взгляд на окно.

Я проследил за его взглядом, но не заметил ничего заслуживающего внимания. Затем снова посмотрел на Айбина:

– Что такое?

– На окне прутья, – заявил Айбин.

– Да?

– Меня держали в помещении без окон, – сообщил он.

– И что ты можешь сказать насчет нашего окна?

Он взял деревянную ложку из тарелки с остатками моей последней трапезы, подошел к окну и постучал ложкой по одному из прутьев.

– Думаешь, нам удастся их вынуть?

– Что? О нет, я о другом. Послушай. – Он снова постучал по прутьям. Обычный звук удара дерева по толстому железному пруту. – Замечательно звучит, не так ли?

Я прикинул, не шутит ли он.

– Хм-м, похоже, нуждается в настройке.

– Верно. Возможно, мне удастся решить эту задачу, обмотав ручку куском ткани.

Вздохнув, я уселся на койку. Оставалось надеяться, что нас действительно слушают. Несколько часов спустя дверь открылась. Вошли двое стражников с короткими копьями. Мне показалось, что они отлично умеют с ними обращаться. Мой старый друг королевский следователь, или как он там у них назывался, стоял за спиной стражников. Он кивнул мне и сказал:

– Пожалуйста, иди за мной.

Я поклонился Айбину и попросил:

– Поиграй за меня на барабане.

– Обещаю, – ответил он.

А Кустистым Бровям я сказал:

– Не уверен, что смогу много пройти.

– Если будет нужно, мы тебя понесем.

– Я постараюсь, – пообещал я.

И постарался. Ноги не очень меня слушались, болела спина, но я смог самостоятельно передвигаться. Я покачивался немножко больше, чем нужно, – пусть тюремщики считают, что я еще не совсем оправился от ранений. Мы прошли всего несколько футов по коридору и оказались в комнате, где стояли два низких стула без спинки. Кроме того, в комнате имелись окна. Кустистые Брови опустился на один стул, а я осторожно уселся на другой.

– Мы довольно долго обсуждали, что делать с вами обоими. Кое-кто настаивает на том, чтобы приостановить действие древнего закона о запрете на пытки. Другие полагают, что вас следует публично казнить, чтобы положить конец нарастающим волнениям среди народа.

Он помолчал, чтобы посмотреть, не хочу ли я что-нибудь сказать. Поскольку я понимал, что его вряд ли заинтересует информация о том, как сильно у меня болит спина, то промолчал.

– В данный момент его величество Коркорн, сын человека, которого ты убил, сумел убедить всех подождать до тех пор, пока не поступят вести с материка. Они скорее всего будут отрицать, что послали тебя, но мы хотим дать им возможность сказать правду. Если они поступят так, как мы предполагаем, ты будешь казнен. Если тебе любопытно, скажу: большинство считает, что тебя нужно забить камнями, другие склоняются к тому, чтобы связать тебя и бросить оркам.

– Я не настолько любопытен, – ответил я. Он кивнул:

– Пока мы ждем ответа, у тебя остается шанс открыть нам правду. Мы скажем твоему товарищу то же самое. Если он начнет говорить до тебя, то скорее всего его отправят в ссылку. Если раньше заговоришь ты, он умрет, а тебя, возможно, отпустят. В худшем случае тебе позволят принять яд – это значительно более приятная смерть, чем те две, о которых я уже говорил.