От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.) - Николай Пржевальский

Оседлых жителей по Хотан-дарье нигде нет; не видали мы здесь даже и пастухов со стадами. Хотано-аксуйский путь, как выше было говорено, направляется осенью, зимой, да, вероятно, и весной, по сухому плесу описываемой реки, летом же — по береговой тропинке. Однако в летний период здесь почти не ходят, ибо тогда жара в этой местности нестерпимая и леса кишат мошками, комарами, оводами, клещами, скорпионами и тарантулами — ад для путника настоящий. Говорят, что даже звери в это время укочевывают в пески, чтобы избавиться от невыносимых насекомых.

Животная жизнь на Хотанской реке (как и во всей котловине Тарима) бедна разнообразием видов. Из млекопитающих здесь держатся марал, тигр, дикая кошка, кабан, лисица, волк, хара-сульта (редко), заяц, степная крыса, песчанка и мышь.

Из оседлых птиц найдены фазан, саксаульная сойка, саксаульный воробей, дятел и черная ворона; из птиц пролетных несколько чаще встречались нам лишь славка, черногорлый чеккан и черногорлый дрозд. Из пресмыкающихся найдены были два вида ящериц и один вид змеи. Рыбы вовсе не было даже по уцелевшим от летней воды омуткам.

Окрестности той же Хотанской реки представляют собой песчаную пустыню, протянувшуюся к западу до реки Яркендской, а к востоку — до Лоб-нора и нижнего Тарима.

Выйдя на Хотан-дарью, мы направились вниз по ней береговой тропинкой, то довольно наезженной, то чуть заметной — где эта тропинка вновь проложена для обхода береговых размывов при высокой летней воде. То же самое встречалось и на Юрун-каше вниз от Тавеккэля. Вообще от названного оазиса до восточного мыса гор Мазар-таг или немного далее идти с караваном было затруднительно; раз? по самому характеру местности, а во-вторых, по случаю непрекращавшихся дневных жаров. Последние, несмотря на вторую половину сентября, день в день стояли около +25 °C и выше в тени; при ясном теперь небе солнце жгло, как огонь, в здешнем крайне сухом воздухе. Ради такой жары множество еще было комаров, невыносимо все время нас донимавших, и клещей, которые кучами, впивались в голые пахи верблюдов.

Можно себе представить, каково бывает здесь летом для проходящих путников.

Недаром один из них излил свою скорбь в надписи, виденной нами на обтесанном стволе туграка. Эта надпись категорически гласила: «Кто пойдет здесь летом в первый раз — сделает это по незнанию; если вторично отправится? будет дурак; если же в третий раз захочет идти — то должен быть назван кафиром* и свиньей». * Кафир — неверный, немусульманин. (Примеч. редактора)

К счастью, перепадавшие уже теперь небольшие ночные морозы давали возможность хорошо отдохнуть ночью, хотя, с другой стороны, слишком резкие переходы к высокой дневной температуре могли невыгодно отзываться на здоровье.

В последних числах сентября неотступная дневная жара, длившаяся в продолжение почти всего этого месяца, прекратилась; после небольшой бури атмосфера сделалась облачной и наполнилась густой пылью. Идти теперь было прохладно, но уже недалеко оставалось и до Тарима. Незадолго до сворота хотанской дороги к переправе через эту реку нас встретил торговый аксакал из Аксу и с ним двое киргизов, вожатых от новых верблюдов, высланных для нашего каравана к названному городу из пределов Семиреченской области.

Расставаясь теперь с Хотанской рекой, а вскоре и со всем бассейном Тарима, не лишним будет подробнее рассказать о самом замечательном звере здешней местности, о котором вскользь упоминалось на предыдущих страницах. Речь идет о тигре.

Эта «царственная кошка» в районе наших путешествий по Центральной Азии найдена была лишь в Чжунгарии и Восточном Туркестане. В первой тигры довольно обыкновенны по долине реки Или; затем спорадически попадаются в тростниковых зарослях к северу от Тянь-шаня, как, например, возле города Шихо, или на болоте Мукуртай и в других местах; но вообще в Чжунгарии тигров немного. Несравненно обильнее этот зверь в Восточном Туркестане, где обширные джангалы представляют ему надежное убежище; теплый же климат, обилие кабанов и домашнего скота обеспечивают привольную жизнь. Возле больших оазисов, как, например, Хотан, Чира, Кэрия и другие, в окрестностях которых густые заросли большей частью истреблены, описываемый зверь почти не встречается. Всего же более тигров в та-римской котловине по самому Тариму, затем в Лоб-норе, а также по рекам: Хотанской, Яркендской и Кашгарской. Ростом здешний тигр, называемый туземцами джульбарс, не уступает своему индийскому собрату. Мех же зверя представляет середину между короткой шерстью тигра тропических стран и довольно длинным густым волосом экземпляров из Амурского края.

Подобно большей части хищных зверей, тигр, как известно, избирает ночь для своей деятельности. Днем он лежит в джангале и только в исключительных случаях, при сильном голоде или в удаленности от жилья человеческого, выходит на добычу.

Обыкновенно же отправляется на свои поиски при закате солнца и рыщет всю ночь до утра. Ходит весьма осторожно — прутика не сломает, в густом тростнике пробирается, как змея, голову держит вниз, обнюхивает почву и лишь изредка настораживается, осматриваясь по сторонам. Заметив добычу, артистически подкрадывается к ней и делает огромный (до 7 сажен, по уверению туземцев) прыжок, иногда другой поменьше и третий еще короче; более трех прыжков не бывает, ибо зверь устает, по объяснению лобнорцев. Не пойманную сразу добычу, что, впрочем, случается редко, тигр не преследует. Не знаю, насколько верно, но лобнорские охотники уверяли нас, что тигр иногда подражает голосу марала, зовущего свою самку, и таким образом старается обмануть осторожного зверя.

Любимую пищу того же тигра составляют кабаны, затем коровы и бараны местных жителей. Если скот загнан на ночь в глиняную или тростниковую загородь, то описываемый зверь нередко забирается туда и вытаскивает свою добычу. Кроме того, тигр изредка ловит маралов, а при голоде — зайцев, даже молодых гусей и уток.

Слышали мы также, что в желудке экземпляров, убиваемых летом, случалось находить рыбьи кости. С пойманной добычей тигр нередко сначала играет, подбрасывая ее вверх и в стороны, как то делают домашние кошки. Если добыча слишком велика, например лошадь или бык, то зверь оставляет ее на месте излова; в противном случае утаскивает и прячет в гущине. За исключением сильного голода, тигр не приступает тотчас же к еде, но дает трупу остынуть. Приходит его есть или на закате солнца (вдали от жилья), или, гораздо чаще, ночью; к остаткам возвращается и в следующие ночи, если их не успеют дочиста съесть волки; падали вовсе не трогает.

По общим отзывам туземцев Восточного Туркестана, на людей тигр здесь не нападает даже при голоде; встретив же человека, обыкновенно делает вид, будто его не замечает, и потихоньку отходит в сторону. Будучи раненным, зверь бросается на стрелка, схватывает его за что попало зубами и теребит лапами. Лобнорские охотники говорят, что тигр вообще мало вынослив на рану и иногда бывает убит одной пулей их малокалиберных фитильных ружей. Однако эти охотники лишь в исключительных случаях стреляют описываемого зверя, да и то обыкновенно из безопасной засадки или если случится загнать его в воду. Всего же чаще здесь отравляют тигра (челебухой) на задавленной им скотине.

Голос царственного зверя — отрывистый, довольно громкий, неприятный звук, иногда повторяемый несколько раз сряду. Впрочем, тигр издает свой голос редко, обыкновенно рассердившись, например, когда ушла добыча. Ранней весной тигрица щенит от двух до четырех, реже? до шести котят; в последнем случае, как замечают туземцы, сама мать съедает двух своих детенышей. Молодые остаются при матери, пока порядочно подрастут и научатся сами ловить добычу.

Мне лично при многократных охотах за тиграми как в Восточном Туркестане, так и в Уссурийском крае ни разу не удалось даже выстрелить по этому зверю. Отыскать его днем без большой облавы — дело редкого случая. Тем более, что тигр, о котором, как известно, без числа рассказываются всякие страхи, в действительности весьма боится охотника и обыкновенно старается уйти незамеченным. Приходилось мне также несколько раз караулить описываемого зверя ночью, но опять-таки безуспешно. Хотя подобный способ охоты более верный, но и более опасный, ибо даже в лунную ночь невозможно быть уверенным в меткости выстрела.

Вот несколько случаев, сообщенных нам лобнорскими охотниками об их охотах за тигром. Однажды этот зверь задавил на Лоб-норе корову. Возле нее тотчас были насторожены четыре лука со стрелами. Ночью, когда тигр пришел к своей добыче, одна из стрел попала в переднюю часть его тела и увязла там. Зверь убежал. Утром следующего дня местный охотник случайно набрел на след раненого тигра и отправился его отыскивать. Пройдя немного, он увидел зверя, лежавшего в тростнике. Не успел еще стрелок поставить свое фитильное ружье на сошки, как тигр бросился к нему и схватил за левую руку. По счастью, стрела, сидевшая в ране, случайно уперлась в грудь несчастного своим свободным концом и через это, вероятно, причинила зверю столь сильную боль, что он тотчас оставил охотника, даже не переломив ему руки. Больной пролежал с полмесяца и выздоровел.