Предания старины глубокой - Миясат Шурпаева

День был теплый и солнечный. Торжественная и пышная процессия дошла до площади перед ханским дворцом, началось свадебное торжество, массовые пляски, хоровое пение, показывали ловкость и остроумие клоуны, одетые в шкуры животных.

На краю площади был крытый ханский родник, и Аминта с друзьями поднялся на его крышу, чтобы получше рассмотреть все, что происходило в центре площади. В белой черкеске, белолицый и черноглазый Аминта выделялся среди друзей. Серебряный пояс и чеканенное серебром оружие собственного изготовления не только украшали парня, но и говорил и о большом мастерстве его рук. Люди любовались им, особенно часто девушки бросали взгляд в сторону ханского родника. Обратили на Аминту внимание и гости, стоявшие с ханом на балконе дворца. Один из гостей, указав на Аминту, спросил хана, кто он такой, видимо полагая, что парень какой-нибудь бек из ханского тухума. Агалар-хан глянул на Аминту и побагровел от злости.

– Несчастный ясир! Кто из нас сегодня жених, он или я? – вскрикнул хан и велел немедленно привести Аминту.

Нукеры тут же побежали, стащили с крыши Аминту и поволокли его в ханский двор. Народ встревожился. Хан же приказал нукерам отрезать Аминте уши, чтобы он впредь помнил, кто он такой. Нукеры пожалели Аминту и отрезали только верхние части ушей. Прикрыв руками окровавленные уши, Аминта кинулся домой по окраине селения. Весть о том, что Аминту отрезали уши, разлетелась мгновенно. Настроение у людей омрачилось, торжество погасло, и каждый возвращался домой с тяжелым сердцем.

Как громом поразило Шуанат это известие. Она металась по дому, не находя себе места, и слезы градом катились по ее щекам. Она не могла заняться никаким делом, а ночью сон бежал от нее.

На улице, на годекане, у родника все только и говорили про беду Аминты. Парень не выходил из дома. Женщины, что носили Аминте хлеб и молоко, слышали только его голос, а сам он им не показывался. В Кумухе тогда был хороший обычай: одиноким мужчинам и старикам люди носили часть своего свежеиспеченного хлеба, крынку молока, а по четвергам готовили специально для них особенно вкусную еду. Ни платить, ни отказываться от угощения не полагалось: случаи отказа считались большим грехом и для хозяина, и для угощаемого.

…Как-то ранним утром Кумух поразила новость: “Дочь шейха Джамалутдина ушла к Аминте!” Нет – нет! Он ее не похитил, сама по собственной воле вошла в его дом. Изредка кумухские девушки так и поступали, чтобы соединить свою судьбу с любимым человеком. Но то были обычные, рядовые девушки. А тут из ряда вон случай: дочь шейха бежала из родного дома к ясиру, ханом униженному.

Шейх Джамалутдин обычно никогда не унывал и не позволял членам семьи и приближенным падать духом при любом несчастье. Но в этот день он заплакал. Не стал ни с кем говорить, Джамалутдин не позволил сыновьям принимать какие-либо меры, в тот же день он собрался и уехал в Цудахар, где и раньше находил приют, когда не ладил с кумухскими правителями. Из Цудахара шейх-вскоре уехал к имаму Шамилю. Как оказалось – насовсем! Забрал к себе и всю семью, кроме Шуанат. И не суждено ему было вернуться в родной Кумух.

Пожилая родственница Шуанат, благодарная и смелая женщина Ажа Сеид-Гусейнова, заступилась за нее, взялась за организацию ее семейного очага. Но сколько Ажа ни просила кумухских религиозных деятелей, ни один из них не соглашался скрепить брак молодых по шариату: боялись ханского гнева. Тогда Ажа отправилась к главному кадию Кумуха – Осман-кади, он был не в ладах с ханом и не считался с ним. Согласился Осман-Кади оформить брак Аминты и Шуанат, велел привести свидетелей со стороны жениха и невесты, и по всем правилам шариата оформил брак. Мужественная Ажа организовала в доме Аминты свадебный пир.

Так Аминта и Шуанат стали мужем и женой. От них и пошел род Аминтаевых, умных, красивых и одаренных мужчин, обаятельных, изящных женщин, законодательниц моды во всем округе.

Старожилы Кумуха помнят одного из внуков Аминты и Шуанат – Расула, который, говорят, как две капли воды был похож на самого Аминту не только внешностью, но и манерами и характером. Дети и внуки Аминты и Шуанат стали известными людьми не только в Дагестане, но и на всем Кавказе, славились предприимчивостью, умением вести торговое дело. Один из правнуков Аминты и Шуанат – Наби Аминтаев еще до войны, стал чемпионом мира по парашютному спорту. Он был одним из основоположников парашютного дела в вооруженных силах, что отмечено высокой наградой – орденом Ленина. Погиб он при испытаниях в 1945 году.

Другой правнук, Ибрагим Аминтаев, был известным революционером, погиб в 1921 году. В доме Аминтаевых в Кумухе установлена в его честь мемориальная плита.

… Шейх Джамалутдин не виделся с Шуанат пятнадцать лет. Он и все его дети были в гуще газавата, поднятого Шамилем. Когда понял шейх, каким будет конец их великой многолетней войны и какая участь ожидает имама Шамиля и всех его сторонников, а значит и его семью, он решил увидеться с Шуанат и проститься с ней, прежде чем покинет Дагестан. Шейх обратился с письмом к Кази-Кумухскому хану Агалару, с просьбой разрешить его дочери приехать из Кумуха в Согратль на встречу с ним. Хан разрешил. Шуанат с Аминтой поехала в Согратль. Шейх не только простил Шуанат и Аминту, но и благословил их. Это была последняя их встреча, больше им не суждено было увидеться. Шейх закончил свои дни в Стамбуле, похоронен там же. А прах Шуанат покоится в Кумухе.

Письмо старой ханши

В поисках сведений о шейхе Табахлинском я обратилась к его внучатому племяннику Сайду Мусалову, который любезно предложил мне книгу шейха и некоторые его письма. На одном из писем я обратила внимание на перстневую печать “Уму-Кусум-бика”. Неужели печать известной лакской ханши! Письмо было написано на арабском языке. Профессор А. Р. Шихсаидов и сотрудница ДНЦ РАН Д.X. Гаджиева подтвердили мои догадки и перевели письмо.

Действительно, оно было написано в 1842 году женой Аслан-хана Кази-Кумухского Уму-Кусум-бика к Абдурахману. Письмо, конечно же, представляет определенный интерес для читателя, но сначала мне хотелось бы рассказать о предыстории письма.

В 1836 году неожиданно для всех умер могущественный правитель Кази-Кумухского ханства Аслан-хан. Правил он ровно двадцать лет, заботился о своем народе, оберегал его от кровопролитных войн. Хоть и принял подданство России, потому был им любим и почитаем. Аслан-хану не было еще шестидесяти, был он крепок и здоров, его неожиданная болезнь и скорая смерть явились для всех загадкой.

В то время его старший сын Нуцал служил в русской армии в чине майора. Приехал Нуцал-хан на похороны отца уже законным ханом, назначенным русским царем. То ли оттого, что он приехал в форме русского офицера, то ли потому, что в Кази-Кумухе шла молва о его расположенности к России, уздены Кази-Кумухского ханства, возмущенные его назначением, вышли на базарную площадь. Мать Нуцал-хана Уму-Кусум-бика слыла умной, и по тем временам образованной женщиной. Она владела, несколькими языками, читала и писала по-арабски. Узнав о народном волнении, она вызвала к себе сына и поговорила с ним. Нуцал-хан быстро переоделся в черкеску, надел отцовский пояс с оружием и пошел к народу. Гордые, свободолюбивые уздены возмущённо кричали, размахивая кулаками. Казалось, вот-вот они набросятся на молодого хана. Нуцал-хан отстранил своих нукеров, которые плотным кольцом окружали его, и поднялся на возвышение.