Ступени, ведущие в бездну - Рик Янси

«Закаляйся. Если хочешь остаться у меня, привыкай к таким вещам».

Стоило ли, Уортроп? Стоило ли приучать меня к «таким вещам»? А если бы я не привык – если бы вы потерпели поражение, приучая меня к ним, что тогда? Быть может, тогда во мне осталось бы место для сентиментальности, для абсурда любви, жалости, надежды и всего того, что называется человечностью? Но вы не потерпели поражения; напротив, вы преуспели выше любых ожиданий, и я, Уильям Джеймс Генри – ваше высочайшее достижение, самая аберрантная из всех аберрантных форм жизни, без любви, без жалости, без надежды; холодный левиафан, не знающий сострадания в своей ледяной темной бездне.

Чиркнув второй спичкой, я бросил ее в контейнер. Заклубился дым; вспыхнуло пламя. Третью спичку в другой контейнер. Жар облепил мое лицо, как горячая салфетка парикмахера, дым стал серо-черным, в нос ударил сначала запах горящих органических отходов – гнилой пищи и заплесневелого хлеба, – а потом и тяжкий смрад костного мозга, шкворчащего в трубках костей, и едкая вонь жженых волос, и я все понял; еще до того, как содержимое опрокинутого пинком второго бака вывалилось на сырую утоптанную землю, я уже знал, что там найду, и в глубине своего ледяного, безжалостного, жестокого сердца сразу понял, что он сделал, и с кем – щечки-яблочки, чистая кожа, быстрая улыбка, – ах, ты, ублюдок, ублюдок, что ты наделал? Что натворил?

Вот и передник, разорванный и окровавленный, и клочок ситцевого платья, и остатки ленты, которая придерживала ее волосы.

Их длинные спутанные пряди еще упрямо льнули к черепу, светло-русый цвет сменялся сединой, и, словно она была Медузой, я обратился в камень.

Ухмыляясь, она глядела на меня снизу, пустые глазницы заглядывали мне в лицо, лишенные выражения, и мое лицо тоже было лишено выражения – ни тоски, ни жалости, ни страха, ни ужаса, опустевшие глазницы и опустошенный человек, оба – дело одних рук.

Книга двенадцатая

Аркадия

Всю кровь моюПронизывает трепет несказанный:Следы огня былого узнаю.

Часть первая

Глава первая

Не могу сказать, в какой точке все началось.

У круга нет начала.

Я храню секреты.

Он вокруг меня. Ни начала, ни конца не существует, и время – ложь, которую сообщает нам зеркало.

Вот они, секреты.

Мальчик в потрепанной шапчонке, и молодой человек в лабиринте, и мужчина у бака для отходов кружатся, сменяя друг друга без начала и конца.

Трудно, сказал он мне однажды, трудно думать о вещах, о которых мы стараемся не думать.

Глава вторая

В глубоком подземелье, в Чулане Чудовищ в моих объятиях коченел мужчина. Его спина изогнулась, голова запрокинулась. Алая артериальная кровь хлынула изо рта вперемешку с волокнистыми клочьями черной, мертвой ткани, – остатками пищевода, наверное – и он умер.

Я опустил его тело на пол. Сунул нож в карман. Окровавленной рукой провел по своим волосам, еще сохранившим следы укладки.

Веди меня к нему!

«Уже привел».

Я понял, что он хотел сказать, знал, где спряталась тварь: я же сам переписывал заметки Уортропа о ее повадках. Катастрофы удалось избежать – не все еще потеряно, – но мне нужен какой-нибудь контейнер, чтобы посадить его туда. Я вернулся в Комнату с Замком и взял мешок. Чудовище никуда не убежит. Конечно, в Чулане могут шастать и другие воры, вооруженные и отчаянные, но я не чувствовал ни волнения, ни тревоги. Не позаботился даже о том, чтобы отыскать в темноте револьвер, отправляясь на поиски мешка.

Я вернулся по коридору туда, где я его оставил, повернул за угол и остолбенел: возле трупа стоял на коленях какой-то человек. В нескольких футах от него прятался в тени еще кто-то. И почему я не подобрал этот чертов револьвер?

Мужчина поднялся. Поднялся и ствол брошенного мной револьвера. Я поднял руки и сказал:

– Уортроп, это я.

Второй человек выскочил из тени. Это была Лили. Она резко затормозила, увидев мое окровавленное лицо.

– Уилл! Ты ранен?

Уортроп оттолкнул ее в сторону и вырвал мешок у меня из рук.

– Где он? – прорычал он.

– Здесь, поблизости, – отвечал я. Вынул из кармана пружинный нож и предложил ему. – Идемте, я вас к нему провожу.

Он сразу все понял. Коротко кивнув, взял у меня нож, передал мешок и повернулся к телу. Я присел рядом с ним на корточки. Лили озадаченно наблюдала за нами, сложив на груди руки.

– Адольф мертв, – сказал я монстрологу, пока тот сдирал с мертвого рубаху, обнажая его торс.

– Я понял, – буркнул Уортроп. Щелчком открыл лезвие. Прижал острие к грудине. Напряг плечи. – Готов?

Я подобрался ближе, широко раскрыл мешок.

– Готов.

Лили охнула – против воли, сама не ожидала, как я понял. Хотя она и хвасталась, что будет первой в мире женщиной-монстрологом, на самом деле она имела очень смутное представление об истинной практике этого ремесла. Доктор вогнал нож внутрь и тут же рванул его вниз, мышцы на его шее вздулись от усилий. Дойдя до пупка, он отшвырнул нож, сложил ладони лодочкой и погрузил их в труп.

– Осторожно, – шепнул ему я, но он лишь отрывисто кивнул и шепнул: – Скользко… – Несмотря на холод, стоявший в подземелье, с него лил пот, стекая по сведенным бровям и опущенным векам – он закрыл глаза; ему нужно было не зрение, а воля, железная воля и твердые, не дрожащие руки. – Не шевелись пока, – шепнул он мне и той твари, что свернулась клубком в брюшной полости мертвого мужчины. – А теперь, Уилл Генри, давай!

Он распахнул глаза и привстал на коленях, его руки с тихим «плоп» вырвались из нутра мертвого мужчины, зажатая в них тварь обвилась вокруг его локтей и запястий чувственными кольцами, кроваво-красная и странно красивая в мутном желтом свете, блестя чешуей, точно река под луной. Одним стремительным движением монстролог зашвырнул трофей в мешок.

– Так, а теперь самое сложное, – сказал он. Он не торопился. Напротив, заставлял себя двигаться медленно. Сначала одна рука, потом другая, та, что придерживала затылок. Критический момент, когда его самого могли укусить. Но вот обе его руки оказались на свободе, и я тут же закрутил горловину мешка. Мы оба немного запыхались.

– Что ж, Уилл Генри, – переводя дух, сказал он. – Думаю, нам все же придется приставить к нему охрану.

Глава третья

Осмотрев оба трупа и место преступления – точнее, преступлений, поскольку убийство сочеталось тут с попыткой кражи со взломом, – монстролог опроверг мою версию событий.

– Они не были ни врагами, ни конкурентами, – сказал он. – Скорее, компаньонами. Слишком большой риск для одного человека, вот они и договорились, что, пока один сторожит, другой перегружает сокровище из ящика в мешок. Но алчность уже дала всходы в сердце одного из них – думаю, что это был тот, кто стоял на страже; у него был с собой револьвер, и он пустил его в ход, как только Комната с Замком была открыта. – Револьвер мы нашли в кармане того, которого вскрыли. Уортроп понюхал ствол; из него недавно стреляли. – Убийца входит в комнату. Мнимая покорность добычи вводит его в заблуждение. Возможно, он даже думает, что она спит. Держа мешок в одной руке, другой он снимает крышку с ящика, и добыча немедленно нападает. – Уортроп ударяет кулаком в ладонь. – Клыки входят глубоко в плоть. В панике вор бросает мешок и обеими руками пытается разомкнуть челюсти монстра, хотя хватка у него такая, что это и троим сильным мужчинам не под силу. Спиной вперед он выходит из комнаты, наступает по дороге в лужу крови своего товарища, ударяется в коридоре о стену, переворачивает ящики. Но уже поздно – точнее, поздно было еще тогда, когда чудовище только вырвалось на свободу. Его естественное желание – бежать, и он бежит, но далеко не уходит – яд уже проник в мозг. Он дезориентирован, у него кружится голова; перед глазами все вертится; ноги не держат. Он забивается в первое попавшееся складское помещение – вот это – и падает на пол, а его активно работающее сердце продолжает разгонять яд по всем уголкам его тела.

– Но как оно попало внутрь? – вырвалось у Лили. Первое столкновение с аберрантной биологией явно не прошло для нее даром. Можно прочесть тысячу книг, прослушать тысячу лекций, побеседовать с тысячей ученых, но ты все равно ничего не узнаешь, пока не увидишь своими глазами, – а она видела всего ничего.

Ее вопрос видимо озадачил Уортропа.

– Количество отверстий в человеческом теле ограниченно. Логично предположить, что оно воспользовалось самым крупным.

– Зачем оно туда залезло?

Монстролог часто заморгал. Ответ был очевиден – ему, и, как он полагал, всякому, кто имел мозг. Но он отвечал терпеливо, – не так, как обычно отвечал мне.

– Чтобы есть, мисс Бейтс. А также спрятаться от всякого, кто мог съесть его самого.

Он тихо хлопнул в ладоши.

– Кстати! Надо, наверное, взглянуть на Адольфа. Не выпускайте из рук револьвер, мистер Генри; я возьму «кольт» того парня и потом вернусь к вам. Оставайтесь здесь и не выходите из комнаты, пока я не вернусь, или пока не возникнет угроза вашей жизни. Мисс Бейтс, только после вас.