Как я был чиновником - Станислав Афонский

«Дневник. 13.12.1993 г. Союз офицеров специальным указом Ельцина запрещён после трагических октябрьских событий в Москве. Но Гудкин, управляющий делами мэрии, сказал: мэр разрешил сохранить в Клёве здешний Союз офицеров. Дескать, то в Москве запрещено, а здесь – можно…»

Волик на риск пошёл вполне сознательно – ни к чему ещё более обострять ситуацию в городе, настроив против себя ещё и офицеров – ведь всё равно оппозиция истолковало бы распоряжение деятельность союза прекратить инициативой мэра: распоряжение-то по городу он бы подписал. И Союз офицеров в Клёве продолжал благополучно быть. Именно быть… Вот ещё одна запись в дневнике.

«Заходил Французов, неимоверной активности член Союза офицеров, сетовал на то, что их Союзу не дают помещения в мэрии и люто клял власть, не дающую им землю под картошку – выделить выделили, но совсем не там, где бы им хотелось… Однако, после того, как клёвское отделение Союза офицеров, клятвенно пообещав, не оказало никакой помощи в подготовке к празднованию Дня Победы, сочувствия к посаженной ими не там картошке нет».

Эта запись сделана в то время, когда я ещё был депутатом Горзавета, членом Малого Совета, председателем постоянной депутатской комиссии и «прочая – прочая». В том числе занимался и организацией празднования 48-й годовщины победы над Германией в составе городской комиссии по организации этого праздника. Естественным, обязательным и непременным представлялось участие в подготовке этого воинского праздника и Союза офицеров – в нём состояли многие фронтовики.

С детских лет 9 мая оставался праздником нашей семьи и моим лично: день Победы мы, отец, мама и я, встретили в городе Мезеритц, войдя в него ещё в апреле 1945 года вместе с частями Красной Армии. Захотелось провести этот праздник как-то особенно – не по шаблону, чтобы запомнился фронтовикам. Придумал в деталях сценарий. Предложил его депутатам и администрации. Одобрили. Хочется думать, не только потому, что автор занимал некие должности в органе представительской власти, а потому, что сценарий, кажется, получился интересным. По нему за час до начала празднования на площади Мира фронтовики собирались возле здания мэрии под транспарантами с названиями всех фронтов Великой Отечественной войны и шествовали по улице 40 лет Октября до площади Мира колонной. При вступлении их на площадь звучала торжественная мелодия хора «Славься, славься ты, Русь моя! Славься ты, русская наша земля!» и – звон колоколов. Перед трибуной фронтовики стояли под знаками фронтов, где им приходилось воевать…

Торжественно было задумано. Зрелищно и, казалось, эффектно… С одним только но: предполагалось, что во время шествия фронтовиков по улице горожане будут приветствовать их – победителей, естественно. Но граждане на улице не проявили к шествию никакого видимого интереса. Подумалось: надо бы учеников школ привлечь – выстроить вдоль тротуаров, велеть махать флажками и цветы дарить. Не хотелось искусственности, а департамент образования не додумался, наверное, да и не знал, что нужно додумываться.

Тот же Французов заверил во всенепременнейшей активнейшей помощи и привлечении других членов офицерского Союза к такому святому, как день великой Победы, делу и… Исчез надолго и таинственно. Вплоть до 9 мая его не было ни видно, ни слышно.

Вопрос о помещении для Союза офицеров не представлялся не решимым – нашли бы обязательно. Но вот грянули неожиданные чрезвычайные события первомайского дня в Москве. Союз офицеров устроил там самое настоящее побоище совместно с коммунистами и российскими нацистами. Били по головам даже флагштоками с прибитыми к ним красными флагами – кадры с этой жутью показывали по телевидению не раз. Избитыми оказались около шестисот человек… Предоставить Союзу офицеров комнату в здании администрации района после такого впечатляющего всероссийского скандала никто бы не решился, даже если бы захотел. Тем более после указа о полном запрещении какой бы то ни было деятельности этого союза. Вскоре вышел и категорический закон: никаких штабов, приёмных и кабинетов каких бы то ни было политических партий и общественных объединений в помещениях муниципальных учреждений быть не должно. (Этот закон ещё придётся вспомнить…)

Члены клёвского отделения Союза офицеров стали одними из самых непримиримых и агрессивных врагов первого мэра. Несмотря на своё к ним не только терпимое, но и доброжелательное отношение, Волик не удостоился симпатий официального Союза. Для его тогдашних членов он олицетворял собой власть «демократов» – противников коммунистов. Поскольку коммунистами являлись и они, то соответственно распределяли и свои симпатии: хорошим мэром мог стать только коммунист, любой демократ – только плохим. Правда, среди «демократов» в кавычках многие из тех, кто считался демократами без кавычек, таковыми на самом деле не являлись. До своего «одемокрачивания» многие были «верными ленинцами», а многие в душе, да и в действиях, и остались таковыми. Волик тоже состоял в Правящей, но вышел из её доблестных рядов добровольно – как это сделали многие её члены. Быть членом партии и быть настоящим идейным её бойцом – всегда было не одно и то же.

Волик какое-то время находился в товарищеских отношениях с Ефимом Немцыным. Послухам. Насколько они были товарищескими, более достоверной информации от слухов не поступало. Несколько раз мэр присутствовал на областных заседаниях демократов. Скорее из любопытства – тесного делового контакта с ними не имел. Не наблюдалось его близости и с коммунистами. Волик добросовестноисполнял требования закона: глава администрации региона не вправе отдавать предпочтения ни одной из политических или общественных организаций. Впрочем, не столько из уважения к закону, сколько из личных убеждений.

Ожидать от этого повествования о первом мэре Клёвского района подробного и детального рассказа обо всех сторонах официальной и не официальной деятельности Владислава Ивановича Волика не нужно – не будет. Достоверных фактов у автора нет, как нет и желания заползать во все извивы и закоулки закулисных делишек мэра, даже если таковые и имелись. Слухи и домыслы, как бы увлекательны они ни казались, – есть только слухи и молва. Факты же бывают часто увлекательнее даже самых удивительных невероятностей, происходивших в одном из городов России в переломный период её истории. Нечто подобное творилось и вытворялось и в других городах Верхнестарогородской области. Газеты сообщали об этом оперативно. Вот только ни сравниться с количеством всевозможно и разнообразно отрицательной информации о событиях в Клёве, ни угнаться за ними, не мог ни один район. Город прославился на всю Россию – статьи о первом его мэре, одна разгромнее и язвительнее другой, печатались даже во всероссийских газетах, поражая воображение добрых россиян. На людей таращились с ужасом, едва узнав, что живут они под кошмарным гнётом страшного кстовского мэра, которым впору пугать не только детей, но и слабонервных взрослых.

Политическая обстановка в Клёве органично вписывалась в нервную ситуацию страны.

«Дневник. 22.09.1993 г. Вчера вечером слышали и видели по ТВ выступление Ельцина и его обращение к народу. Указом президента упразднён Верховный Совет и съезд нардепов Российской Федерации. Деятельность депутатов прекращена для устрашения и кризиса власти. Назначен срок выборов нового парламента: 12 декабря.

Шаг Ельцина вполне логичен – с его позиции. Вреховный Совет в своих провокациях переборщил.

Утром включил радио. Услышал: сторонники Хазбулатова собрались заполночь, «отстранили» от власти президента Ельцина, министра обороны, внутренних дел и ещё кого-то. Руцкой скоренько кому-то присягнул, ставши таким образом вроде как «президентом России». Так что с утра сегодняшнего дня Россия ославилась аж двумя президентами: один избран народом и получил доверие его на референдуме, другой – назначен упразднённым Верховным Советом.

Мэр по этому поводу выразился кратко: «Бардак. И добавил: «На х.. мне сдался этот Руцкой».

На улице всё спокойно. Никаких внешних изменений нет.

Председатель клёвского горзавета Лапкин позавчера уехал в Китай вместе со своим другом Форсовым. Весьма удачно выбрал время…

Вчера ходил к директору «Академии румбо» по вопросу о чемпионате мира по румбо. В мэрии города, где этот чемпионат состоится, нет о нём никаких официальных документов. Абсолютно никаких!

Директор, Г. М. Бодриков, отказался давать мэру какую-либо информацию в письменном виде. Весь на Волика разобижен и весь он мэром возмущён «насквозь и даже глубже». И в самом деле: как это, понимаете, так – мэр не верит ему на слово и зачем-то какие-то бумажки от него, Бодрикова, требует! Возмутительно! А ещё мэр поддерживает лютого врага Бодрикова – Ясина, четырёхкратного чемпиона мира и по совместительству – «мафиози». Любит мэр коммерсантов и «мафию». А «мафия» – это тот же Ясин, Медвянин, Веснягин и другие призёры чемпионатов – ученики самого Бодрикова).