Львы Аль-Рассана - Гай Гэвриел Кей

И все же именно воинов-маджритийцев послали в этот рейд. «Конечно, — подумал Азиз. — Кто из женоподобных мужчин, оставшихся в Фезане, мог бы осуществить его?»

Во время молчаливого перехода на восток Азиз поскакал вперед вместе с двумя своими лучшими дозорными. Спрятав коней, они поползли сквозь траву, чтобы посмотреть на Орвилью.

Все обстояло точно так, как было предсказано.

Джадиты, предсказуемые до глупости, действительно послали сюда свои фургоны. Те из их женщин, кто приехал на юг, почти наверняка прибудут в Орвилью завтра. Уверенные в том, что люди из сельской местности убежали в город, они не позаботились выделить большое охранение для тех, кто разбивал лагерь.

Азиз слышал беззаботный смех, видел, как ставили палатки, чувствовал запах мяса, уже готовящегося на кострах. Он поймал обрывки разговоров с характерным шипящим выговором Эспераньи. Он не понял, что говорили. Это не имело значения. Имело значение то, что его соплеменники сейчас устроят здесь резню. Такую, которая потрясет этих захватчиков с севера до самой глубины их безбожной души. У Азиза были некоторые мысли по поводу того, как усилить этот эффект. Жаль, что женщин еще нет здесь: тогда все сложилось бы идеально. У Азиза уже давно не было женщины.

Он в задумчивости погладил головку молота, висящего у пояса, — его любимое оружие. До него молот принадлежал его отцу, в том легендарном первом походе зухритов с далекого запада. Когда-нибудь он перейдет к его старшему сыну, если звезды Ашара позволят этому случиться.

В тот момент Ашар был с ним. Как раз когда Азиз уже собирался покинуть свой наблюдательный пункт и отдать приказ к нападению, что-то предупредило его об опасности. Он предостерегающе поднял руку, давая знак своим двум спутникам, и приложил ухо к земле. Стук копыт. Двое других сделали то же самое и смотрели в темноте на Азиза.

Они ждали. Через несколько минут мимо промчался отряд солдат на гордых вальедских жеребцах. Азиз жаждал заполучить этих коней почти так же сильно, как ему хотелось отрубить головы и половые органы мужчин, оседлавших их. Конечно, было темно, но в Орвилье горели костры, а Азиза бог благословил хорошим ночным зрением. Он насчитал пятьдесят всадников, не больше. С таким количеством они справятся, ему даже хотелось сразиться с ними. Теперь это будет бой, в котором можно стяжать славу.

Очень важно было точно рассчитать время. Им приказано завязать бой, а потом быстро отступить, чтобы не остаться отрезанными вне стен города. Он видел, как новые всадники въехали в Орвилью через ворота в низкой ограде, построенной заново после прошлогоднего пожара. Он наклонился к одному из своих людей и шепотом отдал приказ. Ничего сложного. Здесь нет необходимости затевать что-то сложное.

— Эти люди сейчас голодны и уязвимы. Вернись к остальным. Прикажи, чтобы атаковали сейчас же, во имя Ашара.

Звезды бога уже сверкали над ними. Новые джадиты спешились, пока он наблюдал за ними. Их коней увели слуги. Эти люди умеют сражаться, Азиз это знал, но пешими? Против сотни самых лучших воинов-мувардийцев?

Через секунду Азиз услышал топот копыт. Он встал и оглянулся. Увидел приближающуюся изогнутую цепочку своих соплеменников. Один из них подлетел к нему, держа повод коня Азиза. Азиз вскочил в седло на ходу. И достал из-за пояса свой молот.

Он услышал раздавшийся возле одного из костров крик. Крик резко оборвался. Кто-то выпустил стрелу. Потом раздались и другие крики, отчаянные крики людей, застигнутых врасплох.

Они перескочили через низкий забор. Тут Азиз тоже подал голос, он, торжествуя, громко выкрикнул имя Ашара под глядящими на них божественными звездами.

В ночной тьме они делали то, зачем прискакали из Фезаны. Они убивали, и не просто убивали. Здесь надо было оставить послание, и люди с севера должны заметить это послание.

Их ожидало некоторое сопротивление, и это даже доставило им удовольствие. Пятьдесят человек, которые только что прибыли, были солдатами, но они встретились с численным превосходством и сражались пешими, а мувардийцы точно знали, что делают.

Азиз уже вычислил командира солдат и взял его на себя, как поступают вожди племени, если хотят сохранить свою честь и положение. Он подскочил к этому человеку, в предвкушении размахивая молотом, но ему тут же пришлось резко нагнуться в седле, чтобы избежать удара меча. Северянин был уже немолод, но двигался быстро и чуть было не прикончил его. Азиз проскочил дальше, развернул коня и увидел, как его соплеменник, скачущий за ним, упал, сраженный вторым взмахом того же меча. Командир джадитов, черноволосый, высокий человек, вытолкнул убитого из седла и вскочил на коня одним движением. Оба вожака оказались лицом к лицу. Азиз улыбнулся. Это была жизнь, вот для чего живет мужчина.

Внезапно вальедец что-то крикнул и высоко поднял меч, потрясая им. Это был слишком нарочитый жест, он находился слишком далеко. Отвлекающий маневр.

Азиз инстинктивно обернулся и увидел мальчика с обнаженным мечом, приближающегося к нему сзади. Если бы этот враг пронзил его коня, Азиз мог бы погибнуть, но мальчик презирал подобную тактику, он метил в ребра мувардийца. Азиз отбил удар, а затем, как уже делал сотню раз, по крайней мере, обрушил свой молот наискось и вниз, отбив слабый клинок. Он проломил череп мальчика, почувствовал, как тот раскололся, словно яичная скорлупа.

— Диего! — закричал командир вальедцев.

Азиз громко рассмеялся. Смуглый вальедец послал вперед своего коня и рубанул по шее коня Азиза. Меч глубоко вонзился в нее. Животное заржало и встало на дыбы. Азиз попытался удержаться в седле, почувствовал, что соскальзывает, и увидал приближающийся меч северянина.

Если бы Азиз ибн Дабир не был столь сильным человеком, он бы погиб. Но он был мувардийцем из племени зухритов, отобранным специально для Аль-Рассана. Он выбросил свое тело из седла, уходя от удара меча, и упал на землю по другую сторону от своего коня.

Вскочил на ноги, держа наготове молот, хотя плечо у него болело. Но в этом уже не было необходимости. Азиз увидел, как на вальедца сзади набросились двое воинов пустыни. Меч одного из них вошел так глубоко, что пронзил грудь северянина насквозь, и тот упал на землю.

Понимая, что потерял в этой схватке нечто большее, чем достоинство, Азиз подошел и выхватил меч у второго соплеменника. Одним ударом в ярости отрубил убитому голову. Отдал команду, тяжело дыша. Один из его людей спрыгнул с коня и спустил нижнюю часть одежды убитого. Азиз, не стремясь действовать аккуратно, кастрировал вальедца. Потом схватил мертвого мальчика, перевернул его на живот и втащил безголового, изувеченного командира сверху, словно они были любовниками, убитыми во время соития.