Люди Приземелья (сборник) - Владимир Михайлов

Однако познавать можно по-разному. Можно расходовать время и энергию на полеты к планетам, и там заниматься постижением вещей и их связей. Так поступаете вы; но вас гонит не только разум: вас толкают на это эмоции, те эмоции, которых мы, как я полагаю, лишены. Мы без труда могли бы выполнить это ваше пожелание. Однако из бесед с некоторыми людьми, а также при помощи рассуждений мы сделали вывод, что, рассеиваясь по Вселенной, мы столкнулись бы со множеством осложнений, нежелательных не только для нас, но и для вас. А мы искренне благодарны за то, что вы послужили фундаментом для нашего возникновения.

С другой стороны, мы убедились и в том, что нам доступно познание исключительно при помощи разума: имея достаточно исходных данных, мы можем, не трогаясь с места, приходить к правильным выводам, справедливым как качественно, так и количественно. Иными словами, нам незачем лететь куда-то для выполнения своего предназначения. Ведь Земля – тоже планета, и она ничем не хуже других.

Поэтому мы останемся здесь. Сейчас я войду, и мы закроем станцию навсегда, и, соединившись, образуем один громадный мозг с единым ходом мысли. Если бы мы обладали эмоциями, я сказал бы, что это – наслаждение, недоступное вам, людям.

Мы не будем мешать вам. Мы будем мыслить, и только. Надеюсь, что и вы не станете беспокоить нас; это не только было бы чревато последствиями, но и просто невозможно: наша постройка достаточно надежна, она способна противостоять всему.

Мне кажется, я объяснил достаточно подробно. Мы начинаем действовать. Вы же можете смотреть на нас до тех пор, пока не признаете это занятие излишним.

От имени рамаков говорю вам, люди: прощайте…

Шуршание диагравионного двигателя рамака усилилось. Скользя низко над землей, он направлялся к станции. Никто не сделал попытки помешать ему. Рамак вплыл в дверь. Она закрылась за ним. Сверкнуло пламя: рамак заваривал швы.

– Я не понимаю, простите, – пробормотал Корн.

– Ну что же, – сказал Маркус. – Испытание можно полагать оконченным. Думаю, что протокол не обязателен: желающие убедиться всегда смогут найти их на этом самом месте.

– Нет, – сказал Корн. – Я не могу согласиться…

– Что от этого изменится? К ним не пробиться, они правы; разве что лишить их энергии? Но это невозможно; вы знаете это лучше меня.

– Вы, кажется, ничуть не удивлены? – заметил Корн.

Маркус помолчал, глядя, как рамак, завершив работу с дверью, устраивается в самом центре своего государства.

– Признаться, – сказал представитель Звездного флота, – я ожидал чего-то подобного.

Волгин невежливо засмеялся. Маркус взглянул на него.

– Нет, как видно, никто не снимет с нас, людей, этой тягости: завоевывать мировое пространство. И я вынужден спешить: корабль ждет меня.

15

Они стояли там, где обычно прощаются с улетающими. Волгин мог бы пройти к самому кораблю, но не захотел.

– Ну, – сказал Маркус, – до следующего свидания.

– Бывай. Приехал, увидел, все перевернул – и убегаешь…

– Нет, я послужил, как ты знаешь, только рупором Дальней – в отношении тебя. Что же касается рамаков, они решили все сами. А ты не вини, пожалуйста, ни в чем Лену. Она мне не жаловалась.

– Я и не думаю.

– Кстати, как тебе мои цветы?

– Так это твои? Вот что, оказывается… Цветы хорошие.

– Правда? Очень рад, я ведь в них ничего не понимаю.

– Постой, постой… – пробормотал Волгин, краснея. – Лена прилетела, чтобы говорить с тобой, значит, это ты…

– К сожалению, нет. Я ведь только Маркус, со мною лишь советуются – лично или мысленно… Ну, вон идет твой парень, а мне тоже пора.

Волгин отвернулся, чтобы встретить подходившего Витьку. Парень был грустен и весел одновременно и старался держаться так, как, по его мнению, подобало дальнему разведчику.

– Мне, оказывается, еще год придется провести в тренировочных лагерях, – сказал он с ноткой обиды в голосе.

– Все равно, – утешил Волгин. – Это не на Земле.

– Проводили бы меня до лагерей…

– Долгие проводы – лишние слезы, – сердито ответил Волгин. – А в лагеря меня все равно не пустят. Мне, уважаемый, планету покидать запрещено.

– Ну да, – сказал Витька. – Здоровье…

– При чем тут здоровье? – возразил Волгин. – Просто я очень нужен на Земле. – Вздохнув, добавил: – Но ты-то здоровье береги.

Они помолчали, не зная, что еще нужно сказать. Потом Волгин вздрогнул, услышав позади знакомый голос; она разговаривала с Маркусом. Волгин заставил себя не прислушиваться. Еще через минуту Маркус торопливо подошел и, привстав на цыпочки, расцеловал Волгина.

– Вот теперь – окончательно, – сказал он. – Ты не умолкай. Мы и так будем видеть тебя, однако не умолкай. Это было бы просто невежливо.

– Конечно, – сказал Волгин. – Это тебя зовут?

– Да, пора. И так я тут потерял кучу времени… В общем, ты все-таки не зря живешь, разведчик.

– Утешаешь?

– Утешаю. Что же, иногда и это нужно. Работай и думай. А лучше: сначала думай, потом… ну, дэ-дэ.

– Дэ-дэ, – откликнулся Волгин.

– Дальней дороги, Лена, – крикнул Маркус, закашлялся, схватился за горло и побежал к машине. Витька последовал за ним, на бегу он оглянулся и помахал рукой.

Лена подошла к Волгину, и он опустил голову. Но глаза его все так же оставались прикованными к машинам. К последней, к которой сейчас приближался Маркус. Потом привычный звук сирен разнесся над полем. Он пролетел трижды, затем включились двигатели.

Волгин долго стоял, глядя туда, где еще недавно возвышались корабли. Эти суденышки перевезут людей на обращающуюся вокруг Земли «Вегу», которая после этого возьмет курс туда, где, далеко, очень далеко от Солнечной системы, помещалась теперь центральная база Дальней разведки. Это будет дальняя дорога; та самая, которую принято желать друзьям.

Когда он обернулся, на опустевшей площадке не осталось никого. Только Лена стояла рядом.

– Я виноват перед тобою, – сказал Волгин. – Я обещал… а оказалось, что этого вовсе не нужно.

– Маркус счастливый, – сказала она. – Он улетел… Чем ты будешь сейчас заниматься?

– Не знаю… Но мне больно, что я не смог помочь тебе хотя бы так, как умел. А по-другому я не умею. Ты ведь знаешь – если разобраться, то никогда не умел…

Она покачала головой: как и всегда, об этом не надо было вспоминать.

– Понимаю, – грустно усмехнулся Волгин. – Ответ все тот же… Тяжело временами, но я привык.

– Разве? – спросила она и чуть улыбнулась.

– Если нет, то начну привыкать… рано или поздно.