Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Другой пример не хуже: Дзёогецудзуми ли, Оомацузава, Фукуда и прочие составляют одну Церковь под одним катихизатором, который жил обыкновенно в Дзёогецудзуми. Ныне катихизатор Николай Ока нашел, что плодотворнее будет перенести место жительства в Оомацузава: там будут слушатели; тогда как в Дзёогецудзуми их (новых слушателей) нет; но для этого требует 1 1/2 ены прибавки к ныне высылаемому из Миссии содержанию, ибо Дзёогецудзуми уже не будет давать ему 1 1/2 ены, а давало уже много лет. Так–то тут никак не могут понять, что если дают, то дают Богу, а не людям, и нельзя обета брать назад. Священник Петр Сасагава подтвердил требование Ока; почему послано и ему сегодня 3 ены добавки к девятому и десятому месяцам.

8/20 сентября 1896. Воскресенье.

Рождество Пресвятой Богородицы.

В служении литургии участвовал о. Павел Савабе. Недавно приходил и говорил: «Я чёосисай (протоиерей), а между тем не знаю, как служить с архиереем, или как руководить посвящаемых; советуют мне, да я и сам вижу, что нужно поучиться. Итак, позвольте мне приходить сюда на литургию; в Коодзимаци теперь без меня есть кому служить». Я, конечно, радушно пригласил его; в прошлое воскресенье он недомогал и не мог служить, сегодня явился. После службы обедал здесь и всегда приглашен на сие; только на него готовится японский стол, иностранного не выносит его желудок.

После литургии были у меня русские, вчера тоже молившиеся, — Семен Андреевич Чертков и жена его Елисавета Николаевна, урожденная сибирячка; из Ханькоу; управляющий чайною фирмою того же имени, пожертвовавший от фирмы недавно, чрез о. Сергия, 600 ен на Миссию. Жена больна грудью, приехала лечиться. Сам Семен Андреевич здоровый и с здоровенною лысиной. Родом он из Тюмени.

9/21 сентября 1896. Понедельник.

Как ни бережешься в словах и ни стараешься быть точным, перетолковывают и злоупотребляют. Нужны бы диакониссы для Церкви. Путешествуя по Церквам, я искал подходящих вдов и нашел по всем решительно Церквам только двух подходящих, но и тем семейные обстоятельства не позволили поступить на церковную службу. Вдов–то много, и немало их просилось на службу, услыша о моей заботе. Но по испытании оказывались негодными, то есть или совсем необразованные, или старые, или очень уж вульгарные. Нужно вдов (или девиц, желающих посвятить себя Богу) лет тридцати, то есть не очень молодых, но и не старых; довольно развитых и образованных, с характером вполне подходящим для церковной службы, усердно желающих служить Церкви и искренне благочестивых. Каждая такая, коль скоро найдется, должна поступить в Женскую школу и, живя здесь, пройти нужный ей курс, то есть изучить Догматику и Нравственное Богословие; на память, конечно, не учить, но содержание вполне усвоить, а Священную Историю Ветхого и Нового Заветов и на память усвоить до того, чтобы уметь без книги отлично рассказывать Священные события; также изучить церковное пение, насколько могут, познакомиться с церковною историею, с литургикой и подобным. Года два, значит, каждой нужно прожить здесь. В то же время она могла бы на практике готовиться здесь в городе, привлекая женщин к христианству. Когда бы в продолжение двух лет она здесь подготовилась и в то же время дала узнать себя по всем качествам способною для церковной службы, тогда бы она могла быть в качестве диакониссы назначена на службу здесь, или где потребуется. Служба — в научении женщин и детей христианской вере и нравственности как словом, так и собственным примером. — Все это я говорил на нынешнем Соборе и предлагал священникам и катихизаторам, если усмотрены будут такие вдовы — присылать их в Женскую школу. И вдруг вчера получается письмо от о. Сергия Судзуки из Оосака, что «в Кодзима вдова сорока четырех лет Феодора Уцида желает служить Церкви, так чтобы назначить ее „ходзё“ (помощницею к катихизатору) и дать 4–5 ен в месяц содержания». Так–то понимают и меня, и нужды Церкви мои ближайшие помощники! Я отписал ему сегодня по–русски (ибо понимает, как кончивший здесь семинарский курс), что если поступить по его просьбе, то у нас все вдовы, какие только есть по всем Церквам, скоро очутятся на содержании Церкви в качестве диаконисе; или же дрязг и злословия не оберешься от тех, которые не будут приняты. Да и как которую не принять? Сам же он пишет, что Феодора необразованна, может читать только молитвенник, а таковы, вероятно, и все наши вдовы. Написал ему, что всякую просящуюся он должен тщательно испытать и лично убедиться в ее годности. Пусть испытает во всех отношениях и сию Феодору, которую он представил по рекомендации (плохого) катихизатора Макария Наказава и одного христианина; если найдет ее годною, пусть пришлет сюда в школу; но пусть также не забывает, что если она окажется здесь негодною, то будет отослана обратно на счет его, о. Судзуки: дорожные ее будут вычтены из его содержания.

10/22 сентября 1896. Вторник.

Японский гражданский праздник; не учились.

Катихизатор Симеон Оота из Оонума пишет, что иные из тамошних христиан и имена свои забыли, другие выражаются, что у них «синкёо–ясуми» (религиозные каникулы — ни мысли, ни дела по религии). Так–то оставлять новых христиан без катихизатора! Поручены были они катихизатору в Ооцу, но где же ленивому заведывать двумя местами! И были овцы без пастыря. А катихизатор есть, хоть и очень плохой, или юный (как сей Оота), христиане сохраняются, хоть бы Церковь и не возрастала.

Моисей Симотомае, из Саппоро, описывает свое путешествие с о. Николаем Сакураи в селение Хоромуи, недалеко от Саппоро, к тамошним христианам и то, как в ту же ночь, когда они прибыли, четыре медведя напали на селение, причем хозяин их лишился лошади, задранной медведем.

Тит Айзава из Куроиси извещает, что умершего там одного христианина родные, язычники, не дали похоронить по–христиански, а справили буддийские похороны. Что делать!

Из Оогаки от Матфея красноречивое описание наводнения. Он спасся в доме через улицу, на втором этаже, у редактора местной газеты. Вода подходила под второй этаж. Церковное и его личное имущество все подмочено. Послал ему сегодня 10 ен.

11/23 сентября 1896. Среда.

О. Матфей Кагета пишет, что Тит Кано, молодой катихизатор из кончивших курс Семинарии, стяжал в Ханда любовь и уважение за ясность и дельность своей проповеди. Очень приятно; похвала о. Матфея — золото, как редкость. В том же письме он совсем забраковал старейшего из катихизаторов Павла Окамура: «Негоден–де для Хамамацу, куда только что поступил, проповедь его самого низкого качества»; а о Петре Моцидзуки, катихизаторе в Удзуми и Накасу, выражается, что он уж совсем ни к чему не годен. Впрочем, и не неправ.