Всегда лишь ты - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Любит.
Разве можно желать большего?
Целую мягкие, розовые губы, и мир вокруг перестаёт существовать.
Всё фоном…
Есть лишь Она.
Всегда была лишь Она.
И всегда будет…
ЭПИЛОГ БОНУСНЫЙ
РОУЗ
Мы сидим у самого края. Засыпающее солнце кренится к линии горизонта, и от представившейся картины замирает дух. Так удивительно красиво скалы живописного Гранд Каньона утопают в его лучах…
Как же я мечтала сюда вернуться!
– Роуз, не плачь…
Объятия Картера становятся крепче. Горячие губы осторожно и бережно касаются виска.
Вы когда-нибудь испытывали момент абсолютного счастья? Я вот только сейчас остро почувствовала, что это такое. Как мало, и в то же время много, необходимо для того, чтобы сердце, наконец, перестало отчаянно болеть и… успокоилось.
Поднимаемся. Он накидывает свою джинсовую куртку мне на плечи, берёт за руку.
Моя ладонь в Его. И я мечтаю о том, чтобы он никогда её не отпускал.
– Нам туда, – указываю пальцем в сторону парковки. Там, выстроившись рядами, отдыхают уставшие от дальней дороги автомобили.
Их много. Всяких разных: поддержанных внедорожников, новеньких седанов, но свой додж Картер находит быстро. Уж очень тот выделяется в общем потоке.
– С ума сойти! – ошарашенно разглядывает автомобиль, который всегда был для нас обоих чем-то большим, нежели просто машиной и средством передвижения.
Обходит его по кругу. Дважды. Приседает напротив крыла, встаёт. Растерянно вздыхает и какое-то время просто изумлённо молчит.
Обнимаю его со спины. Картер поворачивается ко мне, и в его глазах читается целая палитра эмоций. От чистого восторга до болезненной, щемящей тоски...
Знал бы он, как я рыдала, когда мы с Ридом забирали додж из тюнинг-ателье! Внутри такое творилось, что никакими словами не передать.
– Лерой, – сдерживая вновь подступившие слёзы, вкладываю в его пальцы ключ и подхожу к пассажирской двери. – Твой старый друг, как и я, очень ждал тебя.
– Роуз… да я просто… в шоке.
Запускает пальцы в волосы.
– Садись давай, – подталкиваю его к двери.
Занимает место водителя, регулирует сиденье, обхватывает руль пальцами и окидывает салон типичным мальчишечьим взглядом.
Улыбается.
Той своей настоящей улыбкой.
И у меня в груди расцветает сакура.
– Ребята из тюнинг-ателье очень старались сохранить первозданный вид автомобиля. Они знали, кому принадлежит этот додж и сказали, что будут рады, если ты когда-нибудь почтишь их своим визитом.
– Обязательно…
Заводит мотор и на лице появляется хорошо знакомый прищур.
– Двигатель старый. Его удалось спасти, правда ремонт старичка по этой причине затянулся, – рассказываю я.
Пару раз газует, и его улыбка становится ещё шире.
Не удержавшись, тянусь к нему, чтобы поцеловать маленькую, очаровательную ямочку на щеке.
– Ну? Ты доволен? – спрашиваю тихо.
– Доволен ли я? Да я в диком восторге, Онил!
Гладит мои волосы, зажмуривается и порывисто прижимается своим лбом к моему.
– Спасибо… Роуз. Это самый лучший подарок на свете.
– Если бы я… знала, что случилось тогда… Я бы приехала, – выдыхаю с сожалением.
Говорю то, что давно хотела сказать. Та авария, которая произошла по дороге из Джексонвилля, никак не выходит из головы...
– Ерунда. Я почти не пострадал, а вот додж было искренне жаль и, чёрт, видеть его сейчас полностью восстановленным… Я и мечтать не мог об этом!
– Поехали уже скорее! – потираю ладоши в предвкушении. – А это, кстати, привет тебе от нашего бизнесмена Ричи. Какая-то сверхновая навороченная магнитола, – включаю её. – Прислал курьером.
– Класс.
– Если что, это плэйлист Рида! – оправдываюсь, краснея. Потому что играет lost in fire Gessaffelstein the Weeknd.
Пошлятина, но ласкает слух.
Картер смеётся и делает громче, а додж тем временем выезжает с парковки, медленно покидая территорию парка.
Уже на трассе Лерой разгоняется как невменяемый. Но мне нестрашно. Я ведь с Ним. И мне всё нравится.
Стёкла опущены. Ветер, гуляющий по салону играет с моими волосами, а ладонь ловит поток горячего встречного воздуха.
Вот теперь всё правильно.
Теперь всё так, как должно быть…
*********
– Вот сюда я бросала монетку в прошлый раз. Помнишь? – невоспитанно тычу пальцем в сторону фонтана.
– Помню… Куда едем дальше? – останавливается на перекрёстке.
– Ну… одна фея по имени Мэт ждёт нас по старому адресу, – нервно накручивая прядь волос на палец, сообщаю я.
Смотрю в лобовое на дорогу, но горящей щекой ощущаю на себе его пристальный взгляд.
– К Мэту значит.
– Угу.
Делаю вид, что разглядываю туристов, снующих по улице, а самой даже дышать нечем…
Минут через десять подъезжаем к уже знакомому гостевому дому. Пока Лерой паркуется, во двор выбегает вышеупомянутый Мэт. Активно машет руками, а потом вопит как ненормальный на всю округу.
– Здорово, восставший из пепла! – крепко обнимает Картера и хлопает широкой ладонью по спине. – Ох, мать твою, жив-живёхонек! До сих пор в уме не укладывается. Я ж сам цветы на твою могилу носил.
Стукнуть бы его!
Долбаный придурок…
– И тебе привет, Мэт.
Пожимают друг другу руки.
– Дай хоть глянуть на тебя! Как всегда, хорош! Целый вроде! И на своих двоих! – комментирует, внимательно осматривая парня.
– К счастью, да.
– Обалдеть можно... Сам Картер Лерой ко мне явился! Кто поверит!
– Мэтью, только, пожалуйста, давай как договаривались, – напоминаю ему о данном мне обещании. – Нам не нужна шумиха и репортёры. Ладно? Я могу на тебя положиться?
– Роуз, да я – могила! – пучеглазится и жестом запечатывает рот.
Дважды придурок.
– Но лучше вам тогда поскорее убраться в номер. Любопытных тут до хрена.
Картер снова цепляет мою ладонь, и мы идём следом за болтуном.
– Где пропадал? Исчез из Эл Эй в одночасье. Тут уже появилась версия, что ты… всё-таки того…
Присвистывает.
– Нет, не «того». Уезжал.
– Далеко? Где был-то? – никак не отстанет от него Мэт.
– В Тайланде.
– Оу… Круто.
Поднимаемся на третий этаж.
– Вам направо, – подсказывает, останавливаясь.
– Я помню, Мэтью, спасибо! – снимаю ключ с браслета и отпираю дверь.
– Зовите, если что!
– Это вряд ли… – Лерой закатывает глаза, а я смеюсь.
Захожу в номер.
– Чистые полотенца в шкафу! Поужинать можно в кафе внизу, но у вас и холодильник забит всякой всячиной, так что можно никуда не выходить в ближайшие двадцать четыре часа!
