Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А с Игорем, насколько я понимаю, не только их мысли были друг для друга открытой книгой — они и эмоционально, и интеллектуально всегда на одной волне были. И он еще, кроме того, ни подавить ее не пытался, ни собой командовать не позволял. Потому-то им и было всегда так интересно друг с другом — каждая мысль, каждое движение души другого ими как свои воспринималось, и его интересы не менее важными, чем свои собственные, казались. Потому-то и сейчас, несмотря на все, что с ними и вокруг них произошло, их тандем не распался — им не нужно делиться тем, что они сейчас испытывают, они это вместе переживают.
Честное слово, иногда я им даже завидую — мне самому не довелось такое единение ощутить. Странно, что Анатолий, который с Татьяной тоже в единое целое, которое до самого конца никому и ничему, как я надеюсь, разъединить не удастся, превратился, этого так и не понял. Так что пусть почитает — может, сейчас, на досуге, под другим углом и с другой плоскости, разглядит, наконец, очевидные истины.
А в жизни Дары, между прочим, еще и Макс появился, черт бы его побрал еще раз. Увлекательный, загадочный, близкий по духу, и не только, сволочь. Мысли ее читать умел хуже, чем Игорь, конечно, но уж куда лучше, чем я. И в свои давал ей заглядывать время от времени, в знак особого расположения, словно подманивал. Откровенно любовался ею, но рядом появлялся нечасто, чтобы сии торжественные моменты полного и безоговорочного одобрения поглубже ей в память врезались. Общество свое ей не навязывал, предпочитал слушать, всем видом нераздельное внимание к каждому ее слову демонстрируя. Стоит ли удивляться, что любознательную во всем Дару к этому интригующему персонажу, как магнитом, потянуло — как новичка в Интернете на яркий и броский сайт с кучей вирусов?
Где уж тут было Гале соперничать с ними, тем более что она никогда не понимала ни страсть Дары к знаниям, ни ее стремление к самостоятельности. Ее даже обижало, что Дара и выбором одежды на завтра особо не интересуется, и волосы в небрежный пучок собирает, лишь бы не мешали, и по вечерам предпочитает с книжкой или компьютером уединиться вместо того, чтобы у нее под боком перед телевизором устроиться.
Когда же родилась Аленка, между ними еще и ревность появилась. Галя в младшей дочери получила, наконец, того ребенка, которого ей всегда хотелось — ласкового, отзывчивого, покладистого и послушного. Дара как-то сразу стала для нее взрослой, уже не требующей такого внимания — что словно оправдывало в ее глазах возникший между ними холодок. Дара просто не могла не почувствовать разницу в Галином отношении к ней самой и к Аленке, что никак не способствовало их обратному сближению, хотя роль старшей сестры она приняла на себя с удовольствием.
Мне кажется, что с появлением Аленки Дара вроде как на новую ступень в этом их пресловутом и уже вызвавшем столько споров мысленном общении вышла. С Игорем они сталкивались с каждым событием в своей жизни — переживали его — одновременно, и, присматриваясь и прислушиваясь к реакции другого, общими усилиями создавали друг друга. В Аленке же Дара нашла не просто открытую, но и абсолютно чистую книгу — причем, такую, которая с готовностью, на веру, в отличие от Игоря, принимала все, что в нее записывалось.
Конечно, Дара не устояла перед открывающейся перспективой такой свободы в творчестве. А для Аленки она стала и до сих пор остается образцом совершенства, примером для подражания и практически предметом обожествления. Так и вышло, что Аленка ни на шаг не отходила от матери — исключительно в те моменты, когда Дара была занята. Но как только Дара заканчивала делать уроки, она прилипала к ней, как пыль к кулеру — не смахнешь и не сдуешь. Они и с Игорем в Скайпе вместе разговаривали, и на компьютере играли, не говоря уже про обычное чтение, рисование и, как выяснилось, игры с наблюдателями.
Галя временами ворчала, что Дара на ее место метит, но только наедине со мной и только после того, как она всю домашнюю работу спокойно заканчивала. Не в ее характере было обиды копить, ей всегда проще было в чем угодно что-то хорошее увидеть — и всем нашим, и особенно своей матери, она всегда с гордостью рассказывала, какими близкими друг другу растут ее девочки и в какую незаменимую помощницу ей превращается Дара.
Я тоже не спорил, хотя она не только Галины, но и мои, воспитательные, права узурпировала. Следя за мыслями Аленки, я ясно видел, что Дара просто осторожно ведет ее по тому ухабистому пути, который они с Игорем не так давно вслепую, наощупь прошли — превращая всякие необъяснимые явления в обычный фон жизни и показывая ей, что, несмотря на все свои отличия от других детей, она совсем не одинока. И вряд ли кто-то другой смог бы лучше нее с этим справиться. Справедливости ради, правда, нужно признать и то, что энтузиазм Дары в немалой степени подпитывался реализовавшейся наконец-то возможностью именно вести — с Игорем они рядом, нога в ногу, шагали.
Разумеется, Игорь был в курсе расширения границ Дариной самостоятельности. И, разумеется, он не захотел больше мириться с тем, что его продолжали считать ребенком, требующим постоянного надзора и контроля. И, разумеется, Дара, которая всегда и во всем горой за него стояла, его поддержала. Отсюда, я думаю, и возникло их непреклонное заявление, что с переходом в среднюю школу они вполне в состоянии сами на свои дополнительные занятия добираться.
Видели бы вы, как пыхтел по этому поводу Анатолий! Можно подумать, это не он настоял, чтобы они с самого первого класса каждое лето на целый месяц в лагерь уезжали. Чего, спрашивается, показывать детям все раздолье самостоятельной жизни, а потом возмущаться, когда они ее границы расширить хотят?
Мне, однако, тоже как-то неспокойно на душе стало, и я предложил Анатолию последить за ними недельку-другую, чтобы, в случае чего, сразу
