Тайные учения Тибета (сборник) - Александра Давид-Неэль

Обсуждать законность этих дополнений не всегда легко. Будда всегда настаивал на необходимости проверить выдвинутые Им суждения и лично осознать их, проникнуться ими, прежде чем принять их как истину.

Древние тексты не оставляют в этом сомнений: «Не верьте на основании традиций, даже если они почитались многими поколениями во многих местах; не верьте ничему просто потому, что многие люди говорят об этом; не верьте потому, что так говорили мудрецы прежних времен; не верьте тому, что вы представили себе, думая, что Бог вдохновил вас. Не верьте ничему, что зависит только от власти ваших Мастеров или священников. Тщательно исследуйте и верьте только в то, что вы сами проверили и нашли разумным, в то, что направлено на ваше благо и благо других людей» [178].

В другом месте, после разговора с некоторыми из Его учеников, Будда сделал вывод:

«Если теперь вы понимаете это и смотрите таким образом, скажете ли вы: «Мы чтим Мастера и из уважения к нему говорим это?»

«Мы не будем делать так».

«То, что вы говорите, о ученики, разве это не только то, что вы самостоятельно проверили, сами поняли?»

«Это именно и только это, Достойный».

В течение столетий индийские и китайские философы в значительной степени пользовались доступной им свободой мысли и интерпретации. Они умело использовали ее, и мы теперь знаем множество историй удивительных полемических состязаний.

Жители Тибета не могли отказать себе в стремлении подражать им, и в их тщательно сохраняемом изустном учении можно распознать интересное сочетание индийской философии и особого менталитета желтой расы. С другой стороны, наиболее хорошо информированные современные знатоки Секты Медитации Дхьяна (Dhyana), называемой Чань (Ts’an) в Китае и Дзэн в Японии, с готовностью соглашаются с тем, что их учение — Буддизм, переработанный умами желтой расы.

Эта смесь различных менталитетов оставила в тайных буддистских учениях Тибета особое качество трансцендентного рационализма, строгого интеллектуального равновесия, которое делает его совершенно непохожим как на популярные религии, так и на эмоциональную мистику определенных школ махаянистов (mahayanist).

Очевидно, что подавляющее большинство тех, кто называет себя буддистами, оказалось не в состоянии подняться до ментального уровня Учения Будды.

Большинство из них создало для себя различные виды буддизма, которые вовсе не являются буддизмом, и в своем невежестве поддерживают, часто с горечью, эту веру, с ее абсурдными методами, как выражение самой чистой ортодоксальности.

Более умные люди ясно видят нелогичность этих «вариантов» буддизма, но подчиняются им, принимая их как обязательную уступку умственной слабости «масс», поскольку они желают сгруппировать «массу» разнородных людей под одним ярлыком, который совершенно их не определяет.

Один ученый японец, который выказывает особое пристрастие — я бы даже сказала нежность — к этим выродившимся формам буддизма, выразился таким образом:

«Мы можем порой игнорировать требования разума и удовлетвориться, хотя обычно подсознательно, утверждениями, которые противоречат друг другу, если их критически исследовать. Однако мы никоим образом не можем игнорировать требования религиозного чувства, которое находит удовлетворение в самом факте своего существования. Если оно вступало в скандальное противоречие с самим понятием веры, это происходило потому, что насущный спрос необходимо удовлетворять даже за счет разума».

В другом месте тот же самый автор писал: «Негибкость кармы — больше, чем может вынести несчастный смертный» [179].

Вполне возможно, что это окажется верным для большинства из нас, но кто заставляет этих слабоумных людей называть себя буддистами? Разве им не стоит следовать другим учениям, в которых есть истории, соответствующие их эмоциональным тенденциям? При этом им следует бояться не вечного проклятия, а лишь мгновенных неприятностей, к которым могут привести ошибки, совершаемые ими в их физической и ментальной деятельности.

Тибетские Мастера, которые передают традиционные изустные учения, настойчиво повторяют, что это Учение пригодно для использования людьми из категории «раб», то есть людьми с очень высоким уровнем интеллекта, «цветами лотоса, растущими выше уровня воды», согласно живописному сравнению, которое я приводила выше. Цель этого учения заключается не в том, чтобы развлекать бесхитростных людей, милосердно названных в тибетских священных текстах «детьми». Оно предназначено для того, чтобы сделать сильных еще сильнее, умных более умными, для того, чтобы у проницательных еще больше развить интуицию и привести их к овладению трансцендентальным озарением лхаг лхаг (lhag Ihag), которое является частью истинного просветления.

Именно поэтому объяснение доктрин и методов, составляющих основную часть учения, резервируется лишь для определенного класса учеников, и именно поэтому их называют тайными знаниями.

Этот буддизм тибетской элиты вдохновлен истинным буддизмом и восходит к самому блестящему периоду буддистской философии. Считается, что это учение традиционно передается из уст в уста от Мастера ученику.

Те, кто посвящен в секретные учения, сообщают, что эти знания не являются следствием сверхъестественного откровения. Это плоды интеллектуальных и духовных исканий людей, которые присоединили к ним исследования в материальной плоскости.

В этом преимущества, предоставляемые нам современной наукой, не стоят ничего, они никоим образом не помогают понять теории, выдвигаемые Тайным учением. Люди, которые думали об этих теориях, по-видимому были способны глубже проникать в суть вещей — лхаг тонг (lhag thong).

Хотя Дордже Чанг (Dorji Chang) [180], мифический персонаж, часто называют первым в списке тех, кто передавал Учение из уст в уста, он возглавляет этот список лишь символически, поскольку он является «носителем волшебного скипетра» — дордже (dorji), — представляющего собой мощь, дарованную традиционным Учением. Даже если некоторые люди испытывают желание считать Дорджи Чанга реальным человеком, распространителем особых учений, ни один из них не рискнул бы утверждать, что он был автором этого учения.

В традиционном изустном Обучении действительно обучают достижению трансцендентального инсайта, состояния, которое не заключается, как воображают очень многие, в обучении ученика определенным понятиям, в раскрытии ему определенных тайн, а скорее в демонстрации ему средств и способов изучить их и обнаружить их для себя.