Французская фантастическая проза. Библиотека фантастики в 24 томах - Франсис Карсак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В номере 113, ярко освещенном чудесным закатом, Жан Монье тщетно искал признаки каких-либо смертоносных устройств.
— В котором часу ужин?
— В восемь тридцать, сэр, — ответил слуга.
— Нужно переодеться?
— Большинство джентльменов переодеваются, сэр.
— Ладно, переоденусь… приготовьте мне черный галстук и белую рубашку.
Действительно, когда Жан Монье спустился в холл, он увидел, что все женщины в декольтированных платьях, мужчины в смокингах. Мистер Берстекер с любезным, почтительным видом поспешил ему навстречу.
— А! Мсье Монье… Я вас искал… Вы здесь в одиночестве, и я подумал, что вам, пожалуй, приятно будет сидеть за столом с одной из наших клиенток, миссис Керби-Шоу.
Монье жестом выразил досаду.
— Я приехал сюда не ради светских развлечений, — сказал он. — Впрочем… Вы могли бы показать мне эту даму, не представив меня?
— Разумеется, мсье Монье… Миссис Керби-Шоу — та молодая женщина в белом креп-сатиновом платье, которая сидит возле рояля и перелистывает иллюстрированный журнал… Я не представляю себе, чтобы ее внешность могла не понравиться… Это никак невозможно. И она — особа очень приятная, воспитанная, образованная, понимающая толк в искусстве…
Бесспорно, миссис Керби-Шоу была очень красива. Темные небольшие локоны, красиво обрамлявшие высокий лоб, на затылке были собраны в пышный узел, глаза светились умом и добротой. Почему же, черт побери, такая прелестная женщина надумала умереть?
— Неужели миссис Керби-Шоу… Ну, словом, неужели эта дама — ваша клиентка и находится здесь на тех же основаниях, по тем же причинам, что и я?
— Несомненно, — отчеканил мистер Берстекер, вкладывая в это слово, казалось, какой-то особый смысл. — Несом-ненно.
— В таком случае представьте меня.
Когда ужин, не слишком роскошный, но отлично приготовленный и красиво сервированный, кончился, Жан Монье в самых существенных чертах уже ознакомился с жизнью Клары Керби-Шоу. Выйдя замуж за человека богатого и доброго, которого она никогда не любила, Клара Керби-Шоу полгода назад покинула его и уехала в Европу с молодым писателем, очаровательным циником, с которым познакомилась в Нью-Йорке. Клара думала, что он с радостью женится на ней, как только она получит развод, а на деле тотчас по приезде в Англию убедилась, что он решил избавиться от нее как можно скорее. Ошеломленная и оскорбленная такой жестокостью, она пыталась объяснить ему, какие жертвы принесла ради него и в каком ужасном положении окажется. Он расхохотался и сказал:
— Клара, вы невероятно старомодны! Знай я, что у вас взгляды викторианской эпохи, я оставил бы вас вашему супругу и вашим детям… Надо вернуться к ним, дорогая… Вы созданы для того, чтобы добродетельно воспитывать многочисленную семью.
Тогда она ухватилась за последнюю надежду — уговорить своего бывшего мужа Нормана Керби-Шоу возобновить совместную жизнь. Она была уверена: если бы ей удалось повидаться с ним наедине, она без труда вернула бы его любовь. Но Керби-Шоу, которого родные и компаньоны все время восстанавливали против Клары, был непреклонен. После нескольких унизительных и тщетных попыток увидеться с ним она однажды утром нашла среди своей корреспонденции письмо-рекламу «Танатоса» и поняла, что легко и быстро разрешить эту мучительную проблему она сможет только там.
— И вас не страшит смерть? — спросил Жан Монье.
— Разумеется, страшит… Но не так сильно, как жизнь…
— Какой прекрасный ответ! — воскликнул Жан Монье.
— Я не думала о том, какое он произведет впечатление, — ответила Клара. — А теперь скажите мне, почему вы очутились здесь?
Выслушав Монье, она резко его осудила.
— Это прямо-таки невероятно! — говорила она. — Как!.. Вы хотите умереть, потому что ваши акции упали в цене!.. Неужели вы не понимаете, что через год, два, самое большее три года, если только у вас хватит мужества жить, вы забудете об этих потерях и, возможно, с избытком возместите их?
— Денежные потери — всего лишь предлог. Они ровно ничего не значили бы, имей я какие-либо основания дорожить жизнью… Но ведь я сказал вам, что жена от меня ушла… Во Франции у меня уже нет родственников… Женщины, которая была бы мне дорога, я там тоже не оставил. Откровенно говоря, я и уехал-то в чужую страну из-за любовного разочарования… Ради кого мне теперь бороться?
— Ради себя самого… Ради тех, кто вас полюбит! Это непременно случится… Из-за того, что в тяжёлые дни близкие вам женщины оказались недостойными вас, вы не должны быть несправедливы ко всем остальным.
— Вы в самом деле думаете, что есть женщины… я хочу сказать… что я еще встречу женщину, которую смогу полюбить… и которая согласилась бы вести несколько лет жизнь, полную лишений и борьбы?
— Я в этом уверена, — ответила она. — Есть ведь женщины, которые любят борьбу и в бедности находят какую-то романтическую прелесть… Да вот, например, я сама…
— Вы? — спросил он с волнением в голосе.
— Ах… Я только хотела выразить…
Она запнулась и минуту спустя сказала:
— Мне кажется, нам пора вернуться в холл. Ведь ресторан уже совсем опустел, и метрдотель бродит вокруг нас с отчаянием на лице.
— Не думаете ли вы, — молвил он, набрасывая на плечи Клары Керби-Шоу горностаевую пелерину, — не думаете ли вы, что… уже сегодня ночью!
— О нет! — возразила она. — Вы ведь только сейчас приехали.
— А вы?
— Я здесь всего два дня.
Прежде чем проститься, они условились совершить утром прогулку в горы.
Косые лучи утреннего солнца заливали веранду ярким, теплым светом. Жан Монье, только что принявший ледяной душ, поймал себя на мысли: «Как хорошо жить!» — но тут же вспомнил, что впереди у него всего лишь несколько долларов и несколько дней. Вздохнув, он прошептал: «Десять часов… Клара, наверно, уже ждет меня».
Он быстро оделся: белоснежный полотняный костюм создавал ощущение легкости. После теннисного корта он встретился с Кларой Керби-Шоу. Тоже вся в белом, она прогуливалась по аллее в обществе обеих австрийских девушек. Увидев француза, они убежали.
— Что это они? Боятся меня?
— Смущаются… Они поведали мне свою историю.
— Интересную?.. Вы мне ее расскажете, да?.. Вам удалось хоть немного поспать?
— Я отлично выспалась. Мне думается, этот страшноватый Берстекер ко всему, что мы пьем, примешивает хлоралгидрат.
— Вряд ли, — возразил Жан. — Я спал как сурок, но сон не был тяжелым, сегодня с утра у меня голова очень ясная…
Помолчав, он прибавил:
— И я очень счастлив.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});