Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поездки на фронт в августе 1916 года придают М.В. Челнокову бодрости. «Я очень рад, что был на фронте, – пишет он жене. – Наш союз на этом фронте (северном. – В.Ш.) работает великолепно, он слился с армией и действительно помогает… Дело кипит в строгом порядке и дисциплине. Войска буквально несравненные. Солдаты сыты, отлично одеты, в прекрасном настроении. Рожи толстые, красивые. Все очень добры, услужливы, предупредительны. Офицеры производят тоже очень хорошее впечатление. Чувствуется большая уверенность и спокойствие. Все есть. Видел генерала Рузского. Он мне очень понравился. Спокоен, умен, пронзителен, многосторонен. Здоровье его хорошо… Видел еще многих – все хороши… О политике не слыхал. Очень приятное впечатление от всего… В тылу другое дело. Здесь мы киснем, кляузничаем и пр. и пр.» В августе же Челноков встречался в Севастополе с адмиралом Колчаком – «на старом броненосце, где устроен его штаб. Был я принят любезно и скоро».
«Тыл», однако, все больше подводил. Именно состояние тыла объясняет метаморфозу в поведении Челнокова: то он не допускал политику в ВСГ, а то «вдруг» сам к ней приобщился и стал выступать с оппозиционными заявлениями. Патриотические настроения, которые в начале войны захлестнули и либералов, которые вызвали единение власти и общества, наложились на умеренно либеральные взгляды Челнокова и на его сугубо деловой подход к этому единению. И определяющим здесь был деловой подход: всемерное содействие военным усилиям страны. Он обусловил резко отрицательное отношение Челнокова к «политике» как мешающей практическому делу помощи армии, достижения победы. Даже на втором году войны он говорил: «Или заниматься политикой, или заниматься кроватями». И забастовки рабочих претили ему в большой мере тем, что они разлаживали механизм городского хозяйства. Он считал, что отношение к войне должно служить главным критерием в стратегии и тактике либералов. Работа Союза городов, особенно важная и ценная для армии, по его разумению, должна оставаться вне политики еще и потому, что ВСГ существовал на птичьих правах: он не был юридически оформленной организацией и не имел самостоятельной финансовой базы – средства на его работу шли из казны. При такой уязвимости политические амбиции в случае репрессий могли оказаться гибельными для ВСГ. И вообще, либералам на политических подмостках, как полагал Челноков, следует выступать очень осторожно, учитывая реальную обстановку в стране; лучше «вооружиться терпением и ждать», отложить счеты с властью на послевоенное время. В сентябре 1915 года Челноков, в противовес П.П. Рябушинскому и Н.В. Некрасову, находил, что «опасно обращение к народу»: «Рабочие не организованы, принимают наиболее экспансивные предложения». Поэтому он пессимистически оценивал попытки А.И. Коновалова «навести мосты» с представителями рабочих: «Все затеи Коновалова окончатся ничем». В память ему на всю жизнь врезался 1905 год: об «огромных массах рабочих, захваченных пропагандой левых партий, и жизни города, которая была вся под впечатлением всеобщей забастовки и ужасов вооруженного восстания» Михаил Васильевич вспоминал и в эмиграции.
Однако власти сами вынуждали общественные организации радикализироваться. Челноков считал, что мешавшая конструктивной работе и приближавшая революцию «анархия в стране начиналась сверху». Против нее и была направлена его политическая деятельность. История Союза городов, по определению соратников Челнокова, представляет собой картину постоянной борьбы за право на работу, отстаивание этого права и стремление к его расширению, ибо власть систематически противодействовала этой работе.
В июне 1916 года решение властей ужесточить процедуру разрешения съездов общественных организаций вызвало крайнее недовольство Челнокова. Он «был настроен очень воинственно» и готов к политическому, но легальному противодействию этому ужесточению. Общее, «канунное» состояние страны поддерживало его в весьма оппозиционной форме. Он вел настоящую осаду центральных и местных властей, требуя разрешения съезда ВСГ; поддерживал оппозиционные выступления Думы; а его письмо к М.В. Родзянко, в котором говорилось о необходимости создания наконец такого правительства, которое в единении с народом приведет страну к победе, стало широко известно в стране. Челноков остро чувствовал назревание революции и потому делал все от него зависящее, чтобы ее предотвратить.
В декабре 1916 года, вечером того дня, когда были разогнаны не разрешенные властями съезды общественных организаций, на квартире Г.Е. Львова собрались Челноков, М.М. Федоров (один из деятелей ВСГ и бывший министр торговли и промышленности), Н.М. Кишкин, Н.И. Астров. Присутствовал и представитель городов Кавказа А.М. Хатисов, который так отразил ход собрания в своих неопубликованных воспоминаниях: «Обсуждали положение дел. Совещание длилось почти всю ночь.
Князь Львов сообщил, что на фронте – ужас. Армия понимает, что она накануне краха, голода и без снарядов. Многие части требуют удаления царя. Присылают гонцов. Были названы части. При дворе недовольство. 16 вел. князей требуют удаления Распутина. Они подали царю записку. В Думе требуют удаления министров. Все чувствуют необходимость смены формы правления – корня всех дел. „Ответственное правительство“, – вот спасение… К утру и за день все члены съезда дали свое согласие на назначение кн. Львова председателем Совета министров, если будет создано ответственное министерство. Хотели организовать дворцовый переворот. Мне было поручено узнать лично отношение Великого князя Николая Николаевича к этому перевороту и согласен ли он принять корону царя, если совершится переворот? Еще не настало время для полного рассказа об этих разговорах (воспоминания написаны в 1925 году. – В.ЛГ.), но скажу лишь, что вел. князь воздержался действовать активно».
Челноков и Львов пытались воздействовать на высшую власть, изменить ее гибельный курс также через лорда А. Милнера: обрисовав положение в России, они прямо сказали ему, что вот-вот грянет революция. Челноков с большой симпатией относился к Англии и англичанам еще со времени своего визита в эту страну в 1909 году в составе думской делегации. В 1915-м он стал одним из отцов-основателей Общества сближения с Англией, нередко встречался с послом Великобритании в России Дж. Бьюкененом. За развитие русско-английских отношений английский король пожаловал Михаилу Васильевичу титул баронета и знаки ордена Подвязки.
Власть, однако, осталась глуха ко всем предостережениям общественных деятелей. В начале февраля 1917 года девятнадцать членов Особого совещания по обороне, и в их числе Челноков, потребовали провести заседание Особого совещания под председательством царя, чтобы обсудить общее положение в стране. Заседание должно было состояться 27 февраля. Революция пришла раньше.
27 февраля 1917 года М.В. Челнокову пришлось созвать в Московской городской думе совещание представителей общественности в связи с разразившимися в стране событиями. 2 марта председатель Временного комитета Государственной думы М.В. Родзянко назначил Челнокова комиссаром Москвы. Но он оставался на этом посту лишь до 6 марта. В жизнь бурным потоком ворвалась революция с ее демократизацией. Челноков – реалист:
