Убить волка (СИ) - Priest P大

Гу Юнь всегда с уважением относился к старой гвардии Черного Железного Лагеря, даже рекомендовал Тань Хунфэя на должность главнокомандующего северным гарнизоном, но тот так и не смог простить себе груз собственной вины, которую не с кем было разделить, за ту историю с внезапной атакой.

Тань Хунфэй посмотрел на Чжу Хэна и заскрежетал зубами. Он опустил голову и спросил у простолюдина:

— И правда. У тебя есть доказательства?

Мужчина склонил голову и достал из внутреннего кармана написанное кровью письмо:

— Мой покойный отец собственноручно написал это письмо. Тело его доставлено ко входу в этот дом. Прочтя его, генерал поймет, действительно ли перед ним тело У Хэ и можно ли верить моим словам.

Чжу Хэн нахмурился, но Тань Хунфэй уже отдал своим солдатам приказ забрать труп.

Вскоре во двор внесли труп мужчины, больше напоминавший сухое дерево. Смерть в петле едва ли можно было назвать мирной: щеки мертвеца распухли, язык вывалился, из-за синяков шея стала пугающего синего цвета, как у призраков. Тань Хунфэй окинул труп беглым взглядом и сразу же отвернулся, словно не вынеся мрачного зрелища:

— Я помню, что в уголке глаза у старого евнуха был шрам в форме треугольника...

Простолюдин на коленях подполз к трупу и отодвинул в сторону его седые волосы. На покрытом морщинами лице в уголке глаз мертвеца действительно имелся старый шрам в форме треугольника.

Не слышно было ни вороны, ни воробья [7]. От лица Чжу Хэна отлила кровь. Он резко вдохнул воздух и поднял руку, чтобы поправить на голове форменный головной убор, накренившийся набок после того, как генерал Тань ударил по столу. Руки ученого мужа дрожали, когда он спросил:

— И что потом?

Стоявший на коленях мужчина ответил:

— К счастью, Небеса благоволили к маленькому Аньдинхоу и не дали ему умереть. Позже, когда Император наконец скинул с себя чары этой женщины, то глубоко пожалел о своем поступке. И в тайне избавился от обоих сестер-варварок, а маленького Аньдинхоу осыпал нескончаемыми милостями, даже забрал к себе во дворец, чтобы лично о нем заботиться. Пусть маньскую женщину приговорили к казни за ее преступления, ее сообщник, который подал Императору ту ужасную идею, остался при дворе. Злодей боялся, что семья Гу останется в фаворе у правителя, поэтому объединил усилия со старшим дворцовым евнухом У, чтобы окончательно извести маленького Аньдинхоу.

Чжу Хэн заметил:

— Когда дело касается дворцовых интриг, тебе стоит тщательнее обдумывать свои слова.

Мужчина лишь громко рассмеялся:

— Благодарю за совет. В молодости этот простолюдин был простым земледельцем на северной границе. На протяжении целых поколений наша семья страдала от набегов варваров. Мои родители, братья и сестры погибли от их руки. Только старый Аньдинхоу заступился за нас и отомстил. Пусть этот простолюдин не обладает высоким положением, но много лет выносил унижения и заботился о старом евнухе не ради денег или личной выгоды, а в ожидании этого дня!

Тань Хунфэй уже устал удивляться, от пережитого его чувства немного притупились:

— В тот год умер Его Высочество третий принц...

— Да, — согласился мужчина. — Старший дворцовый евнух У Хэ добавил невидимый глазу яд в паровую лампу маленького Аньдинхоу. У Хэ утверждал, что маленький Аньдинхоу в детстве души не чаял в этой лампе, ярко разжигал ее перед сном и часто оставлял включенной на ночь. В результате корпус лампы настолько нагревался, что о него можно было сильно обжечься. Нанесенный яд естественным образом таял и попадал в воздух, а потом и в легкие. Сначала жертву мучила лихорадка и сильный безостановочный кашель. Дети часто болеют с такими симптомами, так что никто бы ничего не заподозрил. Вот только со временем тело слабело и, когда яд поражал внутренние органы, никакое лекарство уже не было способно спасти несчастного.

Казалось, у Тань Хунфэя вот-вот кровь из глаз пойдет.

— Паровая лампа в комнате маленького Аньдинхоу была особенной. Ее абажур был выполнен из цветного стекла семи цветов [8], специально привезенного с Запада. Подобные вещицы стояли невероятно дорого, даже у Императрицы не было такой — только у маленьких принцев и Аньдинхоу. Однажды третий принц случайно разбил свою западную паровую лампу. Он боялся наказания, поэтому не осмеливался просить о помощи. Тогда маленький Аньдинхоу поменялся с ним: тайком склеил осколки чужой разбитой лампы, оставив ее себе, затем накрыл абажур книгой и сделал вид, что ничего не произошло.

— Вы прекрасно знаете, что дальше — третий принц отравился и безвременно погиб совсем молодым. Покойный Император пришел в ярость и приказал провести во дворце тщательное расследование. Предатель выставил старшего дворцового евнуха У Хэ, которого бросили в темницу за убийство принца, козлом отпущения. — Произнеся последнюю фразу, он взмахнул рукавами, отвесил поклон до самой земли и повысил голос: — Этот простолюдин закончил свой рассказ. Благодарю вас за внимание, милостивые генералы и офицеры. Коварный злодей, все эти годы блаженствовавший в безнаказанности и остававшийся на свободе — никто иной как дядя Императора, князь Го!

Чжу Хэна его слова привели в замешательство.

— Как... Как смело с твоей стороны!

Мужчина ответил ему:

— Смелости во мне не больше, чем у дворовой собаки, но душа моя искренне готова покинуть это ничтожное смертное тело!

Чжу Хэн надавил на него:

— Какие у тебя доказательства?!

Мужчина достал ветхое письмо, едва ли не рассыпавшееся от древности:

— Вот ответ на вопрос господина — это тайное послание, отправленное старшему дворцовому евнуху У Хэ дядей Императора. Прочтя его, вы поймете, действительно ли мои слова правдивы.

Письмо мужчина положил на землю и с тяжелым вздохом чуть отодвинулся назад.

— Сегодня я положу конец всем несчастьям и несправедливостям прошлого.

К тому времени, как Тань Хунфэй понял, что что-то с этим человеком не так, было уже слишком поздно: мужчина резко поднялся на ноги и, не дожидаясь ответа, он обернулся и насадился головой прямо на торчавший рядом штырь.

Кровь и мозги брызнули во все стороны. Смерть наступила мгновенно.

В каком-то смысле он оказался еще одним солдатом-самоубийцей.

Тем временем, у Гу Юня на горячих источниках не переставал дергаться глаз.

Хо Дань, командир стражи поместья, стремительно ворвался внутрь и, задыхаясь от паники, запричитал:

— Ан... Аньдинхоу...

Гу Юнь повернулся к нему:

— Что стряслось?

Как только Хо Дань узнал о происшествии в столице, сердце его застучало как бешеное, но не успел он открыть рот, как кто-то с грохотом пинком распахнул дверь.

Вошедший Чан Гэн крепко сжимал в руке деревянную птицу. Крошечное создание раскрыло клюв, ее крылья еще трепетали, а вот голова была отделена от тела. Чан Гэн разломал твердый деревянный корпус, так что механические шестеренки птицы теперь лежали на всеобщем обозрении и впивались в его окровавленную ладонь. Казалось, юноша совершенно не чувствовал боли. Чан Гэн хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, но так и не мог сделать вдох.

В руке он сжимал листок тонкой бумаги, залитой кровью. Ведь как известно, деревянная птичка летит быстрее гонца на лошади. Кое-кто уже послал ему весточку об удивительном происшествии в столице.

Его грудь словно пронзили острым ножом, и кровь вытекала наружу с каждым вздохом. От волнения Чан Гэн смотрел то вверх, то вниз, то поднимал голову, то опускал. Пошатываясь, он подошел к Гу Юню и крепко обнял его.

Командир Хо, все это время стоявший в стороне, испугался:

— Ан...

Гу Юнь махнул рукой в его направлении:

— Старина Хо, выйди.

У командира Хо дернулся кадык. Вроде бы солдат собирался что-то еще сказать, но в итоге просто молча вышел.

Природа наделила несчастного ребенка недюжей силой, Гу Юнь чувствовал, что еще немного и тот сломает ему хребет. Когда командир Хо наконец ушел, он протянул руку и похлопал Чан Гэна по спине: