Королева Тьмы - Энн Бишоп

Деймон прикрыл их обоих щитом, и они выскользнули из лагеря незамеченными.

К тому моменту, как они добрались до ближайшего пересечения нитей ментальной Паутины, поднялся резкий, холодный ветер.

Сэйтан замер, сделал глубокий вдох ртом, словно пробуя воздух на вкус.

— Это просто ветер, — произнес Деймон.

— Нет, — мрачно произнес Сэйтан. — Не просто. Идем.

Через два часа Геката ворвалась в хижину Доротеи, размахивая глиняным цилиндром.

— Нас провели! Они все исчезли! Эта штука в тюремной хижине — вовсе не Люцивар, а какая-то странная иллюзия. А Сэйтан… — Она запустила цилиндром в противоположную стену. — Ублюдок Сади солгал нам!

Лежа на полу, — как и на протяжении всего этого очень длинного дня, — Доротея уставилась на Гекату. Судорожное сокращение мышц живота выплеснуло новую порцию кровавой массы, когда она начала смеяться.

Всю ночь собирался шторм — с громом, молниями, ветром. Теперь, когда приближался рассвет, ураган обрел новую ярость, в его завываниях словно зазвучал чей-то гневный голос.

— Идем, — сказала Терса, помогая Карле добраться до дивана. — Теперь ты должна лечь. Моргана, иди сюда и ложись на пол.

— Что происходит? — встревоженно спросил Кхардеен, когда Моргана послушно опустилась на пол рядом с диваном.

Он поспешно схватил подушку и подложил ее под голову жены.

— Для вас всех будет лучше присесть на пол. Даже Цитадель почувствует всю мощь этого шторма.

Члены Первого Круга обеспокоенно переглянулись и повиновались.

— Что это такое? — спросила Карла, когда Терса положила одну руку ей на живот, а вторую — на плечо Морганы.

— Пришел день, когда долги будут уплачены, а Кровь ответит за то, чем она стала.

— Я не понимаю, — произнесла Карла. — Что означает этот шторм?

Блеснула молния. Завыл ветер.

Терса закрыла глаза и улыбнулась:

— Она грядет.

Времени оказалось в обрез. Он не ожидал, что путешествие на Ветрах окажется таким сложным или что выдержка так быстро изменит его отцу — равно как и ему самому. Им пришлось спрыгнуть с Красного ветра, пересесть на Сапфир, и, наконец, последнюю часть пути они преодолели с помощью Зеленого.

Приземлиться в самой Цитадели не удалось. Все здание оказалось окружено странными щитами, подобных которым Деймон никогда еще не видел. Поэтому он нацелился на Эбеново-серый Камень Люцивара и на небольшое отверстие в защитных заклятиях, которое его брат удерживал с помощью собственной ментальной силы. Они спрыгнули с Ветров так близко к Цитадели, насколько это вообще было возможно. Однако расстояние все равно вышло порядочным — двоим изнуренным мужчинам нелегко карабкаться по крутой горной тропе.

Теперь, когда вдали показались ворота, а Люцивар ментальным импульсом велел им поторопиться, Деймон практически потащил Сэйтана на себе вверх по склону, борясь за каждый шаг с яростным, завывающим ветром.

Они уже почти на месте. Почти. Почти.

Небо быстро светлело. В любой момент над горизонтом могло показаться солнце.

Быстрее. Быстрее.

— Сэйтан! СЭЙТА-А-АН!

Деймон оглянулся. Следом за ними вверх по склону карабкалась Геката. Сука, должно быть, всю дорогу мчалась на Красном ветре, если очутилась у Цитадели сразу же после них.

Решив не тратить воздуха на ругань, Деймон бросился вперед со всей возможной скоростью, на какую хватало сил, таща Сэйтана за собой.

— Сади! — заорала Геката. — Ты, лживый ублюдок!

— ШЕВЕЛИТЕСЬ! — крикнул Люцивар.

Он держал ворота открытыми с помощью Ремесла, вымотавшись физически и ментально, чтобы не дать им запереться и скрыться за щитом.

Еще ближе. Уже почти на месте. Почти.

Деймон схватился за створку ворот и распахнул их шире, обратившись к силе Черного Камня.

— Веди его внутрь! — бросил он, толкнув Сэйтана к Люцивару. Затем он обернулся, поджидая ведьму.

Геката наконец взобралась вверх по склону и остановилась в нескольких футах от него.

— Ты — лживый ублюдок!

Деймон улыбнулся:

— Я не солгал тебе, дорогая моя. Я сказал, что ты получишь то, чего заслуживаешь. — С этими словами он отпустил створку ворот. Она захлопнулась, и щит скользнул на место.

Повернувшись и помчавшись по двору, Деймон услышал вопли Гекаты. А затем до его слуха донесся дикий вой, исполненный радости и боли, гнева и торжества.

Он перешагнул порог и оказался в надежных стенах Цитадели в тот самый миг, когда Джанелль обрушила на Королевства всю силу вихря.

«Вы должжны проссснутьсся, — произнес глубокий, шипящий голос. — Вы должны проссснутьсся!»

Деймон открыл глаза. Он не сразу понял, почему все вокруг кажется слишком странным, не сразу сумел соотнести себя с окружающим. Еще мгновение ушло на то, чтобы сообразить: он весьма относительно связан со своим телом — а это тело в данный момент лежит на холодном полу Цитадели, куда он, Люцивар и Сэйтан рухнули без сил, когда Джанелль выпустила свою силу на волю.

«Вы — треугольник, помогшший сссозздать паутину мечтаний. Теперь вы должны удержать мечту. Времени ссслишшком мало».

Застонав, Деймон сел и огляделся. И в тот же миг проснулся окончательно.

«Мать-Ночь, где мы?»

Он нагнулся над лежавшим ничком Сэйтаном и потряс Люцивара за плечо.

«Огни Ада, Ублюдок! — простонал Люцивар, а затем поднял голову. — Вот дерьмо».

Они оба поспешно вцепились в Сэйтана и растолкали его.

«Отец, проснись. У нас неприятности», — произнес Деймон.

«Что теперь? — прорычал Повелитель, опираясь на локти. Его глаза расширились от удивления. — Мать-Ночь».

«И пусть Тьма будет милосердна, — добавил Люцивар. — Где мы?»

«Где-то в бездне. По крайней мере, мне так кажется».

Осторожно поднявшись на ноги, трое мужчин огляделись.

Они стояли на краю глубокой, широкой пропасти. Через нее протянулась Опаловая паутина. Под ними находились схожие сети более темных цветов. Сверху — паутины светлых Камней.

«Что мы здесь делаем?» — спросил Люцивар.

«Мы — треугольник, помогший создать мечту, — отозвался Деймон. — Мы должны удержать ее».

«Хватит говорить загадками, Ублюдок!» — прорычал Люцивар.

Деймон вызверился в ответ.

Сэйтан поднял руку, и они оба послушно замолчали.

«Кто сказал тебе об этом?» — спросил Повелитель.

«Странный шипящий голос, — задумчиво ответил Деймон и, помолчав, добавил: — Мне показалось, похожий на голос Дрейки, только мужской».

Сэйтан кивнул.