Технология власти - Абдурахман Авторханов

Поскольку реформы не только носят вынужденный характер (председатель Госплана СССР Байбаков так и заявил: "Отчасти можно согласиться, что реформа носит вынужденный характер".- "Ежегодник БСЭ", 1967, стр. 26), но и половинчаты и непоследовательны, они лишь смягчают действия, а не ликвидируют постоянные причины структурного кризиса советской экономики. Централизованное бюрократическое планирование и догматические постулаты социалистического хозяйствования становятся оковами дальнейшего успешного развития народного хозяйства СССР. Конечно, от этого состояния до "эпохи социальной революции" еще, может быть, далеко, но одно несомненно: логикой дальнейшего развития структурного кризиса, с одной стороны, и под угрозой проиграть пресловутое соревнование "двух систем", с другой, Кремль в конце концов будет поставлен перед сложной дилеммой: либо держаться и дальше нынешней системы и тогда рисковать потерею темпов развития и дальнейшим углублением кризиса, либо окончательно освободить народное хозяйство от догматических оков, получив в результате шансы на то, чтобы стать действительно серьезным противником Запада на международной экономической арене.

Особенно остро стоит эта дилемма в области развития сельского хозяйства. В Кремле с каждым днем все более начинает брать верх точка зрения, что причина перманентного кризиса недопроизводства сельскохозяйственной продукции не бюрократического или даже не агротехнического порядка, как это думал Хрущев, а порядка социально-структурного.

Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 16 мая 1966 года о сельском хозяйстве доказывает это. "Кооперативный план" Ленина, по этому постановлению, начинает принимать форму "огосударствления колхозов" с гарантированной денежной зарплатой, страхованием, пенсией и даже перспективой принятия колхозников в члены профсоюзов (см. статью Д. Полянского - "Коммунист", No 15, 1967). Все это значительно меняет содержание сталинских колхозов, оставляя в неприкосновенности их форму.

В отличие от нынешних руководителей Кремля, Хрущев все-таки имел волю к решению. "Волюнтаризм" и "субъективизм" его сказывался как раз в бесконечных, порою противоречащих друг другу мероприятиях в поисках решений острых проблем. Он их решал, но не разрешал. Но их не разрешили и люди, свергшие его. Разъедаемые внутренними противоречиями по вопросу о методах и путях собственной экономической политики, члены коллективного руководства вообще перестали что-либо менять.

Две тенденции, пожалуй, даже две точки зрения - догматическая и реформаторская - в определении и установлении перспективной хозяйственной политики не находят себе компромиссного решения. Отсюда - вечное откладывание вопросов, по которым не могут достигнуть единодушия, по принципу - "спорных вопросов не решать".

Если мы перейдем из области общей политики к идеологии, то тут мы видим, что в последнее время ортодоксальная неосталинистская линия в руководстве явно взяла верх. Во многом объясняется это тем, что Хрущев во время чистки ЦК от соратников Сталина ("антипартийная группа") оставил в неприкосновенности весь сталинский идеологический штаб ЦК во главе с Сусловым. Все его ведущие кадры, ловко приспособившись к "анти-культовской" политике Хрущева, остались на своих поста как в ЦК, так и в главных идеологических учреждениях партии. Остались с тем, чтобы выйти на сцену, когда придет их время. Вот сегодня оно и пришло. Собственно, и приход этого времени организовали они сами. Пустив в ход все идеологические рычаги и пользуясь теоретической беспомощностью членов коллективного руководства, вчерашние ученики Сталина из штаба Суслова создали новую концепцию о Сталине. Согласно этой концепции, оказывается, вообще не было "периода культа личности". Сталин вовсе не был преступником, а всегда был ленинцем, который допустил некоторые нарушения советской законности. Его теоретические труды - вполне марксистские, и его роль во второй мировой войне - выше всякой критики. XX и XXII съезды перегнули палку в оценке Сталина из-за "субъективизма" Хрущева. В свете этой новой концепции советская пресса, видно, получила указание прекратить критику Сталина. Отныне разрешается пользоваться его произведениями, цитировать их в положительном плане.

Так оформилась неосталинистская линия на всем идеологическом фронте. Отдельных советских писателей и интеллектуалов, которые противились неосталинизму, подвергли преследованию (академик Сахаров, Солженицын, Якир, Литвинов), исключению из партии (проф. Некрич) или даже заключили в психотюрьмы (генерал Петр Григоренко, Тарсис, Есенин-Вольпин). С интеллектуальной оппозицией разговаривают уже не на совещаниях в ЦК КПСС, как при Хрущеве, а в кабинетах следователей КГБ и залах закрытых судов, инсценируемых по чисто сталинским рецептам (Синявский, Даниэль и др.). Тем не менее нет основания считать эту господствующую неосталинистскую линию единодушной линией всего коллективного руководства.

Вполне единодушные в вопросах сохранения и укрепления существующего режима, члены коллективного руководства могут иметь, как это часто бывает в истории данной партии, разные мнения о путях и методах достижения этой цели. Этим, вероятно, и объясняется, что победившая неосталинистская линия все еще не решается перейти в развернутое наступление на интеллектуальную оппозицию при помощи массовых чисток, хотя с каждым днем растут права, завоеванные интеллектуальной оппозицией в явочном порядке. К таким правам относятся: право не соглашаться с партией, право не признаваться на политических процессах, право на "самиздат", право составлять коллективные протесты с критикой официальной линии, право апеллировать к загранице, право слушать заграничные радиопередачи. В сталинское время каждое из этих "прав" считалось криминальным и за их осуществление наказывали. Конечно, власть старается предупредить подобные действия, но "явочные права" постепенно делаются "обычными правами" советских граждан. Круг таких прав будет расширяться. Их подтачивающие устои режима действия окажутся грозными.

Несмотря на очевидную победу неосталинизма в идеологии, все же до апрельского пленума ЦК (1968 г.) идеологическая линия Кремля не была ясной, последовательной и единой. Тут тоже обнаруживалась двойственность. Весь вопрос только в том, в какой мере эта двойственность отражала внутреннее состояние коллективного руководства, была ли она результатом двух тенденций и в области идеологии или мы имели дело с сознательной эклектической политикой "и вашим и нашим". Поясним сказанное на двух типичных примерах как раз из области идеологии. 27 января 1967 года "Правда" напечатала известную редакционную статью под названием: "Когда отстают от времени". Статья была посвящена двум журналам: догматическому "Октябрю" и "либеральному" "Новому миру". Указывая на существующее мнение о том, что в художественной периодике эти два органа представляют как бы "два полюса", "Правда" почти в одинаковых словах и одинаковой пропорции критиковала как догматизм "Октября", так и "либерализм" "Нового мира". "Правда" предписывала среднюю линию.

Второй пример. В том же "Октябре" (No 1, 1968 г.) появилось стихотворение, в котором поэт превозносил культ Сталина, хвалил кинофильм "Падение Берлина" (этот фильм тоже был осужден на XX съезде как яркое проявление культа Сталина).

Главный редактор "Октября" Кочетов - идеологический функционер ЦК. И он знает, что он делает, печатая такие стихи. Но вот другой идеологический функционер ЦК - главный редактор "Литературной газеты" Ча-ковский - печатает ответ Синельникова "Октябрю": "Недоумение и протест вызывает это стихотворение. Автор его, вступая в резкое противоречие с реальным течением жизни, запутывает ясные вопросы, по которым сказала свое убедительное слово партия" (20 марта 1968 г.). Заметим, что Кочетов и Чаковский не только идеологические функционеры ЦК, но оба они числятся в твердокаменных догматиках. Вот этой двойственности в идеологической политике партии кладет конец Брежнев в речи от 29 марта 1968 года на Московской городской партийной

конференции. В этой речи Брежнев по существу объявил войну всей советской передовой, политически мыслящей интеллигенции. Брежнев заявил: "Буржуазные идеологи надеются еще как-то повлиять на мировоззрение отдельных групп советских людей, притупить их классовое сознание... В их сети иногда попадаются люди падкие на саморекламу, готовые как можно громче заявить о себе, не брезгая похвалами наших идейных противников... (курсив мой.- А. А.). И Брежнев кончает свою речь угрозой: "...отщепенцы не могут рассчитывать на безнаказанность" ("Правда", 30 марта 1968 г.). Через два дня - 2 апреля - "Правда" прокомментировала речь Брежнева следующими знаменательными словами: "Партия всегда решительно выступала как против огульного недоверия, так и против народнических представлений об интеллигенции, как единственной "соли земли"! Смысл цитаты совершенно ясен советская интеллигенция, которой до сих пор пели дифирамбы (см. "Программу партии"), отныне должна знать свое место и не должна думать, что она "соль земли". В то же время в комментарии "Правды" слышны нотки серьезнейшей тревоги. В "Правде" сказано: "В борьбе против социализма его враги прилагают все усилия, чтобы подорвать главную основу нашего общества - союз рабочего класса и крестьянства, поссорить их с трудовой интеллигенцией" ("Правда", 2 апреля 1968 г., курсив мой.- А. А.).