Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

— Grandmere est… — она замялась, подыскивая нужное французское слово, но я уже поняла.

— Pas docteur, — сказала я, — et pas sorcière, magtnicienne. Elle est… — Я тоже заколебалась; в самом деле, было ли во французском языке подходящее слово?

— Мы говорим, она певунья, — робко вставила по-французски Берте. — Мы называем ее шаман. А ее имя, оно означает: «Это может быть; это случится».

Старая леди что-то сказала, кивнув в мою сторону, и обе молодые удивленно уставились на меня. Наявенне наклонила голову, сняла с шеи кожаный шнурок и вложила в мою руку маленький мешочек.

Он был таким тяжелым, что мое запястье невольно согнулось, и я едва не уронила мешочек. Изумленная, я сжала пальцы. Теплая кожа хранила тепло тела старухи, округлое нечто внутри уютно легло в ладонь. И на какое-то мгновение мне вдруг показалось: то, что лежит внутри — живое.

Должно быть, мои чувства явственно отразились на моем лице, потому что старая леди снова расхохоталась. Она протянула руку и я вернула ей амулет, — пожалуй, с излишней поспешностью. Габриэль вежливо сообщила, что бабушка ее мужа была бы рада показать мне кое-какие полезные растения, растущие поблизости, если я не против прогуляться с ней по лесу.

Я с восторгом откликнулась на это предложение, и старая леди тут же встала и направилась по тропинке вверх по склону с живостью, казавшейся просто удивительной при ее годах. Я шла следом за ней, глядя на ее крошечные ноги, обутые в кожаные башмачки, и надеялась, что когда я доживу до ее лет, то буду тоже способна сначала совершить двухдневный переход по лесам, а потом с большим интересом заняться исследованием окрестностей.

Мы некоторое время шли вдоль берега речки, а за нами на приличном расстоянии следовали Габриэль и Берте, приближавшиеся только в том случае, если требовалась их помощь в переводе.

— Каждое из растений содержит в себе нечто целебное, — поясняла старая леди при посредстве Габриэль. Она сорвала веточку с куста, росшего у тропинки, и протянула мне. — Если бы мы только знали о них достаточно много!

По большей части нам для взаимопонимания вполне хватало жестов, но когда мы добрались до большой заводи, в которой Джейми и Ян ловили рыбу, Наявенне остановилась и махнула рукой, в очередной раз подзывая Габриэль. Старуха что-то сказала, и на лице молодой женщины отразилось легкое удивление. Она повернулась ко мне.

— Бабушка моего мужа говорит, что она видела сон о тебе, в ночь полной луны, две луны назад.

— Сон обо мне?

Габриэль кивнула. Наявенне положила пальцы на мою руку и внимательно всмотрелась в мое лицо, как будто желая проверить, какое впечатление произвели на меня слова Габриэль.

— Она рассказывала нам об этом сне, — продолжила Габриэль, — она видела тогда женщину с… — Губы Габриэль чуть изогнулись в улыбке, но тут же поспешно приняли строгое выражение, когда она вежливо показала на свои собственные длинные, абсолютно прямые волосы. — А через три дня мой муж и его сыновья вернулись и рассказали, что встретили в лесу тебя и Убийцу Медведя.

Берте тоже наблюдала за мной с нескрываемым интересом, машинально наматывая прядь собственных темно-каштановых волос на палец.

— Она, которая умеет исцелять, сразу же сказала, что должна увидеть тебя, и когда мы услышали, что вы все теперь здесь…

Эти слова несколько ошеломили меня; у меня ни разу не возникало ощущения, что за нами кто-то наблюдает, но было совершенно ясно, что наше присутствие в горах был отмечено и о нем сообщили Накогнавето.

Рассердившись из-за неуместной и несвоевременной на ее взгляд болтовни, Наявенне ткнула пальцем в свою родственницу и что-то сказала, а потом решительно показала на воду у наших ног.

— Бабушка моего мужа говорит, что когда она видела сон о тебе, то дело происходило именно здесь, — Габриэль широким жестом обвела заводь и чрезвычайно серьезно посмотрела на меня. — Она встретила тебя здесь, ночью. Луна плавала в воде. Ты превратилась в белую ворону; ты полетела над водой и проглотила луну.

— О?! — Я понадеялась, что мне не придется осуществлять сон старой леди наяву.

— Потом белая ворона вернулась и отложила яйцо в ее ладонь. Яйцо лопнуло, и в нем оказался светящийся камень. Бабушка моего мужа знает, что это было великое колдовство, что этот камень может прогонять болезни.

Наявенне несколько раз кивнула, снова сняла с шеи мешочек с амулетом и заглянула в него.

— А на следующий день после этого сна, — снова заговорила Габриэль, — бабушка моего мужа пошла копать корни киннея, и по пути увидела вдруг что-то голубое, оно торчало из глины на берегу реки.

Наявенне извлекла из мешочка маленький округлый предмет и опустила его в мою ладонь. Это был камень; с шершавой поверхностью, но без всякого сомнения драгоценный. На него налипли каменные крошки материнской породы, но под ней виднелась глубокая, мягкая синева.

— О Господи! — невольно вскрикнула я. — Да это же сапфир… ведь правда?

— Сапфир? — Габриэль как бы попробовала слово на вкус, приценилась к нему. — Мы называем это… — она помедлила, не сразу отыскав подходящее французское выражение. — Мы называем это pierre sans peur.

— A… pierre sans peur? Бесстрашный камень?

Наявенне кивнула и снова заговорила. Берте начала переводить, прежде чем ее мать успела открыть рот.

— Бабушка моего отца говорит, что такие вот камни, как вот этот, они помогают людям не бояться, и делают их дух сильным, и болезни от таких людей отступают быстрее. И этот камень, вот этот, да, он уже вылечил двух людей от лихорадки, и еще вылечил болезнь глаз у моего младшего брата, уже вылечил.

— Бабушка моего мужа хочет поблагодарить тебя за этот дар, — наконец-то и Габриэль смогла вставить слово.

— А… ну… скажите ей, что она очень любезна — Я сердечно кивнула старой леди и вернула ей синий камень. Она опустила его в мешочек и туго затянула шнурок. Потом придвинулась ко мне, пристально уставилась на мои волосы, протянула руку и снова ухватилась за один из локонов; и, продолжая говорить, она не выпускала его из пальцев.

— Бабушка моего мужа говорит, что ты уже умеешь лечить, но ты научишься еще многому. Когда твои волосы станут белыми, как у нее, вот тогда ты войдешь в полную силу.

Старая леди выпустила наконец мой локон и мгновение-другое смотрела мне прямо в глаза. Мне показалось, что в глубине ее темных глаз я заметила великую печаль, и я невольно протянула руку, чтобы коснуться старухи.

Но она отступила назад и сказала еще что-то. Габриэль как-то странно посмотрела на меня и перевела:

— Она говорит, ты не должна тревожиться; болезни приходят не сами по себе, их насылают великие боги. Твоей вины в этом нет.