Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы вернулись, я пошел отнести тяжелые сумки с покупками наверх, а жена выскользнула на задний двор покурить.
И вернулась почти сразу же — бледная, дрожащая, с незажженной курительной палочкой, прилипшей к нижней губе.
— Милый, зачем я притащила нас сюда?! — шептала она. — Пойдем! Только тихо, я тебе кое-что покажу.
На юге темнеет быстро — удивительно быстро для нас, северян. Хотя сумерки были еще того прозрачного синего цвета, что держится всего несколько минут — теплый свет из гостиницы уже разбавляло холодное сияние первых звезд. Легкий ветерок играл с простынями на заднем дворе, заставляя их колыхаться. Двор выглядел уютно, как на картинке из сказки — но вот с деревом во дворе что-то было не так.
Среди листьев — обычных, казалось бы, листьев — качались длинные, тонкие полосы. Здесь же были и плоды — они свисали на тонких стеблях и все, кажется, были немного разными. Сумерки наливались силой, и разглядеть все четче не получалось, но… Что-то там было не так. Я испугался этого дерева.
Мы, мужчины, часто идем туда, куда не хотим, и делаем то, чего не хотим делать — если на нас смотрят наши женщины. Моя жена смотрела — глаза ее расшились так, что занимали, кажется, пол-лица. Пришлось идти.
Мой взгляд притягивал один из плодов — крупнее других и не свисавший с ветки, а растущий прямо из развилки, словно жуткий гриб-чага.
Плод этот влажно блестел в бледном звездном свете. Неожиданно я понял, что вижу глаза и зубы, часть которых уже выбита…
Это был не плод, а голова охотника — того самого, что несколько часов назад хвастался любовью к засадам и трофеям. Теперь он и сам стал частью чьего-то собрания: тяжелые ленты, свисавшие с веток, были ремнями из кожи, а «плоды» — внутренними органами, которые кто-то развесил по веткам. При всей жестокости зрелища была в нем какая-то безумная изысканность, отточенное умение.
Я повернулся к рыдающей жене и, еще не понимая, как поступить, не зная, что здесь принято делать в подобных случаях, увидел нашего хозяина-трактирщика.
Тот подошел, глянул. И, хмыкнув, сказал:
— Полагаю, можно вывесить знак «сдается». Комната ему больше не понадобится.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Мы были напуганы, но все же решились выйти к ужину. Возле очага и среди других людей думать об этом зверстве (Святой! О, боже, они называют его — Святой Покровитель!) было не так страшно.
Те, кого накануне мы приняли за супружескую пару, повели себя очень странно. Парень, излучавший вчера самодовольство, поник и нервничал, а девица, его наемная спутница, злилась. Отщипывая тонкими пальцами куски хлеба, она мяла их в руках, а потом ела, запивая бульоном.
— Хотите пирожки с мясом? — спокойно, как ни в чем не бывало, спросила хозяйка. Меня передернуло, а старуха в кресле на колесах рассмеялась. — Ах, да! Вы же впервые здесь.
— А что? — спросила моя жена. — Есть такие, что решают не раз пройти через это кошмар?
Старуха нахмурилась с притворной строгостью:
— Ну-ну, дорогая! Не надо так говорить о нашей почтенной, веками чтимой традиции. Вы приехали сами, зная, что здесь происходит. Теперь, пока Святой Покровитель в городе, ворота будут заперты — и никто из наших гостей не уедет. Может быть, Святой Покровитель вас и не встретит. Может быть, вы сумеете победить — хотя пока такого не случалось. Вы можете даже прятаться от него! Словом, у вас есть выбор. Но, приехав сюда, вы заключили соглашение — так чему вы теперь удивляетесь? Вот вы, милочка, бывает ведь, заключите соглашение, которое вам не по вкусу? Мало ли, чего захотят мужчины…
Девушка выпустила из рук очередной шарик и улыбнулась — холодной, обнажившей мелкие острые зубки улыбкой.
— Вопрос не в том, чего он хочет, — сказала она. — А в том, сколько он готов заплатить. Пока цена оговорена, и он не пытается получить что-то сверху — все идет, как идет. Но если он переходит границы… Уверяю вас, мы, продажные женщины, умеем постоять за себя.
Наша хозяйка только улыбнулась в ответ.
— В любом случае, как бы вы ни решили провести последующие несколько дней, вам понадобятся силы. Советую поесть как следует.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
После завтрака мы решили сходить на пляж — вряд ли Святой Покровитель нападет на нас в толпе. К тому же, морская вода — сама по себе лекарство. Плывешь — размеренно, гребок за гребком, закрыв глаза — и, неожиданно оглянувшись, понимаешь, что, мерно качаясь на волнах, заплыл гораздо дальше, чем думал. В этот момент самое главное — не удариться в панику, а все так же размеренно плыть, но теперь — обратно. И, когда ты доплывешь и вылезешь на теплый песок, облегчение и усталость заставят все заботы отступить. К обеду мы вернулись, перекусили чем-то, купленным по дороге, и решили поспать: местные всегда так поступали, укрывшись за ставнями и шторами от зноя. Мы нашли эту привычку разумной.
Но из прохладной дремоты нас вырвал истошный крик.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Ей зашили рот — видимо, чтобы она не кричала от боли. Оглушили и… Странно, что нитка выдержала, не дала ей заорать во все горло, когда она очнулась.
Убийца взял ее — ту девушку, которая говорила, что умеет постоять за себя — и насадил на кол.
На тот высокий деревянный кол у дверей гостиницы. Святой Покровитель, насадив девушку так, чтобы острие вышло далеко из горла, с мрачной иронией прибил сверху табличку, торчавшую на этом столбе и прежде. «Сдается внаем» — гласила надпись.
Конечно, теперь табличка казалась шуткой, но смеяться никого не тянуло. Ее парень, тот, что оплатил услуги и притащил девушку в этот проклятый город, блевал в кустах неподалеку. Это он и кричал — когда проснулся
