М.С. - Владимир Чистяков

Софи таким жестоким образом решила вам всем помочь в этом. Только боком вот может выйти такая помощь. И что? Даже если боком. Она-то в любом случае лучшая из всех вас. Вы все про это знаете. Именно поэтому боитесь её. Вы страх умеете внушать. И сами можете его испытывать. А на другие чувства вы все неспособны. По крайней мере, ей так кажется. Может она права, а может и нет. Но похожи, ох до чего же похожи вы на демонов с этого полотна. А сами-то себя со стороны такими видеть вовсе не хотите. Об ангельских крылышках размечтались что ли? Или хоть бы о том, чтобы людьми стать? Сами не знаете! А на неё злитесь. Поймите сначала за что!

Ведь это крик. Почти безмолвный крик души Софи — вдруг поняла Марина. Люди! Опомнитесь! Что же вы творите? Зачем невинных вы убиваете? Или вы их просто не видите? Да кто же вы после этого? Люди? Или звери? Сами-то вы это хоть можете понять? Или уже нет? Почему вы сквозь неё смотрите? Она ведь умрёт сейчас. А вы слепы от своей ненависти. Остановитесь! И не дайте ей упасть! Хоть раз поступите как люди. Или уже не можете?

Демократы после победы помнится, хотели трибунал собрать для суда над всеми чёрными. Только сами на подобный трибунал угодили. Только вот в качестве обвиняемых.

А эта картина — пострашнее иного трибунала. Ибо это даже не произведение искусства, это приговор вам всем: и чёрным, и демократам. Ибо все вы на ней чудовищами выглядите. Или в лучшем случае, автору вы такими показались… Хотя наблюдательность-то это у неё профессиональное. Она всегда всё прекрасно замечает.

А Софи, сама Софи, почему создала подобное полотно? Да ведь только из-за того что лучшая из вас. Вернее, она одна из вас только потому что вы меньшее из двух зол. Только поэтому. Никогда не была безучастной Софи. Либо с вами, либо с ними. Но не в стороне. И страшный выбор сделан раз и навсегда.

Но всё равно иначе она смотрела, да и сейчас смотрит на мир. А жить-то живёт в одном с вами мире. Вынуждена жить, ибо претит слишком многое из творящегося вокруг. Но она не могла замкнуться в какой-нибудь раковине и делать вид, словно ничего вокруг не замечаешь. Она живёт в этом мире. И это, в том числе и её мир.

Неужели время, таких как она ещё не пришло? Ведь пройдут века и М. С., и Чёрных вполне могут забыть. А Софи Саргон — нет. Софи будут помнить, пока живут люди, видевшие её картины. Ибо много чего на них было сказано про людей. Про то как они жили, чувствовали, страдали и умирали. Кто там в Италии XV–XVI века из всяких там королей да военачальников жил? Ну, Марина-то может и вспомнит какого-нибудь Цезаря Борджиа да кондотьеров. А другие и этого не назовут. А вот Леонардо знают все.

Через столетия будут помнить Софи, а не М. С… Судить о времени во многом будут по её картинам. И М. С. будут представлять такой, какой на картинах беспощадной Софи.

М. С. молча разворачивается и уходит, так ничего и не сказав. Картина осталась висеть. С Софи о ней она не разговаривала. На полотне уже сказано всё. И про всех. А если кто недоволен — так попробуй написать лучше. М. С. тем идиотам, которым красный колпак Свободы Делакруа не нравился, уподобляться вовсе не желает. Хотя положительных эмоций от данного произведения вовсе не добавилось.

Вновь тот дворец. Внутри ничего не изменилось. Изменился владелец. Тогда он выглядел седым мужчиной. Сейчас же — хорошо держащимся стариком. Но уже усталым и сильно, очень сильно, больным. Хотя содержимое покрытой сединами головы прежнее.

Инициатива встречи исходит от императора мирренов. Общую угрозу Тим осознавал. Грэды и сами планировали начать подобные переговоры. Но миррены успели раньше. И несколько дней назад М. С. приняла мирренского посла. За фразой ''для обсуждения вопросов, представляющих взаимный интерес'' скрывалось нечто большее — вопрос о возможности совместных действий в преддверии надвигающейся войны.

Протокольные формальности, связанные с местом и временем проведения визита утрясли быстро. М. С. формально только генерал, и даже не министр. Да и руководитель делегации на бумаге начальник генштаба Гарбор. При встрече в аэропорту обошлись даже без почётного караула гвардейцев — по протоколу подобный караул полагается только при встрече глав государств.

А решения предстояло принять судьбоносные. И возможно, такие что определять судьбы мира на десятки лет вперёд. Если удастся пережить следующие несколько месяцев.

Во дворце имелся довольно большой овальный зал. В нем и проходили переговоры.

Встреча с глазу на глаз. Снова в том кабинете. Только они уже не враги, но и далеко не союзники. Сейчас воспоминаниям нет места. Стол стоит на прежнем месте. Но теперь возле два кресла. Сейчас Тим выглядит куда хуже, чем вчера. В конце-концов, император ведь очень стар. И пусть сложнейшие переговоры всегда были его стихией. Годы берут своё. Императору осталось недолго. И старику это прекрасно известно. Но должен, должен он протянуть ещё несколько лет. Права сейчас он не имеет умирать.

Старый, обрюзгший, но ещё весьма и весьма крепкий пёс. Сторожевой. Из породы волкодавов. Под глазами складки в несколько рядов. Взгляд плохо виден. Но прежний он. Хотя видно — одряхлел он. И сильно. Но ещё вполне в состоянии сомкнуть клыки на чьём-либо горле.

Разок Марина…. тогда ещё Марина старого пса уже переигрывала. Но он умнеет с каждым годом. Правда, она тоже не дуреет. Да и сейчас не до тонких дипломатических игр. И оба это прекрасно понимают.

— Имеете представление о количестве кораблей? — спрашивает М. С.

— Да. Наши данные совпадают.

Глаза помутнели и потускнели. Но взгляд всё равно волкодава. А не миролюбивой домашней псины. Ну, да у неё тоже не притупились клыки. До чего же тяжело двум грозным хищникам договариваться. А надо! И обоим известно.

— Десанты надо бить в момент высадки. Не ограничиваясь в средствах.

Тим понимающе кивает. Атомное оружие есть и у мирренов. Имеется и опыт применения.

— Высадке будут предшествовать многодневные бомбёжки. Вопрос — какой интенсивности. Они тоже могут не ограничиваться в средствах.

Старик мыслит логично.

— На контакт они не идут. Хотя без сомнения слышат наши переговоры.

— Вы выдвигали конкретные предложения?

— Нет.

— А мы выдвигали…

— И каков ответ?

— Отсутствует. В переговорах они не заинтересованы. Их задача, несомненно, уничтожить нас.

— Мой консультант полагает тоже самое.

В затуманенном взгляде что-то мелькнуло.

— Он не выходил в эфир от своего имени?

— Выходил. Сознательно не идут на переговоры.

Тим бы сам не отказался от подобного консультанта. О людях… или нелюдях, какая в сущности разница, переходящих на сторону противника в разгар кровопролитнейшей войны, старый император весьма низкого мнения. Но использовать можно и таких. Весьма мало Тим верил в принципиальных людей. Купить или запугать, или ещё каким-либо образом заставить плясать под свою дудку можно любого. Но этот консультант, таскающий сейчас погоны генерал-лейтенанта медицинской службы оказался принципиальнейшей нелюдью. Приглашали на приемы в посольство. Приходил. Исправно пил. Много болтал. Умудряясь не сказать ничего хоть сколько-нибудь важного. И в частных беседах на контакты не шёл. А тех сотрудников посольства, пытавшихся контачить с ним, вскоре объявили персонами нон грата.

Через несколько месяцев после окончательного захвата М. С. власти, Тим понял, что финансирование Грэдского Института можно смело сокращать в несколько раз. Неэффективно.

На действие нашлось противодействие. И на мирренские передачи грэды отвечали своими. На порядок более язвительными. И вскоре многие слушали уже их, а не пресловутые мирренские голоса.

Они стоят на вершине лестницы в Загородном дворце. Молодые и красивые мужчина и женщина. Муж и жена. Сергей и Софи-Елизавета. Держат друг друга за руки. Прощаются.

Надвигаются слишком грандиозные события. Они не могут оставаться в стороне. Они вообще не знают такого понятия как безучастность.

— Всё-таки решила ехать?

— Да. Просто не могу по другому.

— Она считает, что всё практически глухо, и нам мало что светит.

— Я знаю. Но…

— Ты просто Софи-Елизавета Саргон. Лиза.

— Именно так.

— У нас же дети. Ты вполне можешь остаться с ними в каком-либо убежище.

— За ними будет, кому присмотреть.

— Мать им никто не заменит.

— Тоже относится и к отцу.

— Верно.

Разговор на самом деле ни о чём. Они оба уже всё решили и довольно давно. На Софи-Елизавете парадная форма со всеми наградами. И Еггтовский меч с золотой рукояткой у бедра. Это тоже легендарный меч. Имя — Золотая Змея. Тоже творение Дины. Возможно, самое прекрасное из созданного ей. Софи-Елизавета уже очень давно не брала в руки прославленного меча. Традиция — с ним только на великую войну. В надвигающейся буре меч всё равно не пригодится, но он будет с ней. В кабине истребителя.